– Девочка… – сонно и восторженно выдохнул он.
Вырез её платья немного сбился, платок упал к локтям, и в том месте, где Джеймс случайно приподнял русые волнистые пряди, виднелся ещё один тёмно-жёлтый синяк, самый его краешек, очевидно, продолжавшийся назад к центру шеи и ниже, к лопаткам, как если бы бедную малышку варварски хватали за шкирку. Капитан поджал губы и хотел тихонечко убрать руку, но Венди вдруг вздрогнула, глубоко вдохнула, и реснички её затрепетали. Кажется, она тоже не сразу поняла, где находится, и кто заменяет ей подушку. Пока она не успела испугаться, Джеймс ласково прошептал ей:
– Доброе утро, Венди… это я, Крюк, Вы в моей каюте. И я Вас обнял, пока спал… сейчас отпущу…
Венди ещё поморгала, вырывая себя из дрёмы, увидела, что держит в ручках запястье, покрытое ожогами и шрамами, потом ощутила мерно приподнимающуюся грудь под своим ухом, и капитан почувствовал, как напряжённо она сжалась, когда поняла, где находится вторая его рука.
– Прошу прощения, – виновато вздохнул он, убирая руку – я случайно.
Однако леди вдруг улыбнулась:
– «Крюк»… – сонно повторила она, – Доброе утро. «Крюк».
Джеймсу показалось, что она немного расслабилась, и он позволил себе расправить её волосы. Затем он подцепил пальцем платок и укрыл им леди, как одеялом. Его рука осталась покоиться у Венди на плече.
– Простите, – ещё раз извинился капитан, и тихо спросил, – Вы плохо спали?
– Не могла заснуть до утра, если честно. Хотела спросить, имеются ли в Ваших запасах какие-то средства для сна, но Вы спали, и… у Вас такой приятный парфюм, я села рядом просто подышать. Ваш аромат меня убаюкал.
– О… – если бы Джеймс заранее знал о существовании хоть крошечной вероятности, что Венди будет говорить ему такие маленькие случайные комплименты, он бы, не задумываясь, продал душу морскому дьяволу, чтобы только услышать хотя бы один, – Венди… я… э-э, не нахожусь, что ответить. Спасибо, наверное..? Средств от бессонницы у меня нет, но моё плечо и запах одеколона к Вашим услугам…
– Я не побеспокоила Вас?
– Нет, но… ради бога, беспокойте меня, пожалуйста! Беспокойте. Жизнь моя никогда ещё не была так наполнена смыслом, как сейчас, когда Вы – моя гостья. Если Вам хочется ещё спать – спите, я не потревожу Ваш сон, и я, как Вы, верно, догадываетесь, никуда не спешу.
Он слегка, чуть ощутимо сжал пальцами её плечо, и сразу же снова расслабил их.
– Но… разве Вас не мучает жажда мести Питеру Пену? Я думала, Вы уйдёте биться с ним рано утром, поэтому удивилась, когда увидела, что Вы ещё спите…
– Позвольте мне не выдавать Вам все тайны сразу? – колючие усы у макушки снова заулыбались, – Я всё Вам расскажу сегодня на прогулке, ладно? Но на Ваш вопрос отвечу: нет, я достаточно времени и ресурсов отдал этому острову. Он зовёт меня из моих странствий, да, но – никакой жажды мести! – мне требуется просто вернуться. Однако, если Вы рассчитывали, что я уйду на весь день – я уйду, меня это ни в коем случае не заденет! Я понимаю, что леди необходимо уединение, личное время и пространство, в которые я уже успел вторгнуться, как… хм, как пират, ха! Пожалуйста, не стесняйтесь озвучивать для меня Ваши потребности, Венди.
Леди ещё с-минутку помолчала, немного стесняясь убрать руки, в которых держала искалеченное запястье капитана, но потом, всё таки, отпустила его, выпрямилась, скромно зевнула и тихо предложила:
– Давайте позавтракаем..? Я, кажется, всё же проголодалась.
– Прекрасно, прекрасно! – воскликнул капитан, поднимаясь с дивана, – Я отдам коку приказ приготовить что-нибудь особенное. У Вас есть предпочтения?
– Спасибо… нет, подойдёт любая еда.
– О. Что ж, как захотите! Будьте, как дома, моя каюта в Вашем полном распоряжении. Здесь, – капитан подошёл к комоду у плотяного шкафа и указал запястьем на нижний ящик, – имеются свежие полотенца, воду Вы найдёте за ширмой. У меня также есть расчёски, которыми я не пользуюсь, посмотрите на полке… Я скоро вернусь.
Откланявшись, капитан захватил со стола свои портупею и крюк и уже почти вышел, когда Венди скромно окликнула его.
– Да… – он чуть не сказал «моя птичка», но вовремя закрыл рот, – Да, леди Венди?
– Может быть, Ваш кок будет столь любезен и приготовит для меня омлет?..
Капитан широко улыбнулся:
– Конечно, леди Венди, – и он вышел, плотно закрыв за собой дверь.
