На канале Влад работал давно, в свое время разнорабочим помыкался по другим «телевесям», но тут прижился.

– На рыбалку с нами поедешь? – спросил он, стоило мне захлопнуть дверцу машины.

Влад – страстный рыболов – с нового года начинал прощупывать коллег на предмет разделить с ним все духовные и телесные прелести рыбной ловли.

– Не любительница я такого отдыха. Скучно, – призналась я.

– Так мы ж не будем сидеть на берегу, приговаривая «ловись рыбка».

– А что же тогда? – скорчила я из себя невинность.

– Догадайся, – подмигнул Влад. Я хмыкнула. – Буду ли приставать? Буду! И не скрываю этого!

Тоже мне святая честность!

– А кто поедет? – спросила, чтоб разговор поддержать.

– Все пока думают, даже Элька обещалась.

– Да неужели? Тогда я точно пас! – как по мне, ее присутствие – веский повод отказаться.

– Она вообще-то нормальная девчонка, когда без закидонов, – не понял причины моего резкого отказа Влад.

– А она может без них? – усомнилась я.

– Ты просто не входишь в элиту, – нахмурился оператор и пояснил. – А с теми, кто входит, она ласковая.

– Ну, ласка мне ее без надобности. А если в элите такие, как Элька, это ж мрак…

Влад усмехнулся.

– Ты не понимаешь…

– Наоборот, все понятно. Лучше скажи, кто в той элите?

– Бугаевские все и еще из других рубрик несколько.

– А! Это та самая элита, которая интервью у пернатых берет, – засмеялась я.

– Ты про что? – удивился Влад.

– Да тут недавно одна «элитная» микрофоном курице в клюв тыкала, птичка от такой наглости возмущенно кудахтала, а корр никак не могла уразуметь и все время переспрашивала: «Что вы сказали? Что?»

Влад заржал.

– А! Знаю, про кого ты. Это мы дУрку снимали.

– Правда? А я было подумала, теперь всех нас обяжут еженедельно у домашней птицы опрос проводить.

Влад покосился на меня, но промолчал. Умом он не сказать, чтоб блистал, да и по скорости мысли ограничения у него имелись явные. Но хорошему оператору такое прощается.

Дурки – несерьезные сюжеты, которые подаются иронично и комично.

По плану съемка предполагалась из категории, как мы говорили в детстве, «легкотня». Всего-то интервью с психологом, психотерапевтом, диетологом и экстрасенсом в одном лице – Владимиром Сиркиным.

Перешагнули порог его квартиры и будто в 90-х очутились. Встретил в черном кожаном пиджаке и «тонированных» очках, акцентом просто с ног сшиб, еле привыкли. Словом, четкий спец. На вопросы отвечал долго, деловито, с расстановками, непонятно. Я сидела, слушала и думала: «Е-мое, как я это «резать» буду»…

Зато посмешил историями. Спросил, знаем ли мы Уловьева.

– Владимира? – уточнила я на всякий случай.

– Да. Он же похудел, видели?

– Вроде бы, – подтвердила я неуверенно, так как не следила за Уловьевым и тем более за его весом.

– Он же об этом даже книжку написал, – продолжил Сиркин.

– Да вы что! Не читала, – делать мне больше нечего.

– Книга о похудении, – добавил мой эксперт.

Тут я растерялась.

– А разве Уловьев еще и диетологом подрабатывает? – опешила, уже не стыдясь незнания.

– В том-то и дело, что нет! Но в книге пишет, что сам сумел сбросить вес по какой-то там опять же «своей» методике.

– Сейчас все пишут о своих способах похудения, – почуяв неладное, я старательно раздувала угольки.

– Да, но он же целый год по моей методике худел, потом заливисто благодарил, а в книжке обо мне ни слова.

– Хмм… – посочувствовала я.

– Но я не в обиде. Шоумены на то и годны, чтобы врать.

Посмеялись.

Назад ехали расслабленные и довольные. Для операторов, коль съемка закончена, то и рабочему дню – финал, а по времени – середина дня.

Влад дремал на заднем сиденье, а инженер Андрюха за рулем довольно улыбался, даже не огрызался на лихачей и «шашечников» на дороге.

– Эх, хорошо с тобой, – начал он.

Когда так оператор или инженер говорят, обольщаться не стоит, вовсе не о женских чарах речь, а об обыденном.

