Венди протянула капитану ладони, и он вложил в них обрубок руки, который только что размотал, и на который смотрел теперь странным взглядом. На и без того обваренной, искромсанной и зажившей неравномерными клочьями коже красовались свежие выпуклые шрамы, покрасневшие, с торчащими нитками, Венди аккуратно попробовала их наощупь, уточнила, не больно ли, и капитан отрицательно покачал головой. Венди улыбнулась ему:
– Не знаю. Мне всё равно. Меня устраивает тысяча.
– Ха! Моя маленькая леди… Да, наверное мне было чуть больше тридцати пяти, под сорок, я не помню точно. Примерно тогда я снова встретил Пена и, по всей видимости, остался таким, каким ты меня знаешь…
– Так это Пен заколдовал тебя? Тебя не «стирали», как меня?
– Кажется, так. Но я не уверен. В Лондоне у меня были друзья. Ребята из колледжа, с кем мы сохранили тёплые отношения и иногда виделись на суше. В основном, все были семейные, с детьми, которые, к слову, отчего-то всегда меня обожали, и вот тогда, когда я ушёл из приватирства в настоящее пиратство, и рассказал об этом по секрету своим юным поклонникам, они пришли в полный восторг и поделились, что каждый вечер к ним домой прилетает мальчик, с которым они постоянно играют в пиратов. Конечно, я сразу догадался, о каком мальчике идёт речь, мне стало любопытно встретиться с ним, я не верил до конца, что Пен всё тот же и ни капельки не вырос… У друзей в гостях я в тот день задержался подольше, а они были и рады сдать своих чад на попечение того, кто не против поразвлекать их разными играми и захватывающими морскими историями… и Пен прилетел. И не узнал меня. А когда я сказал, что я – тот самый «Капитан Джез», он пришёл в ярость. Обиделся, что я совсем вырос, ну, и, тем более, я обладал такими непростительными атрибутами взрослости, как усы, борода, длинные волосы, высокий рост… вот он и ударил меня по лбу от обиды каким-то… не знаю, проклятьем… я помню молнию жёлто-зелёного цвета, и как он сказал, что запрещает мне расти и хочет, чтобы я навсегда остался капитаном Джезом, пиратом, потому что со мной ему было по-настоящему весело.
– Джеймс… мне очень жаль. Он отобрал у тебя твою жизнь… он – лично… а потом ещё столько лет пытался – и пытается! – убить тебя! Какой ужас!
– Не печалься, милая. Тысяча лет моего одиночества окупилась сполна всего лишь одной единственной встречей с тобой. Я бы и десять, и сто тысяч лет провёл на острове один-оденёшенек, если бы знал, что однажды найду тебя, мой ангел. Однако! Я не сразу попал на остров. Не сразу понял, что не старею. Время начало путаться у меня в голове, но я не придавал этому значения. Пиратствовал, создавал роскошную, ужасающую и легендарную репутацию Капитана Крюка, правда, я был тогда ещё просто Джез, но какое это имеет значение? В тот период я познакомился с молодым Джоном Робертсом, он ходил у меня в канонирах, и, кстати, позднее, когда сам стал известен, как Чёрный Барт, он во многом скопировал мои экстравагантные манеры и пиратский стиль. Тогда же мне встретился и Эдвард Тич, талантливейший боцман, Чёрная Борода. Оба они были хороши, но сколько я ни учил их штурманскому делу – всё понапрасну! Оба посрамили моё имя! Тич посадил на мель свою «Месть королевы Анны» где-то в Северной Каролине, а Робертс, тот и вовсе не сумел пересечь Атлантику, не справился с ветрами. Позорище. В общем… не знаю, сколько прошло лет, когда я понял, что все мои ровесники умерли от старости. Я догадался, что годы надо мной не властны, но другие мысли о времени ускользали от меня, я не мог считать, сопоставлять, соотносить факты между собой… вспомнил слова Пена и захотел разобраться…
– И ты сам вернулся в Нетландию? Придумал уложить судно на борт на второй звезде?
– Ах, если бы всё было так просто! Нет, Венди. Я искал остров, но взрослым, пока они не принадлежат Нетландии, никак самостоятельно сюда не попасть. Я выслеживал Пена, караулил в Кенсингтонских садах, где он и по сей день часто бывает, но ни разу не наткнулся на него. Подумывал даже выкрасть какого-нибудь мальца, чтобы он, якобы, потерялся…
– Пожалуйста, скажи мне, что ты не сделал этого, – Венди шутливо пихнула капитана ножкой.