_
*Душа корабля (фр.)
====== Une promenade en soirée* ======
Во время послеполуденного завтрака Венди несколько раз ловила себя на мысли, что даже если бы Капитан Крюк никогда ей не снился, она совершенно точно всё равно влюбилась бы в него без памяти при встрече. Мало того, что он был невероятно красив, переоделся в очень пиратскую блузу с глубоким вырезом, позволяющим разглядеть приличный кусок широкой груди, да и чего стоили одни только голубые глаза-незабудки; а тут ещё и рост, и статная фигура, и аристократичная музыкальная кисть, оставшаяся единственной в своём роде, и шикарные локоны, немного помятые с утра, ещё в сотню раз оттого более соблазнительные, и тонкие черты лица, и нос с горбинкой, и брови-крылья, и безупречно ухоженные усы и борода… Ах! Так ещё и его голос, похожий на бархат, а ведь капитан даже не думал пока как-то специально добавлять в него более низкие ноты! И манеры, о боже! Словно он находился не в компании обычной девушки, а принимал царскую особу! И, самое главное, его мысли, которые он озвучивал: все они витали вокруг Венди и самым галантным образом учитывали её чувства, её настроение, её пожелания… Ах! Ах! Можно было бы предположить, что всё это не по-настоящему, что капитан лишь хочет добиться каких-то своих личных целей, но Венди уже имела печальный опыт вовлечения в подобные спектакли, и ни за что больше не перепутала бы искренние порывы со лживым притворством.
Отдадим Венди должное, мсье Рауль Тьерсен почти сразу показался ей подозрительным, хотя ангельский вид его очаровывал и очень подкупал. Что ему могло понадобиться от юной леди, чтобы принять решение жениться на ней, Венди понятия не имела: у неё за душой не было ни серьёзных денег, ни статуса, как и у её отца. Тьерсен был как-то связан с мистером Дарлингом в банковском деле, возможно, это имело значение, а, может быть, ублюдок просто захотел милашку себе в коллекцию в качестве подобия эксклюзивного зажима для галстука, или уникальных запонок, чтобы хвастать красотой жены в обществе… Как бы там ни было, Венди убедила себя, что её опасения бесплотны, и ей всё просто показалось, к тому же, отец так хотел выдать её замуж с самыми благими намерениями… бедный, бедный мистер Дарлинг. Если бы он только знал! Когда Рауль понял, что у Венди нет замужних подруг, и, вообще, в её окружении не имеется семейных пар, с которых можно было бы брать пример, он быстро обнажил свою истинную больную сущность. И, разумеется, преподнёс её Венди на золотом блюдечке, убеждая её, что именно так и должны обстоять дела в приличных семьях, а сказки про заботу и нежность, коими была забита глупая девичья голова, только в романах и существуют, но никак не в реальности. Большая удача, что Венди всегда была достаточно смелой, а, главное, любимой родителями девочкой: она сопротивлялась, не поддавалась мужу, запиралась от него в комнате, грозила рассказать отцу и всему свету, чего он стоит на самом деле… но Рауль был просто-напросто физически сильнее. Он ловил её, и не раз, и силой делал с ней, что хотел, и, наверное, Венди бы рано или поздно сломалась и покорилась бы судьбе. Но Джеймс вовремя вмешался, и теперь Венди отчаянно хотелось вернуть себе – себя. Перестать робеть, снова начать говорить много и красиво, как она раньше умела, найти прежнюю свободу движений и не бояться, что каждый мужской хмурый взгляд или каждая её мнимая оплошность непременно приведут к удару.
Скорее всего, Венди понадобился бы до полного восстановления год-другой, хотя она уж точно никогда бы не забыла того, что с ней происходило, этот опыт навсегда остался бы с ней – и останется – где-то в глубинах памяти маленьким неприятным воспоминанием. Но вчера вечером, когда, как ей теперь мнилось, сам пиратский бриг отчаянно воззвал из лондонских доков к своей душе, испугавшись, что капитан уведёт его и больше не вернётся, Венди заметила в себе процессы, с какими раньше никогда не сталкивалась. Вчера ещё ей казалось, будто она глотнула чего-то очень крепкого, так сильно тянуло её прильнуть к Джеймсу, так жаждали её губы поцелуя, а сердце – объятий, но уже сегодня, хоть она и проснулась в совершенно неприемлемых для приличной леди условиях, на плече у едва знакомого мужчины, ещё и откровенно держа в руках такую деликатную часть его тела, как обрубок руки у самого места отсечения, Венди осознала, что разум её был в наименьшей степени затуманен. Всё её нутро было удивительно спокойно, оно не металось, не ликовало и не тревожилось, а словно бы говорило ей в ответ на все ухаживания капитана: «так должно было быть с самого начала». Это и близко не было похоже на «в омут с головой», как могло показаться, напротив, жизнь, как будто, входила в берега, и Венди, в общем, занималась тем, что мысленно позволяла себе принимать те знаки внимания, который оказывал ей Джеймс. И ей это нравилось.