– Андрюх, по-разному бывает, ты ж знаешь, – считается, что скромность украшает.

– Понятно, что бывает, – согласился инженер, – но ты ж вхолостую работать не заставляешь. Это как пить дать.

– Спасибо! – я усмехнулась. – Я, может, и заставляла, если б знала, как это – вхолостую работать.

Думала, что Андрюха посмеется, но он нахмурился. Я удивилась:

– Эй, ты чего?

Андрюха, к слову, мужик опытный и серьезный, лишнего не болтает, работает молча, споро и терпеливо, зубы скалит только в перерывах и во время переездов. Сам он то ли бывший мент, то ли инженер-строитель, не помню точно. Кого у нас в видеоинженерах только не бывает. И если он так реагирует, значит, достала его какая-то бестолочь.

– У тебя как редактор? – вдруг спросил Андрюха. Я пожала плечами.

– Нормальная, не ссоримся…

– Ты ж не под Кларой?

– Не!

– Хорошо. А то чудит она по-страшному.

Ого! Что б Андрюха вот так вслух характеристики редакторам раздавал – диво-дивное…

– Тоже мне новость! Все чудят, – поддакнула я.

– Не, не так! У нее корры все молодые, неоперившиеся. Это ладно. И то, что они не знают, что им нужно, и просят картинки побольше, тоже привычно.

– Сейчас все перестраховываются. Что там корры, редакторы не знают, чего от сюжета хотят, как его подавать…

– Да, понятно! Но тут уже клиника конкретная… Прикинь, снимаем спикера. Васька оператором был, у него все чин-чином. Выставились на молочный, спикер в кадре, корр за кадром, как обычно, диалог минут на тридцать. Ну, это ладно, не впервой. Записали – стоп мотор – я уж кинулся свет собирать. И вдруг «малая» заявляет, что теперь снимаем то же самое, но с ней в кадре, она, значит, спиной будет сидеть по первому плану.

Я засмеялась.

– И что Вася?

– Ну, ты ж его знаешь, он за матерным словом в карман не лезет. Отводит ее в сторонку, мол, что за дребедень, по два раза одно и то же записывать.

– А она?

– Заверещала, типа, два варианта надо, мало ли, что редактору понравится. Вася дар речи на секунду потерял. Но ладно Вася, ты бы видела лицо спикера, когда она ему снова те же вопросы задавать стала.

Я представила и засмеялась. Андрюха сильнее нахмурился.

– А нам не смешно было.

– И что сделали?

– Догадайся? Записали по новой. Спикер стерпел.

– Видать, не искушенный, не знал, что у него есть право отказаться. А вот у вас нет.

– Да, но что за ерунда? Мы же не можем предугадать все, что редактору потом в голову взбредет. И нафига такой корр, если сам не знает, чего хочет, и не способен отстоять свою точку зрения?

– Андрюх, точка зрения корра у нас не имеет ни для кого значения, – горестно вздохнула я.

– Но ты же выкручиваешься как-то?

– Именно, что выкручиваюсь! С опытом приходит, да и то не всегда получается. Девчушка просто молодая, как и ее редактор, Клара эта. Привыкнут, научатся.

– На нашем горбу? – процедил инженер злобно.

– Ага. Но зато с такими, как я, съемки в радость: быстро, четко, профессионально! Сам же сказал! Так что баланс есть!

Андрюха покосился с подозрением:

– Сама себя нахваливаешь?

– Так от вас же хрен дождешься?

– Слова – пустое, мы ценим по-своему! – хмыкнул Андрюха с улыбкой.

Люблю вас за это, ребята! Спасибо!

Снимать «на корзину» никто не любит и не ценит, более того, быстро пойдет слух, что конкретно этот корр по недоумию, скудности знаний и скверности характера заставляет операторов снимать впустую.

А как надо? Так, чтобы на монтаж хватило и про запас осталось. Но в том-то и вопрос: сколько на этот «запас» нужно? Иной раз может показаться, что дело это всецело операторское, мол, они знать должны. Не совсем так. Да и кто кому что должен – это извечный вопрос внутри съемочной группы и во многом спорный. Оператор всегда может отмахнуться привычным: что корр сказал, то я и снял. И попробуй докажи, что ты просила больше, а он проигнорировал. Слова к делу не пришьешь, а сюжет собирать надо. Так что и на подсъеме мозг корра не должен работать вхолостую.