– Не смей даже думать о том, чтобы умирать, – холодно отрезала Венди, – даже думать, понял?

Она протянула ему зеркальце и молча уселась на пол. Капитан с восхищением наблюдал, как она прочистила дуло, шомполом протолкнула пулю по каналу ствола до упора, как будто каждый день это делала, а потом лихо закрепила пистолет на свободных от деревянного наконечника ремешках портупеи.

– Я люблю тебя, – на всякий случай напомнил он.

Венди нахмурилась.

– Хорошо. Потому, что для этого требуется быть живым.

Джеймс искренне рассмеялся, тут же скривился, схватился от боли за перемотанную грудь, и Венди сию секунду подскочила к нему, вжала его плечо в кровать, чтобы он не дёргался, а свободной рукой закрыла глаза, на случай, если шов разойдётся и бинты промокнут.

– Фурия… – прокашлялся капитан, – отпускай, всё в порядке.

Ещё подержав его в темноте, чтобы удостовериться, что перевязка осталась белоснежно чистой, Венди отпустила.

– Умоляю тебя, полежи спокойно! И поешь, Сми принесёт тебе бульон. Я скоро вернусь. Восстанавливайся.

– Есть полежать, поесть и восстанавливаться, любимая моя капитан Крюк. Будь осторожной. Мне больше нравится, когда на этом месте, – Джеймс постучал по своему многострадальному ложу для больного, – я. Точнее, больше нравится, когда никто из нас не ранен, конечно, но если по-другому никак не получается, то лучше пусть это буду я.

– Леди Крюк? – был голос боцмана.

– Входите, Сми!

С самым озабоченным и преданным выражением лица помощник капитана вошёл в каюту и тихонечко заглянул в спальню.

– Капитан! – радостно воскликнул он, – Вы снова с нами! ..Ваш бульон!

Сми протиснулся между Венди и капитанской кроватью, установил большой старый поднос на тумбу, где ещё утром толпились медицинские принадлежности. Под куполом, сохранявшем тепло и аромат еды, оказалась не только внушительная миска густого куриного супа, но и два компактных пистолета.

– А это для Вас, мисс Венди, карманные, оба заряжены, – объявил Сми, – должны подойти Вам в использовании.

– Спасибо, Сми!

Девица в пиратском наряде с интересом взяла оба деревянных с резьбой пистолета по очереди, покрутила их в руках, уточнила, как возводить курок, и сунула их в набедренные карманы.

– Извините, мисс Венди, но, может быть, я всё же пойду с вами?

– Нет, Сми. Присмотрите лучше за Джеймсом. Думаю, мы с Полли и Дохляком отлично справимся, м? – она на всякий случай вопросительно взглянула на Джеймса, ожидая одобрения, и тот покивал, с улыбкой вздохнув ей в ответ.

– Слушайся капитана Крюк, Сми, – подтвердил он, – она помудрее всех нас вместе взятых будет.

– Есть, Капитан Крюк, – кивнул боцман Джеймсу, – есть, капитан Крюк, – и Венди.

Маленькая капитан Крюк запечатлела на виске у Джеймса полный любви поцелуй и вышла из личных покоев, он отчётливо расслышал, как снаружи она отдала приказ спустить лодку на воду и покинула Весёлый Роджер вместе с двумя телохранителями: самыми устрашающими и накачанными пиратами из всего экипажа. Сми придвинул к капитанскому ложу кривенький табурет, который тоже принёс с собой, подхватил Джеймса под мышки, осторожно укладывая его тело выше на подушки в полусидячем положении, уселся, и, прежде чем зачерпнуть бульона, дружелюбно взглянул на капитана.

– Она прелесть, Джез, – шёпотом мяукнул он, – и так тебя любит. Тебе ни в коем случае нельзя умирать и бросать её здесь одну. Больше так не глупи.

– Я знаю, Сми… я знаю. Давай сюда ложку. Справлюсь сам. Миску только подержи.

– Возьмите, капитан.

