Ухмыляясь, Фин оделся, спустился вниз и договорился о платье и паланкине для “невесты”. Нечего всяким встречным на княжьих дочек пялится. Звериная натура одобрительно урчала, предвкушая забавную игру.

Учитывая планировку Льеза с его каналами и многочисленными мостами, очень часто в паланкине получается добраться до места назначения быстрее, чем верхом. Выходило, что вчера я была права – по пути к дому пришлось пересечь Второй кольцевой канал. А наш особняк располагался возле Первого и смотрел фасадом на королевский дворец.

Я не стала ломиться через парадный вход. Попросила остановить в отдалении, ящеркой шмыгнула в калитку для слуг и по кустам, через садик – к дому. Я как раз пряталась в сирени, думая, как незаметно пробраться к себе. Утро было уже не раннее и кругом шмыгало до шшиса народу. Никогда не подозревала, сколько тут людей топчется. Но меня очень удачно нашла Камиль.

– Ваша светлость! – распахивая глаза и едва не падая в обморок от облегчения, эмоционально зашептала она. – Где вы были?!

– Где только наша светлость ни была, – вздохнула я.

Камиль метнулась куда-то белкой, притащила плащ с капюшоном, быстро провела служебными закоулками в мои комнаты на втором этаже и едва не силком запихала в ванную, где в круглом бассейне вздымалась пена и запах стоял такой, что я почти прослезилась. Было из-за чего. Одуряюще пахло притираниями и душистой солью, а в зеркало на меня смотрело бледное красноглазое чудище.

– Госпожа, еще капельку и было бы поздно! Это вам повезло, что княгиня с сестрицами вашими в храм Хранителей отправилась. Ужас, что на вас надето! – тараторила служанка, раздевая меня и подталкивая к купели. – Его сиятельство вас уже дважды просил! Я сказала, что вы полночи рыдали, а потом проснулись и снова рыдаете, в ванной. Он сказал, как вам истерить надоест, чтоб сразу в кабинет к нему. И глазами посверкал.

– А в чем дело? – насторожилась я. Неужели отец уже в курсе моих ночных приключений?

– Точно не скажу, но рано утром прибыл королевский посыльный с письмом. А на кухне болтали, что князь в конверт заглянул, в лице поменялся и ругался неприлично и долго.

Королевский посыльный – это похуже, чем раскрытая тайна о моих ночных похождениях. Что в письме? Хорошо бы вежливая просьба принести извинения за конфуз со штанами принца и вернуть Валлейну его игрушку. Шшис побери, я все испортила своей дурацкой демонстрацией.

После горячей воды меня разморило, сейчас бы вздремнуть и обдумать все на более свежую голову, но раз князь уже и глазами сверкал, лучше поторопиться, а то он быстро превратит выделенные до замужества две недели в два дня.

Камиль помогла принять надлежащий княжне вид. Я вздохнула, и стиснутые корсетом ребра жалостливо напомнили, как свободно мне было без этих, навязываемых обществом условностей в гардеробе благородной дамы. Но грудь смотрелась хорошо. А когда я спрятала в декольте пирамидку амулета, стало еще лучше. Стоит носить его с собой, так будет надежнее, чем оставлять где-либо, даже у себя в комнате.

К отцу в кабинет я постучалась, напустив на себя максимально скорбный вид и надеясь, что покрасневшие от недосыпа глаза вполне сойдут за заплаканные. Исполнила идеальный реверанс, чуть дольше задержавшись в полуприседе со склоненной головой, выражая почтение, и выпрямилась. Его сиятельство стоял вполоборота к окну, сдвинув брови к переносице так, что морщинка стрелка смотрелась возмущенным знаком восклицания.

– Вы отдаете себе отчет, что согласившись на брак с моим партнером тером Крайтом, вы приняли на себя обязательства?

– Э… Да, ваше сиятельство, отдаю.

– И что грязное пятно на вашей репутации – это пятно на репутации не только рода Ши-Корнэй, но и на репутации тера Крайта? И как, по-вашему, станет будущий супруг относиться к вам с уважением, если вы приметесь позорить его имя еще до замужества?

Князь продолжал сыпать обтекаемыми обвинениями. У меня подгорали пятки, но пока не сказано ничего, конкретно указывающего, что ему известно о приключениях в борделе, я буду молчать. А вдруг он вообще не об этом?

