Хоуви, так звали низкорослого смуглого пирата, в последний момент поймал бадейку у своей головы, беззубо улыбнулся капитану, изображая мозолистыми пальцами знак «ща всё будет в лучшем виде», зачерпнул, глянул на результат, всё вылил и зачерпнул ещё раз, желая набрать для капитана воды ещё лучше. Крюк закатил глаза. Туповатому Хоуви потребовалось шесть попыток, чтобы извлечь из-за борта только самую достойную на его взгляд морскую воду. Пират радостно, точно счастливый пёс, взобрался по канатам, отдал капитану бадью, и, если бы у Хоуви имелся хвост, он бы сейчас со всех сил вилял им из стороны в сторону. Как пса, Крюк пошлёпал его по щеке в качестве благодарности, и сияющий ярче полуденного солнца Хоуви скорее кинулся разгружать доставленную провизию.

– Вот идиот, – оценил его поведение капитан.

К этой секунде Питеру Пену стало известно, что на Весёлом Роджере появилась мама.

Подобрав ножки в кружевных носочках под себя, Венди уткнулась в одну и ту же страницу какого-то приключенческого томика, такой её и застал Крюк, вернувшийся в каюту. На столе его ждали уже готовые для отвара молотые травы, разноцветные лепестки и несколько покрошенных в пыль кореньев. Капитан добавил в состав других порошков из кладовых запасов и, подцепив бадью крюком, отправил её в жаровню. На лице его вдруг нарисовалось серьёзное замешательство и, покачавшись с носка на каблук минуту-другую, он обратился к леди:

– Могу ли я попросить о небольшой услуге?

– Да.

– В столе есть два ящика…

Венди подошла к столу, отмечая, как капитан попятился назад и вжался в угол под кариатидой за клавесином. Девушка остановилась в ожидании.

– В левом…

Это был ящичек, который Венди пропустила. Сейчас она заметила, что этот ящик, в отличие от правого, был двойным: ключик торчал в нижнем, а верхний можно было просто выдвинуть. Так она и сделала. Внутри были аккуратно сложены разные колбочки да пузырьки с неестественно цветными и, вероятнее всего, сильно ядовитыми веществами, а также тоненькие длинные инструменты для работы с этими субстанциями. Венди вопросительно взглянула в угол. Из темноты шёпотом донеслось:

– Нет, в нижнем…

Венди задвинула верхний ящик и потянула за нижний. Он был заперт. Девушка осторожно крутнула ключ, и шумные глубокие вдохи капитана, с каждым поворотом становились всё тише и медленнее. Когда ящик выдвинулся, Крюк, скорее всего, зажмурился. Он прошептал, не дыша:

– Там, в глубине… одни работают…

В ящике было полно самых разных, на любой вкус, расколотых, с торчащими пружинами, явно проткнутых крюком… часов. Покопавшись немного и обратив внимание, как от лязгающих звуков капитан вздрагивает в углу, Венди попыталась действовать осторожнее. Она беззвучно перебрала различного рода битые циферблаты, пока не нашла брегет на цепочке, стрелки которого всё ещё весело бежали, и поторопилась закрыть ящик, погромче проворачивая ключ, обозначая, что опасность миновала. Брегет Венди спрятала в ладошке.

– Нужно засечь два часа. Я благодарен…

Девушка вернулась на софу, скрывая руку с нагрудными часиками в складках блузы, а капитан прополз по стеночке в обратном направлении от неё. Она подумала, что даже то, что она повидала на острове, не сравнится с чудовищными событиями, которые пережил сам Капитан Крюк. Его очевидная уязвимость и тот факт, что капитан не постеснялся обнажить её перед ней, ещё немного излечили душу Венди от свежей глубокой травмы, но рана сразу же опять закровоточила, когда Венди подумала, что капитан был точно такой же жертвой, как все остальные.

Продышавшись, Крюк вернулся к столу и продолжил заниматься травами, теперь он складывал в сундучок, который затем был установлен на боковое окно, букетики, щепетильно отбираемые по запаху. Тут он вспомнил про цветы, отложенные в сторону. По счастливой случайности в одном из кувшинов ещё оставалась вода. Крюк установил их туда, расправляя покрасивее, и отнёс в спальню на прикроватную тумбу. Когда он вышел, бесшумная Венди снова запирала треклятый ящик. Крюк сделал шаг назад.

