— Нет, — приказным и резким тоном ответил Кальдур. — Это тебе не какой-то форпост в степи с юнцами. Они там будут долго разбираться, что случилось и как тот парень смог выломать дверь и расшибиться о пол. И если разберутся — будут ждать нас там. Шум поднимется на весь лагерь. И за нами снова начнётся охота.

— И пусть ждут!

— Нет, Розари. Мы проверим иначе, — Кальдур вдруг облегченно вздохнул, обрадовался своей догадке, затараторил, попытавшись объяснить ей ход своих мыслей. — Мы уже встречали беглецов. Тогда, когда только подходили к крепости. Тех. Из рудников. Нужно пойти туда и убедится, что они всё ещё хотят бежать. Что вообще есть такие люди, которым с темниками всё ещё не по пути.

— А если они там все теперь предатели?

— Значит нужно будет донести эту весть до наших. Всё окажется куда хуже, чем мы все думали. Нельзя сдаваться к ним в плен и позволять захватывать себя.

— И если там всё нормально?

— Поможем им бежать. Уж с этим мы, Избранные воины Госпожи, должны хоть как-нибудь справиться.

***

— Молодец, Розари. То самое место. Запомнила, как тебя учили.

Он похвалил её, надеясь хоть немного снять напряжение. Сам едва узнал вершину, на которой они оказались. Снега тут было столько, что он подмял под себя хлипкие деревья и пригнул их к земле, а сами они провалились до середины бедра и сразу же вспомнили как неприятно касаться металлической кожей холодного снега.

— А то, — буркнула она. — Не всё же тебе мою задницу через порталы таскать.

— Осталось найти вход, через который выбрались те беглецы, — Кальдур оглядел вершины и близлежащие скалы. — Это может занять время.

— Если он ещё существует, и темник его не завалили. С нашей-то удачей...

— С нашей удачей — мы всё ещё живы. Осмотримся. Может быть, темники уже успели уйти отсюда под защиту стен, и мы зря сюда притащились.

— Не-е-ет, — протянула Розари, прищуривая глаза и прислушиваясь. — Тут мы точно не одни. Слышу целый отряд в паре километров от нас.

— Патруль?

— Вряд ли у них настолько всё плохо, что они не выдали обуви половине воинов.

***

Они спустились существенно ниже и заняли позиции в широком и пологом кармане с короной из узких острых скал, за которыми были легко укрыться. Тут уже не было снега, не гулял ветер, было ощутимо теплее и комфортнее ждать.

Они быстро перекусили остатками припасов. Кальдур пытался вспомнить встречу с беглецами во всех подробностях, но единственное до чего дошёл его разум была неприятная мысль — нужно сменить маскировку. Одно дело изображать темников, держась от них за пару сотен шагов, и совсем другое встретиться с ними лицом к лицу в каком-нибудь узком подземном проходе. Да и если их надежды оправдаются — никто из пленников не будет с ними разговаривать, пока они одеты как темники.

А значит им нужно притвориться своими. Снова стать пленниками.

Со печальным вздохом Кальдур снял с себя хорошие и теплые меха, аккуратно уложил их под снег на обувь и плащ, попытался запомнить какие-то ориентиры — на случай если нужно будет открыть сюда портал и забрать. Потом он начал рвать на себе рубашку и штаны, с остервенением тереть их о камни, чтобы придать более поношенный вид, нашёл проталину с уже подтаявшей на солнце грязью, щедро извалял там одежду, спутал свои волосы, и измазал грязью тело и голову.

Сразу стало неприятно, холодно и как-то не по себе. В глазах Розари, которая наблюдала за его стараниями, проступила жалость, и от неё стало не по себе вдвойне.

— Тебе лучше остаться тут, — как бы невзначай кинул ей Кальдур.

— Думаешь, они женщин жалеют, м? — она в миг снова стала раздражительной. — А я вот не думаю.

— Работать в поле было тяжёло. А сколько такая худышка там протянет? Честно говоря не думаю, что они берут туда женщин. Я ещё как-то может и сойду за своего, а ты вот...

— Заткнись. Всё равно пойду, — буркнула она и тоже начала снимать с себя лишнее.

***

— Они работают и ночью, — недовольно буркнула Розари, наблюдая, как под конвоем из необъятной пещеры выводят цепочкой заключённых.

