Вице-вахмистр любил свой кабинет. В отличие от остальной служебной части ему досталась весьма просторная комната в ветхом жилом доме, который отвели под казармы. Кабинет был разделен на две части: одна была рабочая, а другая жилая. Здесь располагался стол, небольшой стул и несколько шкафов. В другой части комнаты находилась одноместная кровать, умывальник, две тумбочки и походная сумка с вещами. На части кабинет делил большой книжный стеллаж, что располагался прямо посередине. Здесь было не столько книг, сколько огромное количество документов. Светло-бежевые обои были аккуратно наклеены и совершенно не ободраны. Комната была светлой и чистой из-за балкона и двух небольших окон. Фридриху нравилась обстановка в этом месте. Всё здесь говорило ему о чистоплотности и порядочности самого хозяина.

Вице-вахмистр сидел за столом и подписывал какие-то бумаги. Когда Фридрих вошёл в кабинет, мужчина поднял на того глаза и посмотрел долгим пронзительным взглядом. Фридриху нравился вице-вахмистр как человек: веселый и добродушный, он действительно заботился о своих солдатах. И что самое необыкновенное, в отчаянные моменты Фридриху казалось, что вице-вахмистр заменял ему отца, только доброго и настоящего.

Но вот только сейчас в глазах вышестоящего по званию не было никакой искры. Меж бровей залегла глубокая морщинка, глаза слегка жмурились. Даже кончики его усов, в которых прослеживалась седина, словно были опущены вниз. Фридрих почувствовал, что действительно всё не так просто. Он незаметно сжал руки в кулаки и мысленно подготовился к своей участи.

— Здравствуй, Фридрих. Проходи и садись, — вице-вахмистр указал на другой стул, стоящий напротив стола.

Фридрих за два шага преодолел расстояние до стула и уселся на него. Молодой человек заметил, как вице-вахмистр оглядел сверху вниз его внешний вид исподлобья и нахмурился. Это заставило Фридриха напрячься куда сильнее.

— В-вы хотели меня в-видеть? — спросил Фридрих после короткого молчания.

— Да… Есть кое-что, — сдавленно произнес мужчина, словно слова давались ему тяжело. Бывшая беззаботность, что была так присуща ему, вдруг куда-то испарилась. Вместо неё появились стальные нотки переживания и силы, которые Фридрих раньше не замечал. — Обер-лейтенант хочет видеть тебя.

Фридриху показалось, будто что-то ударило его под дых. В легких мигом закончился весь воздух, а горло сжала невидимая хватка. Его глаза раскрылись от удивления, а рот не мог произнести ни слова. В груди вдруг начало зарождаться какое-то чувство, странное и пугающее. Фридрих не мог понять, что это, но ощущения были не из приятных.

Он безмолвно уставился на вице-вахмистра, пытаясь осмыслить услышанное. В голове тут же появились мысли: к обер-лейтенанту не вызывают просто так. Либо солдата хотят наградить или похвалить за успехи в службе, либо дать особое поручение, либо наказать. Фридрих прекрасно понимал, что награждать его не за что, а уж давать какие-то задания тем более. Остаётся только одно: Фридриха ждут большие неприятности.

— Н-нойманн? — переспросил ариец, хотя прекрасно знал ответ.

Вице-вахмистр ничего не ответил, лишь коротко кивнул. Фридрих отвёл взгляд, пытаясь вспомнить, что такого он совершил за последние дни. Но на ум ничего не приходило.

— Н-не знаете, зачем? — вопрос прозвучал по-детски наивно, хотя солдат надеялся, что вице-вахмистр хоть как-то прояснит ситуацию.

— Ничего не могу сказать, мой мальчик, — устало выдохнул мужчина. — Единственное, что могу посоветовать — это быстрее разобраться с этим.

Фридрих опустил голову и задумался. Внутри нарастала буря из эмоций и чувств, что бурлили в нём. Ариец не мог сказать, что его ждало. Но было одно, что он понял: то чувство, что охватило его — было чувство скорой неизбежности.

