– Это сделал лично я. Мерзавец случайно попался мне в первый день нашего визита в Ваш город, я узнал его, и…
– Джеймс. Спасибо.
Слабенькое колечко из тонких рук на его талии снова стало крепче, маленький носик виновато зарылся в спасительный твид, а Луна, которая всё подслушала, позабыла тогда о своём равнодушии и с необычайно вежливым и удивительным для небесного тела сочувствием зажгла красивый луч шёлкового белого света, окунувшего Джеймса и Венди в свои ласковые блики.
– Джеймс. Давайте прогуляемся по пляжу?.. – робко предложила Венди, не расцепляя объятия, – Я бы с радостью послушала какие-нибудь истории о Ваших морских путешествиях…
– О, Венди, если у Вас есть настроение, конечно, я отдам приказ спустить для нас шлюпку на воду. Вы не устали? Уже ночь.
– Не думаю, что я смогу сейчас заснуть, Джеймс, – она опустила руки, и капитану снова пришлось подавить желание прижать её к своей груди и гладить волосы.
Он свистнул Сми, пожестикулировал кистью в воздухе (боцман каким-то образом сразу же понял, что от него хотят), предложил Венди руку, спускаясь на палубу, спросил разрешения, может ли он помочь ей перебраться в лодку, сам занял носовую часть и лишь в несколько активных взмахов вёслами достиг тёмного берега, где выпрыгнул прямо в воду и втащил судёнышко максимально далеко на песок, чтобы леди могла сойти, не намочив полы платья, и чтобы для этого, к сожалению, капитану не пришлось бы подхватывать её на руки. Венди, однако, сама потянулась к его мускулистым плечам, позволяя приподнять себя под мышки. Бережно установив девушку близ себя, Джеймс предложил ей локоть, она обхватила его: «о!» и с любопытством впервые аккуратно пощупала длинный манжет с наконечником, в который был вкручен крюк, ощущая сквозь лёгкую ткань рубашки его впалые узоры. Неторопливой походкой капитан направил свою спутницу вдоль пышной кромки джунглей, таинственно шелестящих и перешептывающихся, подглядывающих за неожиданной – или долгожданной – гостьей, тёплая улыбка тронула краешки его усов, и он расстегнул пуговку на рукаве. Гладкий у основания манжет золотом отразил для Венди ближайшую звёздочку.
– Металлический..? Ух ты, – прокомментировала она, повторяя подушечкой пальца линию гравировки, – Похож на…
– Подзорную трубу? Ха! Да, но это не она, труба для меня маловата, однако именно она и послужила вдохновением. Деревянный пострадал в сражении, и, к тому же, по новой искалечил меня щепками, так что я решил смастерить что-нибудь более надёжное.
– Выглядит весьма… – Венди задумалась, подбирая для комплимента слово, какое, по её мнению, понравилось бы капитану наибольшим образом, – экстравагантно.
Улыбка под усами стала шире, даже довольный клычок выглянул на секунду, и леди поняла, что угадала с формулировкой. Она ещё немного полюбовалась золотым манжетом, а потом застегнула пуговку обратно, возвращая рукаву прежний безупречный вид, и стала рассматривать дикие джунгли, обнимая локоть одной рукой и, как бы случайно позабыв вторую у основания крюка.
Что ж, похоже, меня она и впрямь не боится, – подумал Джеймс и, внимательно наблюдая за маленькой леди, тронул кистью её ладонь.
Венди вздохнула.
– Простите, Джеймс, что всё так вышло. Я не хотела Вас огорчать, просто не могу это контролировать. Когда мой младший брат Майкл подозвал меня со спины, а я не слышала, что он подошёл, я отскочила от него так резко, что разбила мамину любимую вазу. Отец был расстроен для слёз, он очень ей дорожил, а Рауль всё твердил, что я у него такая… вечно не в себе… но что он всё равно обо мне позаботится, кому ж ещё я нужна, истеричная, взбалмошная… и папа только виновато пожимал плечами. Знаете, я правда думала, что я не в себе, и эти сны, я была почти уверена, что схожу с ума, поэтому и не ушла сразу, при людях Рауль был так заботлив… а дома… если бы я не видела, как папа бережно относился к маме, пока она была жива, я бы, наверное, думала, что так и надо. Я хотела развестись с ним Джеймс, сказала отцу, мы сильно повздорили… я не смогла ему признаться… Потом он отравился этими злополучными устрицами… я сбежала в дом своего детства и не выходила. Рауль, конечно же, сразу догадался где я, стучал, как полоумный, орал на весь Блумсбери, что мне нужна квалифицированная помощь, обещал вернуться с ключами от двери… Это было две недели назад. Он не вернулся. Я из газеты узнала… весь день плакала… От осознания, что свободна…
На пути попались две красавицы-пальмы, словно бы ещё в детстве выпрыгнувшие из джунглей от своих мамочек подальше на берег к самому прибою, и так и застрявшие там корнями посреди пляжа, демонстрируя свою хулиганскую натуру, Венди отпустила капитана, села под одной из них, расправляя юбку, и вытянула руку перед собой. Она чуть потянула тугой рукав, не расстёгивая.
