(…)

Годы пролетели стаей птиц, торопящихся на зимовку; Оби-Вану исполнилось двадцать шесть, и Альда находилась в постоянной боевой готовности. Так что, когда Набу оккупировали, Квай-Гон почему-то слёг с очень сильным пищевым отравлением. Случайным, разумеется. Абсолютно случайным.

Канцлер Валорум обратился к Квай-Гону с личной просьбой, но бедняга Квай-Гон перепоручил дело Альде, а у неё уже всё было готово, даже завещание.

— У меня плохое предчувствие, Мастер, — мрачно сказал Оби-Ван, скидывая с себя капюшон в зале совещаний корабля Торговой Федерации. Почти прямо как в фильме. — Не из-за миссии, а…из-за чего-то другого. Сложно описать.

Квай-Гон посоветовал бы ему сконцентрироваться на реальности, жить моментом, но Альда ответила, не покривив душой:

— У меня тоже, Оби-Ван.

Под её робами, помимо меча, спрятался бластер, нож, две дымовые гранаты и одна обычная. И деньги, очень много денег в валюте вупиупи.

Бояться было ещё рано.

— На всё воля Силы, и она находится вне рамок нашего понимания. Что бы ни случилось, помни, я всегда буду рядом. Здесь или там. Хорошо?

Оби-Ван смерил её удивлённым и даже растерянным взглядом.

— Мастер Альда, о чём вы?

— Да так, — натянуто улыбнулась она, намеренно прищурив глаза, чтобы ободрить, чтобы падаван, задержавшийся в ранге из-за сентиментальности, а не по нужде, ни о чём не догадался. — Мысли вслух. На всякий случай.

Страшная вещь, сюжет. Она никогда не хотела оказаться на сцене главным персонажем, пусть и эпизодическим, её устраивали второстепенные незначительные роли. Очень хотелось жить хорошо и счастливо. И тем не менее, куда больше хотелось, чтобы те другие, когда-то просто выдуманные герои, а теперь живые и близкие люди, избежали трагедий, которые им придумал автор. Альда жила дважды, она могла себе позволить щедрость.

В ней не жила надежда, что основной сюжет изменится сам, потому что ошибка суждения могла привести к смерти Квай-Гона, тайно и так нежно любимого. Альда простила себе и Силе невозможность когда-либо его поцеловать, но его смерть — никогда бы не смогла.

Сколько ночей она молилась, тихо плача в своей квартире над журавликами, чтобы ей простили один-единственный каприз, один-единственный эгоизм. Она умоляла Силу позволить рокировку, ведь ладью не жалко, но без короля партия проиграна. И молитва была услышана. Оставалось дело за малым.

Серебряный протокольный дроид принёс им напитки. Альда не притронулась к своей порции, Оби-Ван последовал её примеру. С тяжёлым вздохом, она прикрыла глаза. Пальцы сами собой опустились в карман и нащупали один-единственный журавлик, белый, с той самой цитатой из «Андрея Рублёва» мелким почерком.

Миг — и Торговая Федерация уничтожила их корускантский транспорт.

Ещё один — и в зал совещаний пустили газ.

«Переговоры были недолгими» — написала она потом Квай-Гону через нелегальный коммуникатор с мудрёным шифрованием, который предварительно выпросила у Джанго. Оби-Ван препирался с Джа-Джа Бинксом о логике и простых навыках выживания. Армия дроидов неприятно фонила скрежетом железа, металлическими голосами и шумом от уничтожения леса. — «Они вообще не состоялись».

А сама подумала, чувствуя себя королём Теоденом во время осады Хельмовой Пади: итак, началось.

Квай-Гон при всём желании не смог бы ответить на её сообщения, он-то не дружил с Манд’алором — и это тоже было хорошо. Вокара Че вряд ли выпустила бы его из лазарета раньше, чем через неделю, а за это время уже должна была состояться дуэль с Молом. Альда не хотела прощаться дважды. Кроткого платонического поцелуя в лоб близкого друга, спящего под лекарствами, было достаточно. Ещё одна встреча — и она могла бы себя выдать, не словами, так лицом, или действиями.

На всё воля Силы, великая и неисповедимая, — подумала Альда, прикрыв глаза, призвав себя к смирению перед страхом возможной смерти. И окликнула Джа-Джа. Им надо было добраться до гунганов, чтобы попасть в Тид и вывести с планеты маленькую отважную королеву.

