Новички немного помялись, но никто не осмелился вызваться.

– Вот идиоты, – пробормотал Джеймс.

Он картинно набрал в лёгкие побольше воздуха, и открыл рот:

– СНЯТЬСЯ С Я…

– Я!!! Я, сэр, я не уверен!!! – выбежал к нему мужчинка лет тридцати на вид.

– И так каждый раз, – вздохнул капитан, – кто у тебя? Жена? Дети?

– Дочка, сэр. С женой я в разводе, но дочка…

Джеймс закатил глаза, презирая извечную мужскую безответственность, и потёр лоб крюком. Дочка!.. Отчего мир всегда так полон недобросовестных легкомысленных горемык?

– Иди отсюда, – без церемоний сказал Крюк.

– Но… точно?

– Пошёл вон с моего судна.

– …спасибо, сэр.

Морячок потопал восвояси, немного реабилитировался перед капитаном, когда развернулся, чтобы пожелать удачи бывшим сослуживцам, остальным пиратам и лично Крюку, и покинул Весёлый Роджер.

– Надеюсь, это всё? – спросил Крюк у экипажа.

Гадкое чувство коварного энтузиазма и азарт, который он так ненавидел, метались в нём изнутри словно дикие звери, ожидая, чтобы их поскорее выпустили наружу. Члены экипажа переглянулись, пиратское предвкушение путешествия постепенно перекидывалось на новеньких, и в итоге все утвердительно глянули на своего капитана, ожидая указаний. Крюк диковато всем улыбнулся, величественно взошёл на квартердек и громогласно продекламировал оттуда свою «Речь о будущем триумфе», полную вдохновения и пустых обещаний, которая заканчивалась всегда одинаково:

– Мы покидаем этот порт и возвращаемся домой, где нас ждут блистательные победы, господа! Сняться с якоря!!!

К моменту, когда Венди, зеленоватая и болезненная на вид, появилась в проёме двери личных покоев капитана, Весёлый Роджер уже был далеко от Рочестера.

Палуба буквально кипела от бурной деятельности, пираты пели песни и мотались по своим делам, выполняя приказы, раздающиеся с квартердека.

– Луи, канаты! Шевелись!

– Есть канаты, кэп! Мигом!

– ¡Tres, prepara el Long Tom!

– ¡Entendido, capitán!

– ¡Uno y Dos, balas de cañón!

– ¡Sí, capitán!

– ¡Afirmativo, señor!*

– Деревня! Проснись! Паруса по ветру!!!

– Есть паруса по ветру!

Все три канонира, плешивый Луи и Деревня, пробегая мимо Венди, уважительно кивнули ей, другие пираты тоже склонили головы перед девушкой с возгласами:

– Леди Капитан!

– Леди Крюк!

– Леди душа корабля!

Капитан тоже сразу заметил Венди, завёрнутую в его бордовый сюртук, и её лихорадочный внешний вид.

– Сми!!! – заорал он, – Пусть Габи заменит тебя на мечах! Тащи сюда свои старые кости! Следи, чтобы всё было, как надо! Дохляк! За штурвал! Курс: вторая звезда направо и прямо до утра!!!

Моряки сию секунду с точностью исполнили все указания: Габи уселся точить лезвия, Сми поскакал на шканцы глазеть за работой пиратов, на лестнице его обогнал здоровенный мужик, преодолевший ступеньки в пару высоких шагов и перехвативший у капитана штурвал. Зловеще расхохотавшись и потирая крюк, пообещав всем, что их всенепременно ожидает успех, капитан заголосил, спускаясь вниз:

– Хо-хо, пиратское житьё!

И экипаж Весёлого Роджера на ходу тут же подхватил знакомый мотив:

– ..весёлые деньки!

Давно скучает по тебе

Верёвка из пеньки!

У кого-то в руках тут же очутилась флейта, ещё кто-то достал лютню, и моряки продолжили выкрикивать слова песни, пританцовывая и исполняя свои корабельные обязанности, а Джеймс тем временем приобнял Венди за плечи и медленно направил её в каюту. Он уже знал, что происходит.

– Ласточка… тебе очень плохо? Я до последнего надеялся, что Зов обойдёт тебя стороной.

Венди тяжело дышала и плохо передвигала ноги, Джеймс хотел подхватить её на руки, но она была такой зелёной, что он решил не тревожить лишний раз её организм резкими движениями, чтобы не спровоцировать обморок. Капитан осторожно довёл её до софы, обмакнул нагрудный платок в ванну и немного протёр её бледный лоб.

