– Джеймс…
Кажется, самые сладкие губы во всех мирах шептали его имя и смыкались у него на груди? Или он ещё спит?
– Джеймс…
Нет, кажется, уже не спит. Кажется, он валяется на спине, раскинув ноги и укрывая запястьем лицо от солнечного света, а леди… что? Лежит на нём чуть ли не сверху? Её поясница, и то, что ниже, под его кистью?!
– Хочешь, я ещё продолжу список своих «я никогда не», – прошептала она, как будто бы, ни капли не смущённая, хотя Джеймс, приоткрыв один глаз, увидел, как горят пунцовым цветом корни её волос, – я никогда не засыпала так… и никогда не просыпалась в мужских объятиях… Доброе утро…
– Привет… прости, – пробормотал капитан и убрал руку выше, к талии, и Венди тогда совсем спрятала лицо у него в груди, чуть слышно отвечая, что так, как было, ей нравилось.
Джеймс не стал, конечно, возвращать свою хулиганскую кисть обратно и дразнить таким образом самого себя, но не удержался от того, чтобы мысленно не отметить расположенность к нему красавицы-леди. О, он сколько угодно времени будет паинькой, если это вернёт Венди её игривую любознательность, открытость и некоторую… смелость! Обняв раскрасневшуюся девицу двумя руками, капитан принял более приличное положение, освобождая для леди побольше места сбоку от себя, а потом распахнул глаза, задумчиво поморгал, улыбнулся широко, и промурчал:
– М-м-м… – тут Венди очень страстно вздохнула, наполненная через своё ушко вибрацией звука, – м-м-моя птичка… можно, я буду называть тебя «моя птичка»..? Есть чудные новости… Мы можем идти…
Венди, конечно, не требовалось дополнительных объяснений: она подняла головку, просияла, тут же очаровательно смутилась, ведь платье на ней оставалось расстёгнутым со вчера, быстренько застегнула пару пуговичек, пока капитан делал вид, что зевает, и защебетала:
– Так быстро? Сколько лун прошло, не больше двадцати? Ты уже придумал, куда отправиться? Можно выбрать любое направление? Любое-любое? И… мир тоже любой? Мой или твой? Или вообще другой? А мы можем встретить самих себя?
Подтянув светящуюся от радости девицу к себе и оставив у неё на лбу полный восторга маленький «чмок», капитан искренне рассмеялся:
– Вот!.. Именно такой я тебя себе и представлял!.. – и он обнял её крепко, снова укладывая поверх себя, позабыв о приличиях, – Прошло семнадцать лун, мне не всегда так везёт, но, видно, у Пена нынче есть и другие дела, кроме Капитана Крюка! Выйдем в открытое море на рассвете, а пока у нас есть полдня, чтобы решить, какой город посмотреть первым! Правда… в твоём Лондоне уже четвёртые сутки, как я тебя украл, моя маленькая жизнерадостная птичка. Может, всё-таки, ты объявишься там хоть на денёк? Не знаю, хотя бы, предупредишь семью, что отправляешься в путешествие? Да, можно выбрать всё, что твоей душеньке угодно. Я давно уже странствую, и ни разу не встречал сам себя, хотя эта идея и приходила мне в голову. Я как-то даже думал о том, чтобы чем-то помочь себе в других жизнях, но в итоге решил, что у каждого свой путь и своя судьба, так что давай выбирать из двух наших реальностей. Тебе хочется куда-то в определённое место?
Капитан символически прочесал пальцами её волосы, закинул руки за голову, и Венди села, потягиваясь, рассматривая одним глазком мужественный смуглый торс. Очень хотелось трогаться его, гладить, но и смущение атаковало не меньше, так что она получше поправила вырез платья, подумав о том, что сказал Джеймс, и ответила со вздохом:
– Ты прав. Наверное, следует вернуться в мой город. А потом… нет, о, боже, я понятия не имею, куда хочу! Я хочу везде! Я ничего не видела! Даже Лондон, если быть до конца откровенной, хоть я его и терпеть не могу, но, к примеру, в те же доки, когда бриг меня позвал, я пришла впервые.
– Бриг позвал? – переспросил Джеймс, задумчиво взметнув брови.