– Находиться здесь с Вами – невообразимое приключение, Джеймс, и моё сердце переполнено такими чувствами, на какие я и не подозревала, что могу быть способна. Но я совсем не та Венди, которую Вы ждали. Совсем. Если Вы сейчас решите отправить меня домой, Вы ни капли меня не обидите.
Из-под серебристо-серого рукава выглянула на капитана огромная гематома.
– О, боги, – вымолвил Джеймс, округлив глаза.
Не думая ни секунды, он припал перед Венди на колени, перехватил её ручку за пальчики и прижал к губам.
– Подонок… – прошипел он, и поднял лицо, впиваясь в Венди пристальным взглядом, – Даже думать не смейте о таком, Венди! Боги! Отправить… Вас… никогда в жизни!!! Вы навсегда под моей защитой, я любого в порошок сотру… Венди… сил моих нет, позвольте я обниму Вас? Пожалуйста!
Венди подумала, что капитан, может, не совсем понял, что этот жуткий синяк обозначает не только то, что её били, но реакция его была настолько искренней и полной сочувствия, что она тихо ответила:
– Конечно… только, не слишком крепко.
Пребывая в крайне подавленном и, одновременно, в очень решительном состоянии, Джеймс сел рядом с маленькой леди, осторожно завёл кисть ей за спину и облокотил сжавшуюся в комочек Венди на своё плечо. Её пальчики снова сжались на лезвии крюка, девичье ушко угодило в предназначенную для него ямочку, укрытую твидом жилета, а бородатый подбородок устроился на макушке, ведь он точно так же, как и стальной крюк, знал своё место в жизни.
– Послушайте меня внимательно, Венди, – прошептал капитан куда-то в русые волны, – Вы изумительная. Нежная, хрупкая, тонкая… и Вы так красивы, как мне и не снилось в самом прямом смысле этого слова. Я огромный счастливец, Вы позволяете дотрагиваться до Вас после всего, что с Вами случилось… боги! Я даже поцеловал Вас! Поцеловал!.. И Вы не влепили мне пощёчину, хотя следовало бы! Молю Вас, ни в коем случае не думайте, что что-то в Вашем прошлом теперь может меня огорчить или смутить. Единственное, о чём я сожалею, – что не встретил Вас годом ранее.
– Я поцеловала Вас…
– А?
– Я, это я поцеловала Вас, Джеймс. Я никогда так раньше не делала… не представляю, что Вы теперь обо мне можете думать.
– Только то, что уже озвучил… то, как Вы поцеловали меня, не укладывается у меня в голове, я и не надеялся на подобное проявление… Теперь, если честно, мне отчаянно хочется называть Вас моей сладкой птичкой и кружить на руках. Вот и всё, о чём я думаю, Венди. Хотя, пожалуй, ещё о том, что всё это катастрофически неуместно, даже сам факт, что я сообщаю об этом, ужасно неэтичен, учитывая… обстоятельства… но я лучше буду честным с Вами. И, конечно, обещаю ничего такого не предпринимать без предупреждения, или если Вы мне не разрешите. Хоть я уже тысячу лет, как пират, но я всё же сохранил некоторые манеры, достоинство и благородство.
Тут Венди почувствовала, что усы, запутавшиеся в её волосах, вдруг заулыбались, и Джеймс с едва заметной хитринкой добавил:
– Сейчас я поцелую Вас, Венди, ещё разок, чуть-чуть, – ласково предупредил он, и оставил там же, на макушке, маленький «чмок».
Грустный момент сразу же заиграл светлыми красками, и Венди даже тихонечко засмеялась, сильнее прижимаясь к груди с умопомрачительным сигарным ароматом и подтягивая согретый ладошками крюк ближе к себе.