— А ты удивлена? Там, под землёй, какая разница? Для мечей нужно много металла. И после Шестой, я так думаю, они сюда пригнали много рабочих рук. Вот и заставляют работать на убой.

— Недолго осталось.

— Недолго, — подтвердил Кальдур. — Это, похоже, центральный вход. Смотри. Вот и тот отряд за которым мы следили.

Стражники несколько оживились, когда из-за скал и поворота дороги показались первые фигуры конвоя, но быстро признали своих и потеряли интерес. Впереди, после охранников, шла группа из двух десятков относительно чистых и опрятных пленников. У них была неплохая одежда, обувь и не было кандалов, как и у группы полусотни босяков, которые шли чуть поодаль. Самыми последними шли заключённые в цепях, и они выглядели хуже всего. Их было десять и на них было тяжёло смотреть.

— Не похожи на темников-рабочих, — Кальдур кивнул Розари на первую группу. — Похоже, предатели.

Когда весь конвой оказался перед входом вперёд вышел темник с бумагой в руках и передал встречающему офицеру. Тот сделал вид, что пробежал по ней глазами, так же небрежно оглядел пленников поверх голов и махнул рукой. Солдаты у входа начали обыскать пленников и делали это неспешно. Тем временем командир охраны входа передал конвою трех заключённых, покинувших шахты, таких же плохо выглядевших, грязных и босых. Их заковали в цепи.

— Он их не пересчитал, — напрягся Кальдур.

— И?

— Это значит, что он не знает сколько там заключённых. И что мы может просто войти с этой группой.

Просто вот так вот? Через центральный вход?

— Ну, — Кальдур оглядел Розари. — Мы выглядим достаточно плохо, чтобы сойти за них. Я призову туман, спустимся по-тихому, и где-то в момент, когда они пойдут под своды, мы просто встанем и пойдём за всеми. Глаза у них не успеют привыкнуть к яркому свету, никто и не заметит, что группа стала чуть больше.

— Тогда идём, пока не не закончили возиться. Если они нас заметят, я просто их всех перережу. Мне мой план нравится больше всех этих театральных представлений.

— И до этого дойдёт. Но пока держись тихо.

***

Кальдур ткнул Розари под рёбра, чтобы та опустила голову и не оглядывала всё происходящее с таким интересом. Вздохнул с облегчением — их могли пересчитать и внутри, но и этого не произошло. В глубине грота охранников было куда меньше и они ещё более наплевательски относись к своим обязанностям.

По крайней мере двое пленников из группы босяков заметили их появление, и то, что они бесцеремонно вклинились в строй, выйдя откуда-то из-за камней, но вида не подали. Похоже, в плену они были достаточно долго, чтобы понять, что лучше лишний раз не высовываться... И слишком мало, чтобы предать их, как тот несчастный из клетки.

Это вселяло надежду.

Как и предполагал Кальдур — группа, которая шла впереди всех, действительно занимала какое-то более высокое положение. Охранники не обращали на них внимание и не смотрели, словно те были не то что пустым местом, а скорее даже кем-то своим, от кого они подвоха уже не ждали. Под сводами пещеры эти "избранные" продолжили свой путь без конвоя, тумаков и грубых окликов, отделились и быстрым шагом стали спускаться впереди всех, и вскоре пропали в боковом ответвлении.

Оставшихся вывели в широкий грот, куда ещё проникал свет с поверхности, и который был, похоже, ядром всего рудника. Потолок был таким высоким, что до него уместились аж целых три этажа, первые два сообщались естественным и крутым каменистым подъёмом, напоминающим гигантский язык, уходящий в горло, на третий вели деревянные лестницы. Тут уже кипела работа, Кальдур насчитал примерно две сотни охранников, стоящих группками и поодиночке и в несколько раз больше заключённых, перемещающихся туда-сюда словно муравьи в потревоженном муравейнике.

Их остановили на самом нижнем уровне, переходящем в более-менее ровную площадку и систему тоннелей чуть дальше. С несчастных сняли кандалы и выстроили всех перед тройкой темников со странными знаками отличия, один из которых был вооружен внушительной книгой и почти без остановки записывал что-то в её середине. Главарю этой троицы передали бумаги, он пересчитал заключённых по головам, поморщился, повторил, сплюнул на землю и приказал сделать писарю очередные пометки.