(…)

— Вы ангелы? — спросил её и Падме маленький Энакин Скайуокер. Хрупкий, белозубый, с ямочками на щеках, кожа да кости под поношенной объёмной татуинской одеждой, присутствие в Силе сверхновой звезды — разрушитель миров или их реформатор.

— Ты и сам ангел, — улыбнулась Альда, присаживаясь перед ним на колени. — У нас с тобой одинаковые волосы и глаза, не так ли?

— Тогда и моя мама тоже ангел?

— Конечно. Они с Падме, — жест рукой в сторону девочки, — похожи ведь, да? Значит, ангел. Нас немного, но мы есть. Здорово, правда, что мы друг друга нашли?

— Очень! — заулыбался во все щёки маленький Энакин.

Альде не хотелось заставлять его участвовать в гонках, но кораблю действительно был нужен гипердрайв. И она очень хотела постараться выкупить Шми. Закрыть предпоследний гештальт. Одной Силе было известно, какая судьба ожидала маленького Энакина, но второстепенному персонажу простительно желать спасти себе подобного, дать кому-то ещё шанс прожить долго и счастливо, если не самой себе.

Мастер Ян, Квай-Гон, Оби-Ван, Энакин и даже Джанго — все они были, в той или иной степени, гигантами, или могли ими стать, или уже стали. Альда никогда не смогла бы за ними угнаться, дорасти до них в своей значительности. Пусть тогда пойдут вместе, так уже давно решила она, и тогда есть шанс, что зло не сможет сломить их союз.

Конечно, оставался Палпатин. Убил ли он своего учителя, или нет, Альда не знала. Мол и Ксанатос были живы. Последнего, наверное, собирались готовить к созданию фракции Сепаратистов, ведь нужна же хоть какая-то тёмная марионетка, чтобы финансировать армию клонов. Оставался вопрос, кто тогда будет прототипом для Камино, если Джанго был вне досягаемости ситхов, а Палпатин с презрением относился к расам, далёким от человеческой. Альда заставляла себя не забегать вперёд и беспокоиться только о Моле.

Когда она пережила встречу с ним на Татуине, страх перед смертью отступил. Альда не растерялась и не раскрыла своих карт. Наоборот, странное предвкушение овладело ей. Мол нападал яростно и фонил чёрной злостью — Соресу синего клинка не подвело, и ментальные щиты даже не дрогнули.

— Посмотрим, кто кого, мне даже интересно, — тихо подумала она вслух, чтобы не разбудить Оби-Вана. Шми и Энакину она добавила в чай лёгкое успокоительное и укутала их покрепче, но падаван Квай-Гона временами спал очень чутко. — Твоя ярость и моё культурное наследие, хтонь. Знаешь, от такой дуэли даже умирать будет не стыдно.

И почти не страшно. Только всё равно почему-то очень жаль.

(…)

Альда стоически не выцарапала глаза Палпатину. За усердие сохранить маску профессионализма ей нужно было, она рассудила, выдать Оскар. А за переговоры с Советом — медаль за дипломатические заслуги. Энакина приняли, его не могли не принять, но тоже всё произошло так, как хотела Альда, безо всех этих разговоров об Избранных, и в юнлинги, а не в падаваны. Шми пообещали работу в одном из Корпусов. Сюжет менялся, труды окупались. Можно было успокоиться.

На коммуникаторе, который слишком долго был разряжен, Альда обнаружила по приезде пятнадцать пропущенных звонков от Квай-Гона и одно сообщение от Мастера Яна: «зайди к мальчику, когда будешь в Храме, имей совесть, он меня доконал, а я на другом конце галактики. Люблю, обнимаю, удачи».

Она расплакалась, пока печатала: «тоже люблю вас, Мастер, берегите себя». Всхлипы переросли в вой, отчаянный и жалобный, когда он прислал ей в ответ смешную картинку — это Оби-Ван его научил.

Времени было в обрез. Смыв следы нервного срыва с лица, Альда направилась было к лазарету, наплевав на ранний план не прощаться дважды, но у дверей услышала голоса Квай-Гона и Оби-Вана. Замерла.

Нет… нет.

Дрожащими руками она достала тот самый журавлик из кармана. Позволила ему упасть на пол.

Кому нужно, тот найдёт. На большее меня сейчас не хватит.

И тихими шагами, свойственными ей, удалилась прочь. Совсем скоро королева Амидала, согласно расчётам, должна была попросить джедаев вернуться с ней на Набу. Краем глаза Альда заметила Энакина, робко выглядывающего из-за угла залы, выходящей к ангарам. Она сделала вид, что не заметила ни его самого, ни тихий облегчённый детский выдох.