– Нет, моя леди, тогда я был ещё более или менее благороден и не желал плохого детям… мне хватило ума развить эту идею и понять, что для путешествия на остров требуется не ребёнок, а фея.
– Выходит, ты поймал фею? Ого. Как тебе – взрослому – это удалось? Они же являются только детям, и то, не всем…
– Я упоминал, что Джеймс и Крюк – одно? Что значит «поймал»? Я заманил её, дорогая, придумал коварный план, втёрся в доверие и обманул!
– Ох. Ну, конечно. Подлый капитан Джез… – артистично протянула Венди.
– Именно! Я облюбовал один парк, где всегда бывало много детей, сел там на лужайку под деревом, состроил кислую мину и стал напевать себе под нос те самые волшебные слова, которые ты, дорогая, очень хорошо знаешь: «я верю, что феи есть». Одна особенно любопытная феечка, естественно, клюнула на приманку и подлетела посмотреть поближе, что же это за несчастный взрослый грустит и призывает чудо… Я заметил блеск и звон её крыльев, начал рассуждать о своей жизни, вроде как, в единоличном монологе, но чтобы ей было слышно, выдумал кучу каких-то печальных фактов и изъявлял робкие надежды попасть на волшебный остров, чтобы стать там лучшим другом всем магическим созданиям… Фея, представь, я даже помню, что её звали Свирель, купилась на весь этот жалостливый бред и сама вызвалась перенести меня.
– Очень на тебя похоже, – засмеялась Венди, – втираться в доверие ты умеешь, как никто… – и она любовно пригладила раненую руку, стараясь не задевать швы.
– Да, пожалуй. Но с тех самых пор все мои хитрые замыслы были обречены на провал. Свирель перенесла меня в Нетландию, я тогда не понял, как технически это получилось, проспал всю дорогу. Проснулся уже на острове, связанный по рукам и ногам на Скале Покинутых. Пен кружил вокруг меня в воздухе и глумился, его команда плясала от радости на камнях: ещё бы, взять в плен настоящего взрослого пирата! Ну…
Джеймс посмотрел на своё запястье и в пустоту, где раньше была его правая кисть, болезненно нахмурился и вздохнул:
– …вот, кажется, и всё. Закончилось тем, что я-таки вернул на воду тот старый корабль, потерпевший крушение на острове. Мне помогал Сми, он был рядом с тех самых пор. Мы научились покидать Нетландию, экипаж мой увеличивался, бриг (тут Джеймс постучал каблуком сапога по полу) отремонтировали, обшивку заменили, палубу перестроили… сейчас он и вовсе, считай, собран заново. Мой Весёлый Роджер, моё вечное убежище, это он укрыл меня от Пена, здесь я зализывал свои раны. Кстати, когда я приполз сюда после того, как… э-э, высвободился из плена… имя «Весёлый Роджер» уже было нацарапано на борту. Выскоблено с грамматическими ошибками и зеркальными буквами наглой детской ручонкой. Поможешь удалить нитки?
Глубокий голубой цвет, сбросивший с себя стекло заклятия, дрогнул в глазах и отразил в себе нежную ладонь, которая пригладила напряжённые крылатые брови. Венди поставила ножки на уголок кресла, убрала в сторону все капитанские двойные вещицы, и Джеймс продвинулся к ней ближе, обнимая грациозные колени и утопая уставшим лицом в её юбке. Он тяжело вздохнул.
– Расскажи мне, пожалуйста… – ласковые пальчики закопались в корнях чёрных волос, – Что с тобой случилось? Ты рассказывал кому-нибудь? Сми, может быть?
– Нет, никогда.
– Ты можешь рассказать мне, Джеймс. Я бы хотела узнать… Если это не слишком больно для тебя.
Капитан поднял голову и неуверенно взглянул на Венди:
– Разве Пен не твердит об этом направо и налево?
– Твердит, но только как… хм. Факт.
– И никакие книги за все столетия не сочинили ни одной басни?
– Нет. Насколько я знаю.
– В этой истории нет ни капли доблести. Она скорее вызовет у тебя отвращение ко мне, а не сочувствие.
– Джеймс. Я знаю тебя уже достаточное количество времени. Ты всегда к себе слишком строг. Клянусь, никакая даже самая жуткая история из твоего прошлого не заставит меня осуждать тебя или, тем более, испытывать отвращение… всё, что с тобой произошло, сделало тебя тем, кто ты есть сейчас, со мной. Ты можешь рассказывать мне обо всём, о чём хочешь. Если хочешь, конечно.
