– Там есть ещё… – но Джеймс просто обнял её, прижимая к своей груди, устроил бородатый подбородок у неё на макушке, и держал её так, глубоко тронутый, пока солнце не поднялось высоко над мачтами корабля.

– Мне страшно, – честно сказал он наконец.

Венди, которая задремала у него на груди, встрепенулась и участливо спросила:

– Почему, Джеймс?

– Я боюсь всё испортить. Это, к сожалению, тоже что-то такое, в чём я могу быть отменно хорош: провалить что-нибудь с блеском.

– Джеймс, о, Джеймс. Просто будьте рядом со мной. То есть, будь, просто будь рядом со мной, и всё. Ну, и будь со мной всегда честным, как сейчас. А я обещаю всегда спрашивать тебя, если мне что-то будет непонятно, прежде чем делать какие-нибудь выводы.

– Моя Венди… как ты угодила в мои лапы, не имею представления… чудесная моя, ласковая, мудрая девочка. Я буду всегда оберегать тебя, клянусь, и буду всегда с тобой искренним. Я хочу рассказать тебе, Венди… это, может, и так было понятно, но я хочу рассказать что-то, о чём умолчал, хотя это давным-давно потеряло свою актуальность.

– Расскажи мне, Джеймс. Отчего-то я уверена, что это будет что-то безобидное.

– Когда я нашёл тебя в пещере, я ведь придумал план. Как ты выражаешься, «очередной хитрый замысел» ради мести…

Венди захихикала ему в плечо:

– Конечно, ты же Капитан Крюк, коварный злодей… я так и думала, хотя не понимала, как меня можно было бы использовать в мстительных целях.

– О. План был не слишком замысловатый, если честно… я думал напомнить Пену, кто ты, чтобы он расстроился, что ты стала взрослой, и потерял хватку, а я мог бы убить его…

– Ох, Джеймс, – Венди укоризненно покачала головой.

– …Но правда в том, – продолжал капитан, – что как только я тебя узнал, первое, о чём я подумал, – что просто хочу помочь… хочу тебя спасти, спасти твою жизнь, ты была такая хрупкая и беспомощная, уязвимая… а план, он последовал как-то по инерции.

– Я думаю, это очень мило, Джеймс. Это поступок храброго и благородного мужчины. К тому же, как я понимаю, от плана ты, в итоге, отказался? – Венди снова хихикнула, – Если нет, то я, может, добровольно поучаствую в нём, если ты хорошо меня попросишь и исключишь часть с убийством маленького мальчика.

– О, Венди, – капитан обнял её сильнее и покачал на своей груди, – моя ласточка. Конечно, я отказался от плана в тот же вечер. А потом произошло что-то такое, что и по сей день кажется мне настоящим чудом.

– Расскажи мне, Джеймс.

– Уже рассказал… я полюбил тебя, Венди Дарлинг, но тогда я этого ещё не понимал. Не думал, что способен… я помню, как ты мучилась, Венди, у тебя был ужасный жар, тебя жестоко лихорадило, а я изводился и терзался вместе с тобой все одиннадцать лун подряд, не зная, как ещё помочь и облегчить твои страдания. Я уже говорил, что не трогал тебя, я бы не посмел, я только отирал прохладной водой твоё лицо и, немного, – плечи, чтобы тебе было легче и свежее… но я… о, боже. Я мыл твои волосы. Чтобы тебе было не так жарко… и я расчёсывал их, чтобы они не спутались в приступах лихорадки. Я тебе пел. Господи, это так глупо. Прости меня, пожалуйста.

Венди обнимала капитана в тишине, уткнувшись носом в редкие волосинки на груди.

– Прости меня, – повторил капитан, – Я не знал, не понимал, действовал, исходя из чувств, с которыми никогда раньше не сталкивался. Мне кажется, я начал догадываться о них тогда, когда впервые вышло солнце. Ты была такая счастливая… Твоё лицо сразу же засияло ярче, чем все его лучи вместе взятые. Красавица… я подумал тогда, что такой, как я, никогда в жизни не будет достоин и сотой части твоей радости… что на меня ты никогда, никогда не будешь смотреть так. А потом ты назвала меня «Джеймс». Я думал, что умру.

– Джеймс… – всхлипнула Венди.

– Моя золотая, я расстроил тебя? Прости… я не хотел… мне жаль, что я позволял себе лишнего.

Утерев слёзы тыльной стороной ладони, Венди приподнялась и внимательно посмотрела прямо в виноватые глаза цвета небесной лазури.

