– М-м-хм! – Венди потянулась, не расцепляя объятий, – не знаю, Джеймс, думаю, нет. Когда мы не не в Нетландии, мне просто нравится есть всё то, чем не располагает остров. Свежий хлеб, или любая другая выпечка, овощи, сыр, масло, крупы… недавно у нас на завтрак была каша. Вот уж не думала, что когда-нибудь буду так рада каше! – девушка засмеялась серебристыми нотками.

– С тобой и я вспомнил, чем хорош большой мир. Я ведь всегда много времени проводил на якоре в нетландской бухте. Считай, всё своё время. И, в свою очередь, я тоже рад, – ты вернула мне вкус к жизни, – в том числе в самом прямом смысле этого слова! Пожалуй, я мог бы отправить малыша Габи на берег, пусть добудет нам чего-нибудь местного. Если только моя леди не желает прогуляться самостоятельно?

– Пусть Габи идёт. Так хорошо здесь, не хочется вылезать… – Венди зевнула, отпустила капитана и зарылась в одеяла, оставляя на свободе только одну ножку и макушку.

– Конечно, моя птичка, как пожелаешь, – Джеймс встал с кровати, с любовью взглянул на тёплый шевелящийся комок одеял, подумал, что надо бы приказать Габи их сменить, а потом наклонился и поцеловал тонкую щиколотку, за что был вознаграждён маленьким чудным «ой!» откуда-то из подушек.

Кашу с фруктами для Венди он организовал почти моментально, и предложил ей немного перекусить, а потом, чуть позже, устроить настоящий красивый ужин со свечами, клавесином, бутылкой французского вина и прочей романтической атрибутикой. Венди пришла в полный восторг от такой идеи, поэтому к ужину она переоделась в одно из своих новых изящных длинных платьев, уложила волосы в локоны и косы вокруг заколки и даже воспользовалась пудрой и духами, чтобы порадовать капитана. Джеймс, когда вернулся в каюту, был, конечно, сражён и усыпал свою леди всеми возможными комплиментами. Пока Габи возился с сервировкой стола, капитан исполнил для Венди несколько особенно полюбившихся ей партий на клавесине.

– Капитан К’юк, сэ’? – немного заискивающе обратился к нему Габи, когда тот окончил очередное произведение.

– Чего тебе?

– П’остите, Капитан. Могу я п’едложить Вам и Вашей даме музыкальное соп’овождение т’апезы?

– Ни в коем случае. Никто не смеет приближаться к моему инструменту, – категорично отрезал Джеймс.

– Нет, нет, я не это имел ввиду, я даже не думал… я иг’аю на ск’ипке! Я бы мог ‘азвлечь вас, пока вы ужинаете, – неуклюжий Габи даже приподнялся на цыпочки, чтобы его предложение звучало более весомо.

– Джеймс, давайте позволим ему? – с улыбкой шепнула Венди капитану, так мил был пухленький бельгиец.

– Чёрт с тобой, Габи, так и быть. Откуда у тебя взялась скрипка? У моих музыкантов есть флейты, а из струнных – две лютни, плешивый Луи даже хранит где-то на кубрике старый тромбон, но смычковых ни у кого никогда, к сожалению, не было.

– Леди душа Вашего ко’рабля сказала, что пи’рат – это го’дое звание, так что…

Тут малыш Габи приосанился, весь надулся, задрал курносый нос повыше и, уперевшись толстыми кулачками в рыхлые бока, напыщенно заявил:

– Я ук’ал её, сэ’!

Венди так и прыснула, а Джеймс с ухмылкой изогнул одну бровь.

– Когда ты успел, Габи?

– Сегодня, сэ’, только что! Когда ходил за п’одуктами в го’од! Утащил её из т’актира, где б’атья канони’ы из Вашего экипажа очень вов’емя затеяли д’аку с местными!

– А ты делаешь успехи, Габи, – хохотнул капитан, – тащи сюда свою скрипку, посмотрим, какими ещё талантами ты нас удивишь!

