Калвах с сожалением посмотрела на мясо, истекающего собственным соком, живот еще раз скрутило от голодной боли. Похоже предстоит очень долгий разговор с этим порождением темного волшебства соседей. Меррон, не долго думая, прямо голыми руками впихнула себе в рот почти все мясо, и жуя, превращая его в безвкусное месиво, вытерла руки об камзол, и быстро пошла к запасному выходу трактира, который находился слева от трактирной стойки. Насыщения она не испытывала, этот голод тяжело было унять.

Ее нежеланный спутник последовал за ней.

И только Гленн, вкручивающий краник в бочонок с пивом, обратил на них внимание. Тем более, когда кто-то посмел воспользоваться не теми дверями.

— Эй, Мер, что происходит? — успел он встать между ними, но нежданный гость остановил его, уперев ладонь в грудь, затем махнул мимо лица скрюченными в непонятном знаке пальцами.

— Ты нас не видел. Занимайся своим делом, — холодно произнес он, и Буфф просто вернулся к своему делу.

Задний двор «Домашнего волка» был пуст, но Меррон очень хотела, чтобы их там встретил хотя бы половой Гленна. Может быть тот догадался позвать стражу и с ее товарищей слетел бы морок.

Двор был огорожен невысоким забором, сколоченным из простых досок, у которых даже сучки не позаботились срубить. У крыльца стояла телега без передних колес, их сняли, чтобы она была в наклоненном состоянии, и туда легко можно забросить мусор и остатки еды. От нее воняло гнилью и нечистотами, а когда они вышли, и полоса неяркого свет каганцов попытался осветить двор, то куча крыс рванула из мусора в рассыпную, чтобы скрыться от неведомой угрозы. Жирных крыс, похожих на пузатые бутылки из-под туссентского вина. Вот здесь рыжему коту следовало охотиться, чтобы быть сытым, а не в порту.

Меррон пересекла двор, не обращая внимания на непогоду и грызунов, шмыгающих у нее под ногами, почти пару раз не наступив на их толстые розовые хвосты, отворила калитку, скинув крючок, пересекла узкую дорожку, по которой и катали подобные телеги, чтобы их смрад не распространялся на главных улицах. Она просунулась в щель между домами, желая обойти город стороной, подальше от любопытных глаз.

Ее спутник не отступал от нее ни на шаг. Следовал, будто молчаливый палач, впрочем, почему как? Он и был ее палачом, которого вырастили специально, чтобы убивать подобных ей. Но она надеялась, что сможет все объяснить ему, и в голове репетировала свой монолог, чтобы быть убедительной.

Так в полном безмолвии, плутая между домов, они вышли за город. Действительно, у Амбрехта не было стен. Они просто оказались перед шумящим в каплях дождя лесом. Островерхие ели перед ними, растущие настолько редко, что между ними спокойно мог проехать груженный обоз, и обычные деревянные дома прямо за спиной. Неудивительно, что в город всякая лесная живность могла забрести.

Они углубились в чащу леса, Меррон вела его по только одной ей известному маршруту. Земля чавкала под их ногами. Кроны деревьев, как не старались, но уберечь их от ливня не могли, одежда Калвах, из-за того, что она не взяла свой плащ, промокла так, что льняная рубаха под камзолом прилипла к телу и неприятно натирала соски. Ветка с мокрыми листьями хлестнула ей по лицу, словно пыталась остановить стражницу. Она коснулась рукой щеки и посмотрела на пальцы, на которых виднелись красные капли крови, шедший за ней спутник невольно фыркнул, будто учуял кровь.

Брели они снова молча и недолго, однако город все же скрылся за деревьями, пока не вышли к непонятному каменному изваянию, в высоту достигавшие почти сорок футов. Его не было по началу видно, лес хоть и хилый, но надежно скрывал пять столбов с общим основанием, вырастающим прямо из земли. Ели словно расступились вокруг сооружения и не желали расти рядом с ними. Даже трава, оставив голую землю. Когда они подошли ближе, нежеланный гость Калвах остановился на границе леса и полянки с изваянием, коснулся груди и подозрительно покрутил головой в капюшоне по сторонам.

Теперь было видно, что перед ними была наполовину закопанная в землю каменная ладонь. Она была древней, испещренные трещинами от времени и выщербленные на ветру пальцы ясно об этом говорили. Казалось, гигантский титан пал на поле брани, и перед смертью тянется, чтобы нащупать свой меч или топор.

