– Чёрт, – одновременно ругнулись Крюки, он – от боли, а она, – сочувствуя.

– Ты в сознании?

– Да.

– Плохо. Я временно прижму. Будет ещё больнее.

– Моя маленькая… отважная… А-А-ААЙ, ЧЁ-Ё-ЁРТ!!! Чёрт!!! Что за чёрт!!!

– Прости, прости, милый… ГАБИ!!! – крикнула Венди, и помощник капитана, изрядно потолстевший, одетый в нарядный старомодный парчовый жилет с оборками, примчался в каюту чуть ли не в следующую секунду, – помогите поднять его, я наложу перевязку.

Руки с жирненькими пальцами аккуратно приподняли Джеймса под плечи и голову, Венди с молниеносной скоростью запустила вокруг него новые бинты, утягивая их крепче предыдущих, и капитану снова стало недоставать воздуха. Он закашлялся.

– Дышишь?

– С… трудом… дьявол, как больно!!!

– Кладите его, Габи. Спасибо. Можете идти.

Перед глазами снова немного помельтешило, вдалеке хлопнули двери. Зверский болючий пульс дёргался глубоко в ране, натуго зажатой свежей перевязкой.

– Где чёртов Сми..? Пусть прижжёт!

– Нет, Джеймс. Прости. Я запретила ему лечить тебя раскалённым топором, хватит с тебя увечий и изуродованной кожи.

– Но так быстрее! Да чёрт же, чёрт! Ещё и щипит!

– Не быстрее! Я твою рану своим грязным платьем затыкала, если помнишь! Вдруг инфекция разовьётся под волдырями и мы вовремя её не заметим? Ты же умрёшь от заражения крови! Не спорь! Терпи!

– ДЬЯВОЛ!!!

– Да! Знаю!!! Прости!!!

Чуть не обезумевшему от боли капитану потребовалось полчаса, чтобы перестать дёргаться и свыкнуться с усилившейся постоянной резью. Венди всё время держала его плечи прижатыми к кровати, чтобы судороги не слишком тревожили рану.

– Венди…

– М?

– А как моя рука?..

– Не очень. Порезы глубокие, но, хотя бы, из них так не хлещет…

– …э-э.. а в длину не стала ещё короче?..

– О… нет, счастье моё, не стала. Ты весь такой же, как был.

– Хорошо… так, а где шляется проклятый Сми, почему не помогает тебе? И почему я не умер от кровопотери?..

– Сми на посту, Джеймс. Просто мы не в Нетландии.

– Что..? Как?

– Ох. Извини меня, милый. Когда тебя переправили на бриг, ты, вообще-то, собирался умереть у меня на руках, потерял очень много крови. Очень много. Я успела наспех перевязать тебя чем было и как попало, пираты твои вели себя, словно, прости, стадо баранов без пастуха, Сми всё носился со своим гадским топором… Не знаю, что на меня нашло. Я сто раз слышала, как ты это делаешь… к тому моменту уже светало… в общем, я отдала им приказ сняться с якоря и увести бриг из нашей бухты. Лево на борт, и всё такое.

– Ты… сама..?! Ох… я всё пропустил… – выдохнул Джеймс, не открывая глаз, – Боги! Развернула бриг! Эту неуправляемую громадину!..

– Сми подсказывал… совсем сама я бы не справилась, конечно. Я мало понимаю во всех этих бакштагах и остальном… скажу только, что нам не слишком повезло, в Семи Морях мы угодили в, как ты говоришь, роскошная-шевелюра-винд, правда, я бы назвала его «глаз-не-разуть-винд» или «меня-чуть-не-вжало-в-корму-винд», но впереди маячил какой-то крупный порт… было ещё очень раннее утро, и я отправила твоих ребят ограбить местный госпиталь. Они принесли целую гору всего, что нужно, в том числе шприц для переливания… у меня универсальный тип, знаю ещё с войны…

Постепенно приноровившись дышать, надувая живот вместо грудной клетки, капитан поморгал, не размыкая ресниц, и вымученно улыбнулся.

– Моя маленькая любимая миссис Капитан Крюк… тебя хорошо слушались?

– Как миленькие.

– Фурия… я тобой горжусь… накрой меня чем-нибудь, пожалуйста? Хочу на тебя посмотреть…

Выражение лица у капитана было, несмотря на напряжённые болевые морщины и закрытые глаза, столь переполненным любовью, что у Венди на щёчках заблестели непрошенные слезинки. Она подняла одеяло, которое сохраняло тепло в ногах Джеймса, медленно подтянула его наверх, стараясь не задевать покоящуюся вдоль тела руку, и осторожно опустила его прямо под шеей. Одеяло показалось капитану чудовищно тяжёлым.