Венди захихикала (о, эти её маленькие серебристые смешки, Джеймс мог бы продать за них душу!):
– Ох! Так мне нравится думать! Я… после того как ты… избавил меня… в общем, я почти никуда не выходила, посетила лишь церемонию… От меня ожидалось скорбеть, носить траур, а я так ненавидела весь мир и его идиотские правила… предпочитала делать вид, что заболела, и сидеть в своих четырёх стенах. Пока тем вечером, когда остров позвал тебя домой, я не почувствовала вдруг отчаянное желание выйти. Всё время, пока твой бриг стоял в лондонских доках, ты снился мне чаще обычного, намного, по несколько историй за каждую ночь. Ноги буквально сами привели меня к Весёлому Роджеру, как будто бы я знала, куда идти, хотя я не знала ни – куда, ни – зачем. Ты ведь сам назначил меня душой du navire*… теперь мне думается, что это бриг позвал меня, как тебя зовёт Нетландия, испугался, что ты уведёшь его в море и не вернёшься за мной… В конце концов, Весёлый Роджер ведь единственное судно в мире, у которого есть сердце, отчего бы ему было не воззвать самостоятельно к своей «утерянной во времени душе»?
– Гм… красивая теория, и вполне правдоподобная. Весёлый Роджер воззвал к своей душе, и она услышала… очень романтично! Судно, у которого есть сердце!
– Конечно есть. Ты ведь не просто капитан. Просто капитанов пруд пруди, а Капитан Крюк такой один. Вечно горячее сердце своего корабля.
– Хм-м-м… пожалуй, да… славно, славно, – расплылся в улыбке Джеймс, естественно, никогда не рассуждавший о себе так.
_
*Или я тоже чувствую себя близко к тому, чтобы сделать… (ит.)
*Я не дам Вам возможности усомниться в благородстве моих намерений (ит.)
*Корабля (фр.)
====== À bientôt! ======
За бортом Весёлого Роджера тем временем Нетландию давно уже поджаривал летний полдень, экипаж бездельничал, умаянный жарой, моряки даже не развлекались разными состязаниями вроде перетягивания каната, а просто бродили варёные, по кубрику, в основном, так как на палубе было слишком душно. Сми притащил Джеймсу и Венди то, что впоследствии получило название «ленивый завтрак», – поднос с большим количеством разных угощений и напитков, которые можно было есть в течение дня, не отвлекаясь на традиционное застолье, хотя сейчас, конечно, застолье всё же имело место, ведь семнадцать лун, всё-таки, маловато для того, чтобы растягивать завтрак до вечера, по очереди валяясь поверх друг друга на диване.
– Почему так жарко? – спросила Венди, утирая лоб платочком.
– Пен с кем-то спорит. Наверное, поэтому у нас и появилась возможность улизнуть так быстро: когда Пен кому-то что-то доказывает, он вообще обо всём и всех забывает.
– Кошмар. И часто такое?
– Очень редко, разок в пару-тройку десятков лет. Обычно мальчишка через чур рассеян, чтобы спорить, спор подразумевает наличие аргументов и внимание к сути… Могу предложить прогулку к водопаду. За ним всегда прохладно. Платье, правда, будет не слишком удобно… но у меня полный шкаф разных блуз. Если это приемлемо..?
– Местные условия диктуют свои нормы поведения, не так ли? – улыбнулась ему Венди, и Джеймс тогда выбрал для неё красивую блузу изумрудно-синего цвета, а также широкий кожаный ремень, чтобы леди не чувствовала себя совсем уж нагой.
Пиратский экипаж был распущен до заката, провизию и кое-какие предметы быта захватили с собой, Джеймс – сама вежливость! – уточнил, не будет ли миледи против, если он останется так, раздетым по пояс, и Венди, опустив взгляд, отшутилась, что даже завидует капитану, так как сама не может себе подобного позволить. До водопада добрались на шлюпке-малышке в считанные минуты, Джеймс лихо обошёл тяжёлые струи воды, плотным занавесом укрывающие от чужих глаз тайный вход в пещеру с пресным озером, и привязал лодочку к камню прямо за водопадом. Озерцо поблескивало рябью чуть глубже внутри, до него прошлись пешком, и Венди, как только капитан помог ей выбраться из шлюпки, облегчённо вдохнула, взбивая волосы:
– Фу-ух! Как хорошо!
Приятная прохлада обняла их со всех сторон, и, пока леди прогулялась, изучая местность, Джеймс быстро организовал у озера уютное место для отдыха, ему хватило ума даже взять с собой толстое одеяло, чтобы Венди не сидела на твёрдой поверхности, капитан расстелил его рядом с большим камнем, чтобы тот мог служить спинкой, как у дивана.