– Ты воспринимаешь то, что я говорю?

Девушка слабо кивнула.

– Хорошо. Не сопротивляйся. Позволь тому, что у тебя сейчас внутри, захватить тебя, противиться этому всё равно бесполезно. То, что ты сейчас испытываешь, существует отдельно от тебя, нужно разрешить телу прожить это, но если ты осознаешь, что это ненастоящие эмоции, то станет намного легче. Я обычно представляю себе, что это просто костюм, камзол или жюстокор, который надо надеть, и который можно будет потом снять, так как он – не часть меня. Правда… судя по твоему состоянию, ты чувствуешь что-то очень плохое… тебя ведь не жажда мести и предвкушение славной битвы ведут на остров… Что зовёт тебя туда, Венди?

Взяв в ладонь её руки, капитан сел перед ней на колени. В ужасно подавленном состоянии Венди слушала его внимательно, как могла. Паника колотилась в ней, тревога била в колокола, но девушка закрыла глаза, подышала и представила себе, что видит себя в зеркале одетой в своё старое разорванное платье, испачканное в крови. Воображаемая картинка была кошмарной, однако Венди смело разглядывала себя, обращая внимание на своё тело, которое, независимо от страшного состояния платья, было в безопасности. Это просто платье. Венди представила, как снимает его, и всё её физическое состояние вдруг изменилось. Давление в груди не ушло и не уменьшилось, оно просто как будто бы опустилось ниже, или, наоборот, это сама Венди поднялась над ним, разум её немного очистился, и она задышала свободнее.

– Джеймс… – потихоньку сказала она, проверяя, не затошнит ли её снова.

– Маленькая моя, тебе полегче?

– Да, кажется…

– Хочешь воды?

– Нет… пока нет. Что происходит, Джеймс, почему я чувствую себя такой виноватой?

– Так это вина… о, моя дорогая крошка, – капитан сел рядом с ней и бережно обнял, – пожалуй, это худшее, что могло быть… мне очень жаль.

Он пригладил её волосы.

– Я называю это Зов, Венди. Помнишь, я говорил, что остров зовёт меня и я всегда возвращаюсь? Это он. Побороть его невозможно, чем больше сопротивляешься, тем хуже становится. Можно только поддаться, притвориться, что возвращаешься по собственному желанию, и тогда он быстро отступает. Я всегда чувствую это гадкое щекотливое ощущение… мерзкий энтузиазм, который так и распирает меня изнутри, жажда мести и ещё такое какое-то азартное состояние, когда коварные планы возникают в голове один за другим, а рука сама тянется к шпаге. Фу! Если я сопротивляясь, то всё это горит и чешется внутри меня, сводит с ума, точно смертельная лихорадка. Но я подыгрываю, и, наверное, остров верит мне. Нетландия, как будто бы, знает, что я не сбегу и всё равно вернусь по доброй воле, и перестаёт меня мучить. Я ведь Капитан Крюк, месть и коварство – моя стезя… но… вина? Ты отчаянно хочешь обратно потому, что… виновата?

– Да, Джеймс, – Венди всхлипнула и непрошеная слёзка скатилась у неё по щеке, – я ужасно перед ними виновата… я их бросила, моих малышей… вдруг кто-то поранился? Вдруг упал и сломал шею?…

– Боже мой, милая, – капитан обнял её крепче и поцеловал в макушку, – конечно, ты ведь женщина… Боже, Боже, должно быть, это дикая боль… послушай. Я знаю, как тебе помочь. Давай, скажи мне всё, что думаешь.

– Что сказать?..

– Ну… ты ведь проснулась с желанием срочно, во что бы то ни стало, вернуться в Нетландию? Готова была хоть выпрыгнуть из окна и добираться вплавь?

– Да…

– Так давай, сообщи мне об этом! Я перед тобой, и я – капитан этого корабля. Я могу направить судно, куда хочу. Выговори мне всё, что у тебя на душе! Заставь меня проложить курс на Нетландию! Не сдерживай своих чувств!

Эмоции захватили её, Венди расплакалась и изо всех сил толкнула в грудь Джеймса, так, что он едва не упал с дивана.

– Как ты смеешь меня учить, что мне делать?

Капитан встал перед ней.

– Ты… Я здесь с тобой радуюсь жизни… Ты! Из-за тебя я ни о чём другом не могу думать!!! – Венди тоже поднялась и стала колотить Джеймса в грудь, – Я бросила моих мальчишек, совсем ещё маленьких, променяла их на тебя!!! Как я могла?!..