– Подожди, – предупредила его Венди, глядя на свои окровавленные руки и одежду, – не смотри пока… я тоже во что-нибудь завернусь.

Ей попался утренний капитанский халат, и Венди надела его задом наперёд.

– Всё, открывай свои голубые глазки, мой капитан… я буду в них тонуть…

Свет неприятно полоснул, пришлось хорошенько проморгаться. Венди склонялась над его лицом, приглаживала уставшие крылатые брови подушечками пальцев и бормотала какие-то нежности, встречая благодарный и тронутый взгляд Капитана Крюка.

– Джеймс… я так испугалась. Не знаю, что бы я делала, если бы ты…

– Моя девочка. Прости меня, старого дурака… мне надо быть внимательнее. Наклонись, пожалуйста? Хочу поцеловать тебя, родная, но не могу дотянуться.

Расправляя по несвежей подушке чёрные свалявшиеся кудри, слипшиеся с уже высохшим песком и комками грязи, Венди наклонилась ближе и подставила капитану свои потресканные от отчаяния губы, и капитан, глядя на них, как на самое прекрасное в мире чудо, дотронулся до них с упоением.

– Ты назвала меня «муж», – прошептал он сквозь измученную улыбку.

Венди устало хихикнула.

– Конечно, милый. Я всегда так говорю, когда дети спрашивают, не объяснять же им разные взрослые нюансы… но, знаешь, если быть до конца откровенной, я не считаю себя твоей женой, а тебя моим мужем.

– О.

– Я имею ввиду, что для меня ты гораздо больше, чем «муж»… «Муж», это что-то такое… не знаю, неподходящее для тебя. Ну, какой ты мне муж? Ты мой… воздух. Моя жизнь. Моё сердце. «Муж» – это слишком просто, слишком обычно, для тех, кто живёт в большом мире. Хотя, чувствую я себя так, как будто я за тобой замужем.

– О… – хмурые брови немного расслабились, – да, теперь я понимаю, о чём ты… это вполне по мне, быть тебе таким мужем… Крюк – муж. Ха! А-а-ай-ай, чёрт! Вот же дьявол!!! – рана снова булькнула и капитан на всякий случай зажмурился.

– Ну-ка погоди, милый… на секундочку… посмотри на меня ещё раз?

Чуть поморщившись, Джеймс осторожно взглянул в серьёзное лицо своей леди.

– У тебя что-то с глазами. Глянь-ка на свет?.. Да, точно… Как будто цвет поменялся, что ли… не пойму… ты хорошо видишь?

– Да, вполне.

– Очень странно. Вроде те же, голубые, мои ясные незабудки, но не такие… Как объяснить, не такие прозрачные что ли. Ладно. Всё закрывай, моё счастье, я уберу одеяло. Ты сейчас в состоянии ещё говорить?

– Да, кажется.

В руках у Венди оказался смоченный платочек, она предупредила зажмурившегося капитана, что дотронется, освежила его вспотевший лоб, убрала одеяло и тяжело вздохнула.

– Что там? Я уже ничего не чувствую.

– Не останавливается, опять все бинты промокли.

– Надо прижечь.

– Нет.

– Ладно.

– Сможешь подробно объяснить, какие травы тебе помогут? Что сварить, из чего сделать компресс? Чем заживить..?

– Нужны только сборы с острова…

– Я о них и говорю. Уже вечереет, мы возвращаемся.

– Нет, Венди, нет, умоляю тебя, не сходи на берег, пока я лежу… вдруг мерзавец опять нападёт?

– Не нападёт, Джеймс. Остров всё равно позовёт нас, ещё не время для побега, сам знаешь. Я возьму с собой Дохляка и Полли.

– Чёрт. Венди, пожалуйста.

– Джеймс.

– Бесполезно, да?

– Да.

Пока окончательно не стемнело, Венди ещё повозилась с раненым капитаном, сменила ему повязку на руке (кровь почти перестала течь, но порезы были жуткие, кожа местами висела, как тряпка), повздыхала над окровавленной грудью, а потом Джеймс, уже немного сонный и снова побледневший, слабым голосом надиктовал ей несколько подробных рецептов.

– Дорогой, мне придётся тебя ещё раз потревожить. Опять нужна новая перевязка.

– М-гмм-м.

– Габи!!!

Ножницы срезали мокрый бинт, Венди резко достала из раны ватный тампон, с которого тут же обильно накапало на сжавшийся пресс, и поскорее затолкала внутрь новый, а за ним марлю.

– М-м-м-х-м-м, – жалобно проскулил Джеймс.