*

В следующий раз Джеймс проснулся чуть ли не полностью выздоровевшим к полудню, сутки спустя. Он неотчётливо помнил, что, кажется, пробуждался ночью, услышал строгий приказ не открывать глаза, пока маленькая мисс тщательно обрабатывала его раны волшебными островными отварами, пару раз пошленько пошутил насчёт консистенции снадобий и даже пытался ущипнуть сладкую попку, получил выговор за плохое поведение и уснул снова. Та самая попка в домашних штанишках торчала теперь из-под одеяла где-то в районе его коленей: скорее всего, малышка, переживая, как бы не задеть раны Джеймса, уснула у стенки клубочком в его ногах, но во сне перевернулась, вытянулась, пристроила капитанскую лодыжку себе под ухо, обняла мускулистую тёплую ногу, как часто обнимала руку, и мирно сопела, уставшая, обессилившая.

– Господи, какое чудо, – прошептал сам себе Джеймс, нащупал под одеялом чудную розовую пяточку и любовно накрыл её кистью.

Девочка глубоко спала.

Не желая отвлекаться от созерцания самой удивительной и прекрасной картины в мире, а также от поглаживания нежных маленьких пальчиков, Джеймс, не глядя, аккуратно попробовал шевельнуть правой рукой, – и она легко ему подчинилась. Было, конечно же, очень больно, как будто сами кости на запястье острыми краями напоминали изнутри о своём существовании, но сустав согнулся, плечо задвигалось, позволило поднимать и опускать руку. Следующей подверглась анализу глубина вдоха: далеко не такая свободная и уверенная, как обычно, но гораздо менее колючая, позволяющая дышать спокойно. Нож, по всей видимости, не задел внутренние органы, спасибо. Капитан теперь обратил внимание на то, что у него ужасно чешется голова, подушка царапается от высохшего песка, а нога, на которой сотворил себе временное сонное пристанище светлый небесный ангел, такая грязная, что стыдно даже смотреть.

– Чёрт… Венди..? – он аккуратно сжал её большой пальчик, – Венди, проснись?

– М! – недовольно замычала во сне девица и только сильнее обняла злополучную ногу.

– Венди… Милая… Отпусти меня?

Длинные пальцы чуть-чуть пощекотали девичью пяточку, но Венди уже проснулась, она моментально среагировала на «отпусти» и отскочила от Джеймса, сонно моргая глазами:

– Что, что? Тебе больно, Джеймс? Прости, я случайно..! – испуганно проговорила она, пытаясь сообразить, какую рану могла ненароком придавить, пока спала.

– Девочка… – виновато хохотнул Джеймс, – Чёрт, извини! Не хотел будить тебя так. Всё хорошо, нет, мне не больно. Но мне очень нужно принять ванну.

– Что… ванну..? – Венди зевнула, протёрла глаза и заспанно уставилась на капитана с непониманием.

Он скромно улыбнулся ей в ответ. Девица ещё поморгала, чувствуя, как он ласково гладит под одеялом её ножку, посмотрела на него внимательно, с трудом доставая себя из сонного царства, и в первый раз за всё время заметила, что голова Джеймса напоминала старую многократно использованную мочалку, а все части тела, которые не были травмированы, до сих пор оставались измазанными грязью с пляжа. Она облегчённо вздохнула.

– Спи, – буркнула она, свалилась обратно на своё место, собрала в объятиях теперь обе мужские ноги и снова устроилась на них головой, – ничего тебе не нужно. Ты красив, как бог.

На лбу у капитана залегла глубокая морщинка. Малышка Венди, измотанная, выжатая, как лимон, обнимала его, ужасно несвежего, под голени, намереваясь спать дальше, и, прежде чем примостить своё изящное ушко там, где ей было наиболее удобно, ещё и поцеловала широкую мужскую щиколотку.

– Венди…

– Замолчи. Я сплю.

Зевнув, Венди вытянулась чуть сильнее, почти моментально засопела размеренно, а Джеймс, который доставал теперь рукой ей до колена, продолжил ласково гладить тоненькую ножку, и, переполненный чувствами, вдруг тихо запел:

– Начертаньям злого рока вопреки,

Я хранил лучину глубоко внутри,

Робких дум, мечтаний жёг огонь живой.

Заклинал, молил о встрече, ангел мой.

Милой волей неизвестных мне богов

Я нашёл тебя среди надежд и снов,

Среди боли, вереницы долгих дней,

Бесконечной темноты души моей.

Ты сошла ко мне с небес, как чистый свет,

Отыскала в снах заблудший мой корвет

И, подобно маяку, соткала путь,

Чтобы к жизни на земле меня вернуть.

Я искал тебя, быть может, целый век,

Обречённый, одинокий человек.

Мир огромен был, как тысяча зеркал,