Генерал вышел из приемной вместе с советником и махнул ожидавшему в холле Вердгару.

В следующее мгновение Аджанара оказался в лангийской тронной зале, до отказа набитой представителями верховной власти, в том числе и старейшинами, которые чрезвычайно редко посещали любые мероприятия

Выглядело это устрашающе. Аджанара вдруг почувствовал себя пришпиленным булавкой насекомым.

– Я останусь с тобой, – шепнул племянник императора до того, как увидел на собрании и своего отца. Тот бросил на сына гневный взгляд и стиснул зубы.

Вердгар задрожал и почтительно склонил голову, но остался на месте, выражая этим непреклонное желание отстаивать интересы друга.

Посреди залы на роскошном изумрудном троне сидел император Брайнор, подперев голову рукой и о чем-то задумавшись. Кажется, никто и никогда не видел его в приподнятом настроении. Груз ответственности за всю Лангийскую цивилизацию, а еще больше бесконечная война со скрестами и их Хозяевами сделали его неизменно серьезным и сосредоточенным. Спокойствие и рассудительность стали постоянными спутниками императора, и очень, очень сложно было вывести его из себя. Его брови словно навсегда сошлись над переносицей, образовав глубокую складку. Плотно сжатые губы и волевой подбородок не оставляли сомнений – все будет так, как повелит он. Внимательный взгляд светло-серых глаз, высокие скулы, прямой нос дополняли внешность этого незаурядного правителя, шутки с которым были плохи. Но каждый, кто видел его хоть раз в жизни, готов был поручиться, что более честного и справедливого императора трудно найти.

– Генерал, – Брайнор поднялся с трона, – позвольте прежде всего поблагодарить вас за то, что приняли мое приглашение и нанесли нам визит.

– Ваш приказ, пожалуй, не оставлял мне выбора, ваше величество. Да, и прошу прощения за внешний вид, боюсь, что в парадное я переодеться не успел бы.

Почтеннейшие старцы своими укорительно-пренебрежительными взглядами готовы были, казалось, наделать новых дыр в его и без того изорванных одеждах.

– Вы знаете, зачем я вызвал Вас?

– Вероятно, из-за артефакта, который утащили скресты, – Аджанара уже сомневался, что это так, но других предположений у него не было.

Император, заложив руки за спину, неспешно прошел к столу, на котором лежало изумрудное ожерелье. Бережно взял украшение.

– Узнаете?

Аджанара, конечно, сразу узнал ожерелье, принадлежавшее его любимой наложнице. Она не упускала случая прихвастнуть подарком отца и носила драгоценность не снимая.

– Откуда оно у вас? – растерялся генерал.

– Вы не ответили на вопрос.

– Это ожерелье принадлежит девушке, которую я хорошо знаю.

– И что вы знаете об этой девушке? – продолжал император с какой-то грустной отрешенностью.

– Ее зовут Велена, и она лангийка.

– И что же делала лангийка на вашей планете в течение нескольких лет, вы можете нам объяснить?

– Извините, император, – ответил Аджанара со всей возможной почтительностью, – но мои отношения с этой девушкой не касаются ни вас, ни этого собрания.

– А если ваши личные отношения с этой девушкой стали причиной ее смерти? – уже громче и с надрывом произнес правитель.

– Смерти? – потрясенно переспросил Аджанара.

– Да, смерти!

– Как это могло произойти?

– Это вы мне скажите, как моя племянница оказалась в столь унизительном положении? Вместе с другими вашими рабынями она все эти годы служила вам игрушкой для сексуальных утех. Вы наверняка горды тем, что даже дева императорских кровей ползала перед вами на коленях. Не так ли?

– Вовсе не так, – с достоинством возразил Аджанара, – я любил и уважал Велену. И я, конечно же, ничего не знал о том, что она – ваша племянница, – в его голове мелькнула мысль о том, что этот скверный день с каждой секундой все успешнее претендует на звание худшего дня в его многовековой жизни. «Видимо, мой небесный отец решил, – подумал он, – что физической болью я еще напоен не сполна, а добрая горсть позора поможет мне окончательно свалиться в грязь на потеху всему миру».

– Вы знали, что она лангийка. О наших законах чести вы тоже знали, но никогда не следовали им. И теперь моя племянница убита ее женихом.

– Женихом? – оторопел Аджанара.

– Да, она была обручена с командиром дворцовой гвардии. Он узнал о вашей связи и сначала убил ее, а потом и себя – не смог жить с этим позором. Вы стали причиной смерти Велены и обязаны взять на себя ответственность за это чудовищное злодеяние.

Аджанара хотел было возразить, высказать все, что он думает об этих так называемых «законах чести». Что именно эти законы и стали причиной смерти бедной девушки. Но – промолчал, не желая раздувать скандал и тревожить память усопшей.