***

Подниматься по лестнице хорошо устроенного дома Альберта Нойманна было для Фридриха равносильно смертной казни. Он прекрасно осознавал, что вряд ли выйдет оттуда в хорошем настроении. В голове витал рой мыслей, которые Фридрих старался усмирить, но получалось у него скверно. В душе была пустота: молодой человек просто устал ощущать что-либо.

Обер-лейтенант Альберт Нойманн расположился в доме, который также находился на окраине города рядом с военными казармами. Но этот дом был хорошо обустроен: казалось, что до прихода немцев в доме действительно кто-то жил и заботился о внутреннем убранстве. Фридрих догадывался о том, что местных жильцов выселили, дабы предоставить место Нойманну и его людям.

Всю дорогу Фридрих старался не думать о будущей встрече с обер-лейтенантом. Единственное, что не давало покоя Блумхагену — проблема, из-за которой его вызвали. А страх ещё и усиливали слова Луца. Как бы Фридриху не хотелось, но мысли о взаимосвязи этой ситуации с Теодорой были довольно убедительными. Последнее письмо не дошло до Эйвери. Значило ли то, что его перехватили? И сделал ли это Луц, после чего доложил Нойманну?

Фридрих сжал челюсти, преодолевая ступеньку за ступенькой. Пальцы сжимали перила до белизны кожи. Ариец чувствовал, как деревянные занозы в очередной раз врезаются в кожу ладоней. Сердце отбивало глухой быстрый ритм, что заставляло Фридриха дышать глубже и чаще.

Химворде утопал в ночи. Сразу после посещения вице-вахмистра Фридрих отправился к обер-лейтенанту. На улицах уже не было такого большого количества людей, когда он шёл от дома госпожи Ваутерс. Вокруг стояла звенящая тишина, словно подтверждающая состояние Фридриха. Напряженность и опасность будто бы окутали его с ног до головы.

Когда Фридрих поднялся на лестничную площадку, он остановился перед входной дверью. Глубоко вздохнув, он тихо постучал костяшками пальцев. Звук в тишине показался ему грохочущим. Сердце словно пропустило удар и замерло на несколько секунд. Фридрих не был готов умереть, но он был готов встретиться со смертью.

Рядовой солдат, что открыл арийцу дверь, презрительно оглянул его и приподнял одну темную бровь. Черты его лица были мягкими и выразительными, словно он был и не немец вовсе. Но взгляд, что заставлял внутренности леденеть, напрочь развеял первые впечатления о нём.

— Что нужно? — спросил он. Голос его был низким с сильным австрийским акцентом.

— М-мне н-нужно к обер-лейтенанту, — промолвил Блумхаген. Язык заплетался, а губы в очередной раз не слушались.

Солдат усмехнулся подобно Луцу и скривил рот.

— Фамилия?

— Б-б-блумхаген.

Солдат словно издевался над ним. Буквально все в части знали, кого представляет из себя молодой заикающийся сын майора. Фридрих опустил голову вниз, стараясь не встречаться взглядом с патрульным. Парень отошёл в сторону, открывая проход к двери, и одним кивком указал на неё. Фридрих вошёл в дом обер-лейтенанта.

Внутри дома также расположились командиры военной части и другие вышестоящие лица. Однако обер-лейтенант Нойманн считался главным в здешнем округе. До уха Фридриха доносились строгие голоса мужчин, что обсуждали планы будущих действий, и лязганье посуды. Очутившись внутри, ариец сразу же почувствовал разницу в атмосфере военных казарм и этого дома. Здесь не было той непринужденности и расслабленности, как в пристанище рядовых солдат. Мурашки вдруг неожиданно расползлись по телу, заставляя Фридриха содрогнуться. Не желая оставаться тут более, молодой человек отправился на поиски кабинета Альберта Нойманна.

На пути его также встретил патрульный, который непосредственно проводил его к обер-лейтенанту.