– Джеймс, – более твёрдо сказала она, – посмотри, посмотри внимательно. Ты достоин всей радости мира. Всё, что ты делаешь по отношению ко мне, вызывает у меня восхищение и уважение. Посмотри! Я плачу не потому, что расстроена, а потому, что – счастлива, счастлива, Джеймс, угодить в твои лапы, и тебе пора уже смириться с этим. Ты мыл мои волосы… ухаживал за моими ранениями… ты придумал, как починить мою руку… и всё это задолго до того, как я могла бы сказать тебе хотя бы простое «спасибо»… Всё, что ты знал обо мне, это что я – несносная девчонка, из-за которой ты однажды угодил в пасть… боже мой, и ты всё равно выбрал помочь мне. Ты мне пел – пел!!! Как мне теперь вернуться в прошлое, чтобы прийти в сознание немного раньше и услышать, как ты для меня поёшь?

– Ну… ты можешь просто меня попросить…

– Я прошу тебя, Джеймс, не мог бы ты, пожалуйста, для меня спеть?

– Конечно, милая. Иди сюда, – Джеймс пригласил Венди занять место у него на груди, приобнял её правой рукой, а левую успокоил у неё в волосах.

Венди закрыла глаза, прильнув ухом к капитану, и тоже обняла его покрепче. Капитан тихо запел:

– Au clair de la lune,


Mon ami Pierrot,


Prête-moi ta plume


Pour écrire un mot.


Ma chandelle est morte,


Je n’ai plus de feu.


Ouvre-moi ta porte,


Pour l’amour de Dieu.

Бархатный голос резонировал в его груди, обнимая Венди со всех сторон, укачивая, пробираясь заботливыми нотками вдоль корней волос и поглаживая нежную кожу плечей. Капитан вдохнул поглубже, и Венди, зачарованная волшебством мгновения, вдохнула вместе с ним.

– Au clair de la lune,


Pierrot répondit: 
— Je n’ai pas de plume,


Je suis dans mon lit.


Va chez la voisine,


Je crois qu’elle y est,


Car dans sa cuisine
On bat le briquet.

Тихий баритон Джеймса приятной дрожью скользил вдоль позвоночника, вызывая мурашки и новые слёзы. Венди стала целовать его грудь, и капитан пригладил её шёлковые волнистые волосы.

– Au clair de la lune,


L’aimable Lubin


Frappe chez la brune,


Ell’ répond soudain:


— Qui frapp’ de la sorte?


Il dit à son tour:


— Ouvrez votre porte

Pour le dieu d’amour.

Тут Джеймс сам несколько раз поцеловал Венди в макушку.

– Au clair de la lune,


On n’y voit qu’un peu.


On chercha la plume,


On chercha le feu.


En cherchant d’la sorte,


Je n’sais c’qu’on trouva.


Mais je sais qu’la porte


Sur eux se ferma…*

Растроганная, Венди уже вовсю плакала у Джеймса в объятиях, цепляя пальчиками чёрные волоски и иногда дотрагиваясь до его груди губами, а капитан добавил шёпотом:

– Et je t’ai trouvé, mon amour. Je t’ai enfin trouvé.*

_

*В свете Луны, мой друг Пьеро,

одолжи мне своё перо, чтобы записать слово.


Моя свеча погасла, нет у меня огня.


Открой мне свою дверь, ради любви Бога.



В свете Луны Пьеро ответил:


— У меня нет пера, да и я уже в постели.


Иди к соседке, она, похоже, у себя,


раз у неё на кухне чиркают огнивом.



В свете Луны любезный Любен


стучит к брюнетке. Она вдруг откликается:


— Кто там так стучит? 
И тогда он говорит:


— Откройте Вашу дверь ради бога любви!



В свете Луны мало, что видно.


Искали перо, искали огонь.


Что-то искалось, и, не знаю, что нашлось.


Но знаю, что дверь за ними закрылась.

*А я нашёл тебя, любовь моя. Я наконец-то тебя нашёл.

====== Моя ======

Джеймс качал Венди у себя на груди почти до вечера, уже и солнце кренилось к закату, а он всё обнимал её, поглаживая волосы, и девушка, свернувшаяся калачиком в его руках, крепко держала его за талию. За весь день они так и не сошли на берег, и смогли отпустить друг друга только тогда, когда урчание в животах стало намного громче, чем синхронное биение двух сердец.

– Вставай, моя маленькая мисс, я думаю, поесть, всё-таки, стоит, – улыбнулся Джеймс себе в усы, – хотя, признаться, для меня открытие, что можно вот так лежать в постели практически целые сутки и просто тебя обнимать. И быть самым счастливым на свете. Хочешь, я попрошу кока приготовить для тебя что-нибудь особенное? Может, у тебя есть какие-то пожелания?