— Это наследие змееголовых с’траа, — сказала Меррон, остановившись у каменной ладони, — Мудрые люди говорят, что они правили Эллиниаром задолго до появления эльфов и других Старших рас, и перед тем, как исчезнуть оставили много следов после себя, — Калвах с нежностью прикоснулась к большому пальцу, — Говорят, что они улетели на воздушных кораблях куда-то высоко в небо. К Высшим.

— Здесь много Силы, — ответил Сарет, и стражница невольно задрожала от его звука его голоса. Даже тогда в амбаре голос был другим.

— Да многие вещи, которые они оставили нам наполнены магией, но их не один волшебник еще не смог разгадать. Я люблю это место, оно успокаивает меня. И голод пропадает на время, — последнее она прошептала.

Меррон обернулась к ведьмаку, так и застывшему у края мертвой земли.

— Я до последнего надеялась, что Ноэ сохранит тайну обо мне, но он всегда любил поболтать, — девушка попыталась улыбнуться.

— А он и не рассказал, — сказал Сарет, так и сняв капюшона, — Я сам догадался.

— Как? — удивилась стражница, округлив глаза, — Я никогда ни кого не убивала в городе! Это все Киган! Он рвал людей в порту!

— Да? — мерзкие губы ведьмака скривились в насмешливой ухмылке, — А Лиза Бревно? Жертва, которая не укладывалась у меня в голове. Помнишь я внимательно рассматривал следы на телах проституток? Так вот. Отметины когтей на теле Лизы в ряды меньше, чем у других жертв. Да, такие же острые и кривые, но Киган был чудовищем крупным, чем ты. Да и сомневаюсь, что твой бывший напарник испугался бы патрульных и убежал. И не надо говорить, что он не хотел убивать своих людей. На Ристерда, Ноэ показал свою любовь к ним. Вот я и сделал вывод, что проклятых двое. Просто один более дерзкий, чем другой. А когда я задал ему вопрос о Лизе, он хотел убежать, чтобы срыть твою тайну, Меррон. Он действительно любил тебя, а ты убила его. Так легко и цинично.

— Я была вынуждена это сделать! — закричала стражница.

— Потому, что он стал опасен для твоей безопасности, не так ли? — продолжал ухмыляться ведьмак, — Киган стал более нагло охотиться на людей, не так ли? Если раньше его жертвами были обычное портовое отрепье, то мертвых проституток уже было не скрыть. В конце концов, ваша тайна рано или поздно раскрылась, если б Ноэ выжил. Не я, так эти храмовники. И тебе надо было действовать. Сейчас же Потрошитель мертв, ты можешь жить спокойно и в безопасности. Да, рыдала ты великолепно. Я знаю сына одного известного барда, который пишет пьесы, с моей родины. Ты можешь дать ему пару уроков.

— Заткнись, урод!!!! — заорала Меррон, сжав пальцы в кулаки. Сильная боль пронзившая ладонь охладила ее злость. Городовая посмотрела на них, разжав пальцы, черные удлинившиеся когти вышли из плоти и кровь крупными каплями потекла на мертвую землю. Она с опаской посмотрела на убийцу чудовищ, — Я действительно страдала, ведьмак, — тяжело вздохнув, Меррон заговорила спокойней, — Ведь Ноэ был моим защитником. Он всегда оберегал меня, — городовая замолчала.

И молчала она долго, Сарет не торопил ее. Все также продолжал смотреть на нее из тени своего капюшона.

— Четыре года назад наш патрульный корабль разбила ахадская эскадра, — вновь заговорила Меррон, тихо, но монстробой хорошо ее слышал, даже дождь, бьющий со всей силы по листьям не мешал ему, — Все знают, что удалось спастись мне и Кигану. Но с нами был и третий, о ком мы умолчали. Это был юнга. Совсем еще пацан, звали его Пит. Я навсегда заполнила этого голубоглазого мальчишку с черными, как смола волосами. Он мечтал стать настоящим военным матросом. Мы с Ноэ сражались за жизнь вдвоем почти тридцать пять дней. Со штилем и непогодой, океаном и… — она запнулась, — и голодом. Проклятый изнуряющий голод. Рыба почти не ловилась, снастей у нас не было, птицы… мы были далеко от берега, поэтому и чайки над нами не летали. А малец…малец все время плакал. Нам всем было тяжело, еще и хныканье его…он хотел к маме…