– Вердгар, – молвил один из старейшин, потирая сухие ладошки, – а ты? Ведь ты все время крутился вокруг генерала, нет? И в его позорно-развратный притон хаживал? Неужели никогда не видел Велену?

Вердгар уставился на старика, как полевая мышь, заметившая орла, а когда на него посмотрел весь зал – и вовсе оробел.

– Она же твоя двоюродная сестра! – крикнул император. – Как ты мог молчать о таком бесстыдстве?

– Ваше величество, – Вердгар преклонил колено, – могу поклясться, что не знал, кто она. Ведь я с рождения жил на Лангии, а сестра путешествовала по миру, и я никогда ее не видел. И уверяю вас, что Аджанара тоже ничего не знал. Могу только сказать, что Велена была счастлива в Негларии и к ней все относились с уважением.

Вердгар опустил голову и умолк.

– Нынче молодежь совсем стыда лишилась, – выступил вперед старейшина с самой длинной и седой бородой. – Мы должны подавать пример всем цивилизациям чистотой наших нравов, высокой культурой и благородными поступками. Но вместо этого мы все больше уподобляемся скрестам, для которых вся жизнь – набивание брюха и совокупление. Так очень просто жить, да? Плевать на чужое мнение. Не стремиться ни к чему, просто существовать ради существования. К этому мы идем? Это есть истинное благо? Может быть, уже никто не помнит, но тысячи лет назад именно следование законам спасло Вселенную от вымирания. Мы подарили всем живым существам высокие ценности, показали на своем примере, сколь прекрасным может быть этот мир, когда в нем живет истинная любовь. Наша великая империя сейчас – это бесценный плод многовекового созидания наших предков, которые привили нам самые высокие идеалы. Готовы ли мы растоптать все то, что даровали нам праотцы?

– Ни в коем случае! Нет! Невозможно! – загомонили в зале.

– Аджанара, – обратился император к генералу, – много лет назад вы поклялись чтить, уважать и защищать законы Лангии. Готовы ли вы принять то наказание, которое предписывают эти законы?

После небольшой паузы Аджанара устало ответил:

– Готов.

По лицам присутствующих было видно, что такого быстрого ответа они не ожидали. Вердгар тоже удивленно поднял брови и уставился на генерала.

– Тогда слушайте указ, – сказал верховный министр. – За преступление, повлекшее гибель особы императорской семьи, за попрание законов Лангии о неприкосновенности брачных союзов вы приговариваетесь к двадцатилетней ссылке в мир смертных. Вам не дозволяется покидать место ссылки без особого указа императора. На вашего аватара ограничения не распространяются. Его невиновность подтверждена.

«Ну конечно, – подумал Аджанара, – иначе кто же будет отбиваться от скрестов, когда они нагрянут в ваш дом?»

– И генерал, – добавил министр, – мы надеемся, что вы прекратите свои небезопасные эксперименты с аватаром.

Аджанара побледнел от гнева. «Эксперименты? Будто бы потехи ради я это сделал. Я вроде бы сегодня скрестов наголову разбил. Укрепил дальние рубежи лангийской системы. Но кому есть до этого дело?»

– Я должен двадцать лет провести один на планете с приматами, так я вас понимаю?

– Верно, – ответил император, – но эти существа внешне настолько похожи на нас, насколько это вообще возможно для смертных. Правда, только внешне. Ведь у них нет высших органов чувств, а есть только зачатки разума. Конечно, они не обладают, да и не могут обладать божественным хромосомным совершенством и не в состоянии поэтому, например, использовать ФАТ. Удивительно уже то, что наиболее развитые из них додумались до примитивного внутрипространственного перемещения, которое они называют «Порталом Быстрого Перехода». И уж конечно, им по определению недоступна ИНЛЕПС. Да, это всего лишь приматы, и чего-то большего смешно от них ожидать. Но в этом-то и ценность низших сфер. Ведь уже многие поколения лангийских правителей отправляют своих потомков в миры людей для прохождения тягчайших испытаний. Мы верим, что низшие планеты созданы богом именно для того, чтобы испытывать нас на пригодность. Смертный мир либо ломает, либо сильно меняет лангийца, становясь суровой карой за те деяния, что были им совершены. Обычно перед прохождением испытания лангийцу дают выпить воды из Реки Забвения, после чего он полностью утрачивает память о своей бессмертной сущности и рождается в мире людей. Если он не осознает свою бессмертную сущность, ему приходится перерождаться вновь и вновь, пока он все-таки не познает себя. Если же мир, в котором он проходит испытание, погибает, то лангиец умирает навсегда вместе с этим миром.