– Два часа прошло, – пояснила она и, на всякий случай, показала капитану пустую ладошку.

С осознанием, что леди подобрала специальный момент, чтобы он не знал и не мучал себя своим страхом, сердце у Крюка снова немного выросло, но Венди он только ещё раз сообщил, что благодарен. Бадья с отваром повисла на крюке, жаровня потухла, капитан ещё немного поколдовал с разными ингредиентами над составом, попросил Венди сесть рядом с ним и уложить руку на столешницу. Он без труда вскрыл затворы на манжете, такие маленькие, что поддеть их можно было только остриём капитанского крюка, но никак не пальцем. Металл бряцнул и распался на две половинки.

– Я немного протестирую… – капитан сделал несколько слабых нажимов сквозь повязку от локтя до запястья, и Венди вздрогнула на последнем, – прошу прощения. Необходимая мера…

– Ничего. Терпимо.

– Хорошо. Сейчас лучше отвернуться.

Венди отвернулась.

Крюк поддел своим лезвием перевязку, придерживая всю руку ладонью и стараясь не превышать порог боли. Он не стал распарывать ткань вдоль, чтобы не создавать лишнего давления, а только сделал небольшой надрез и кропотливо размотал все лоскуты по направлению от локтевого сустава к пальцам. Девушка заёрзала на стуле:

– Чешется…

– Нужно чуть-чуть потерпеть. Скоро пройдёт, обещаю.

Кожа на месте перелома была местами фиолетово-синяя, местами зеленовато-жёлтая, сухая и с трещинками. Отёк сильный, эта рука навскидку выглядела в полтора-два раза толще другой, но, как с удовлетворением отметил Крюк, осталась идеально ровной. Шов по внешнему контуру тоже зажил на удивление неплохо, не так тонко, как хотелось бы, след широкий, выпуклый, но он ещё должен будет зарубцеваться и изгладиться со временем, а сейчас спасибо, что не нарывает.

Из левого верхнего ящика капитан достал полукруглую кисть жёстким ворсом и двойной пинцет, которым можно было бы захватить одновременно две гранулы каких-нибудь разных веществ, или схватиться за леску в двух местах. Капитан ловко использовал его, чтобы сделать надрезы на леске крюком и не оттягивать её от кожи.

– Венди?

– Да.

– Я сейчас удалю нитку. Это больно. Всего двадцать стежков. Нужно, чтобы ты глубоко вдыхала, а потом резко выдыхала, на выдохе я буду извлекать, так полегче терпеть. Можно с перерывами, но лучше подряд.

– Подряд.

– Хорошо.

Крюк ухватил шипчиками первый стежок.

– Я готов.

Венди медленно вдохнула и…

– Ай! Ай! М-м-мм..! – глаза у неё заслезились и она сжала кулачок на другой руке, впиваясь ногтями в кожу ладони.

– Прости, прости меня, Венди… никак по-другому.

Девушка закусила губы, не поворачиваясь, вцепилась в своё колено и снова медленно вдохнула.

– Венди, подожди. Ты себя царапаешь. На, вот… – капитан положил ей на колено свой крюк, – хватайся за него, можешь дёргать, как хочешь, но только берись за основание, со внутренней стороны он острый.

Сглотнув болевой комок, Венди уцепилась пальчиками за капитанский крюк, помедлила секунду и снова вдохнула…

– Ай!

Слёзы потекли по щекам.

– Ай! Ай!

– Давай, сразу ещё…

– Ай! Ай! Ай!

– Умничка, дыши, всё получается…

– Ай!

– Тяни меня за крюк, не бойся!

– Ай! Ай!

– Уже скоро…

– Ай!

Капитан подбадривал её до последнего стежка, а Венди плакала и судорожно дёргала его за крюк. К последнему «ай!» капитан оказался к ней чуть ли не вплотную.

– Всё! – с облегчением, что больше не мучает её, объявил Крюк у неё над ухом, – Ты молодец! Всё, больно больше не будет. Венди? Венди, всё, я закончил!

Но девушка по инерции продолжала его тянуть. Капитан аккуратно стал ей сопротивляться, мягко забирая свой протез обратно.

– Ну, хочешь, я откручу его, и тогда можешь кидать его со всех сил в стены или пинать ногами? У меня есть ещё, мне не жалко, хочешь, можешь и меня попинать ногами, лишь бы тебе было не так больно.