– Объясните мне одну вещь, Агнесса, – выдал отец, разворачиваясь полностью. Он шагнул к столу, резко опустился в кресло и подергал себя за выглядывающие из рукавов камзола кружевные манжеты, что выдавало крайнюю степень растерянности. Или раздражения? Давно я не видела князя во власти настолько противоречивых чувств. Как раз с того дня, как нас негласно лишили королевского расположения.

– Что мне объяснить, отец мой?

– Что вы такого замечательного нашли в ненаследном принце, что продолжаете грезить им, несмотря на не слишком вежливый разрыв наших с родом Антер соглашений с отсылкой к весьма дальнему родству с их кровными врагами-василисками?

– Он красивый, – принялась перечислять я, с трудом не вздрогнув от слова василиск, но все равно сбилась с мысли, вспомнив голодный взгляд желтоглазого в кабаке во время моего танца, – красивый и…

– Красивый, – язвительно добавил отец.

– Да! И раньше вам было все равно, что же изменилось сейчас?

– Это! – Мне был явлен конверт преткновения. – Его величество Дакорн прислал предложение о помолвке и скором венчании между вами и его высочеством Валлейном.

Колени ослабли, и я опустилась в кресло практически на грани обморока. Натурального, а не такого, в который необходимо изящно оседать лебедушкой и непременно на руки прекрасного кавалера. И ничего приятного в скачущем сердце, холодной испарине и темных пятнах в глазах не было.

– …деляю ваше состояние. Я был в шоке от прочитанного, – пробился сквозь шум в ушах голос отца. – Вы ведь понимаете, что я должен ответить?

– Да, – промямлила я, едва ворочая языком, потому что испарина и шум сменились на пресловутых бабочек в животе, что тоже не добавляло ни ясности ума, ни твердости ногам и голосу. – Вы должны ответить: “Да”.

– Нет, – сказал князь.

Отставить бабочек! Все по коням!

– Как “нет”? Что значит “нет”? Королю не отказывают!

– Я дал слово теру Крайту, и вы все подписали. Договор заверен нотариусом, назначена дата венчания, готовится соглашение о передаче опеки и собственности…

– Вы… Вы… Вы меня убиваете, отец мой. Продать родного ребенка за какой-то хилый рудник и клочок земли… – я все еще пыталась держать лицо.

– Считаете, что снова принимать предложение от того, кто уже вам прилюдно отказал более благородно? Никакого уважения!

– Ваше сиятельство, – приосанилась я, расправляя складки на платье исключительно, чтоб занять дрожащие руки, так как собиралась каяться во грехе. – Ваше сиятельство, отец мой, я должна вам признаться сама, раз Его величество из благородных побуждений не счел нужным указать причину столь поспешных действий…

– Почему же? Он все указал. Вы с Валлейном обменялись символами вашей великой любви, и его высочество умолял поскорее видеть вас подле себя в качестве супруги. Надеюсь, этот символ не ваше родовое кольцо? Было бы очень некстати. Послезавтра вы едете со мной на заверение соглашения. И ваше кольцо вам понадобится.

– Эм… да. Мы… э-э-э… обменялись. Я… э-э-э… отдала. А он – взял.

– Прекратите мямлить. Что вы пытаетесь сказать?

– Я пытаюсь сказать, папенька, что ваша дочь уже не девица, – выпалила я.

Подумаешь, немножко преувеличила. Никто же не видел точно, успел принц припасть или не успел, штаны-то подтягивал, а свидетелей – половина борделя вместе с доблестными безопасниками. Да и я себя назвала. А с кольцом нужно что-то срочно придумать. Вряд ли оно у Валлейна. Сказать, что потеряла? Да, это лучший вариант.

– Я вам удивляюсь, Агнесса, – огорошил меня отец, поскольку сделался совершенно спокоен. – До сего момента я ошибочно полагал, что у вас ума побольше, чем у всех ваших сестер вместе взятых. И кто этот несчастный?

– Что? Его высочество!

– Не несите чепухи. Это не та причина, по которой король станет делать подобные предложения. Хоть Валлейн и не наследует трон Льеза, Дакорн не будет разбрасываться сыновьями, особенно когда в Зитце молодая и вдовая королева. Да, вам назначена на завтра аудиенция во дворце. Я пойду с вами. Так что потрудитесь за оставшееся время привести себя в надлежащий вид.