Габи пикнул что-то неразборчивое и воодушевлённо поскакал за своим первым трофеем. Когда Джеймс говорил, что Габи нашёл своё призвание в служении на побегушках, он, явно, преуменьшал. Габи оказался прямо-таки гениальным слугой: он умудрялся тонко чувствовать моменты, когда подлить хозяину вина, а когда держаться подальше, чтобы капитан сам налил себе и своей даме, когда заменить блюдо и убрать тарелку, а когда затихнуть в темноте и не привлекать внимание. Даже музыку он подбирал погромче и повеселее, если его господин рассказывал леди о каком-нибудь морском приключении, или потише и помягче, когда двое за столом переходили к светской беседе. К моменту, когда беседа стала совсем тихой, а руки дотронулись друг до друга, из под смычка зазвучал осторожный ритм романтичного слоуфокса, и Габи отошёл в уголок под кариатиду, с тайным восторгом наблюдая, как статный широкоплечий красавец-капитан приглашает нежную и хрупкую леди на танец, как его сверкающий крюк с осторожностью ложится на осиную талию, а грациозные пальчики с трепетом обнимают его ладонь. Габи сыграл три фокстрота подряд, постепенно перемещаясь вдоль стенки к коридору, извлёк последние нотки, уже находясь за ширмой, и вышел за дверь, уверенный, что его исчезновение никто не заметил.

И он был, конечно, прав.

– Джеймс… такой чудесный ужин… и очень вкусное вино… только голова кружится… – Венди смотрела в глаза капитану, стараясь поймать его взгляд.

– Ты хорошо себя чувствуешь, милая? – погладил её по щеке капитан, – Хочешь, я уложу тебя спать? И, может, прочитаю тебе что-нибудь на ночь?

– Нет, нет… я выпила всего половину бокала. Просто немного кружит… и жарко… но это приятно.

– В таком случае, – хитро сверкнул капитан голубыми сапфирами, – моя леди расскажет, как она хочет провести остаток вечера?

– Хочу целовать тебя, Джеймс… хочу… тебя…

– Кх-м! Ух ты..! Не ожидал такого… хм, прямого ответа. Я… я от тебя в восторге.

Джеймс наклонился и сладко поцеловал девушку, которая сразу же обняла его в ответ. После вина и не менее опьяняющих трёх кругов танцев Венди была не слишком устойчива, так что капитан подхватил её и усадил перед собой на пустой угол стола. Он задержался, чтобы рассмотреть распустившийся на щёчках румянец и порисовать пальцами круги и волны вдоль ключиц, глядя, как у его леди будут дрожать реснички от удовольствия. Венди приоткрыла влажные губки и откинула голову назад, безмолвно предлагая капитану больше шеи для этих чувственных прикосновений, и Джеймс повиновался, следуя от ямочки вверх к подбородку, к углам нижней челюсти и обратно. Иногда он поднимался выше к уголку рта, проводил круг по контуру, и Венди успевала поцеловать его палец, если капитан замирал, очарованный этим страстным зрелищем. В такие моменты она дышала ярче, губы открывались шире, и Джеймс, у которого тоже голова шла кругом от ужасно неприличных и безумно заманчивых идей, позволял себе нырнуть чуть-чуть, совсем капельку глубже. Когда губы робко обхватили его палец, а подушечка почувствовала мимолётное горячее прикосновение языка, капитан застыл и открыл рот.

Щёлк!

Из оцепенения его вырвал до боли знакомый звук, и Джеймс, с трудом отводя глаза от мягких розовых губ, застенчиво приласкавших его палец, глянул вниз, на свою вторую руку. Проворная Венди держала его запястье, а крюк, который открутила так, что капитан не заметил, уже откладывала на стол. Возникла тихая пауза, только девичье декольте ускоренно вздымалось кверху.

– …

Джеймс не нашёлся, что сказать, желания захватили его, накрыли волной, и он прильнул губами к декольте, обнимая Венди за талию одной рукой и наощупь пытаясь разобраться с крючками на её спине другой. Платье ослабло и упало на бёдра, Венди ахнула, прогнулась, и капитан поймал зубами одно из самых чувствительных мест на её теле.

– Ах! Ах… – стонала Венди, запуская руки ему в кудри.

Не выпуская лакомство изо рта, Джеймс приподнял девушку над столом, скользнул рукой ей под юбку и стащил к лодыжкам нижнее бельё, а Венди выгнулась ещё больше и застонала сильнее. К белью в кучу на полу присоединились жилет, рубаха и портупея. Ладонь капитана и его запястье легли Венди на колени, и он, рыча, раздвинул её ноги, притягивая её по столу и интимно прижимая к себе вплотную.

– Ой! – воскликнула Венди, – Джеймс, Джеймс..!

– Да, детка… – капитан надавил на неё всем телом и не сразу почувствовал, что девушка вся напрягалась, – о, о! – он тут же ослабил хватку и немного отстранился, – Я пугаю тебя? Это пока слишком?