— Они не знают, что самое холодная зима в их жизни — это лето в Омельсланде, — засмеялся Хагторп, — А то все думают, что в сказку попадут. Еще не известно, где лучше. У нас или в Эллиниаре.
И тут же осекся, с опаской глянув на ведьмака, но тот продолжал просто стоять, замерев подобно каменной горгулье. Даже на бьющие в лицо капли дождя не обращал внимания. Он не отводил глаз от приближающегося порта, где уже виднелись крыши складов и стрелы деревянных кранов, предназначенных для погрузки грузов на судна. Уже можно было рассмотреть не только рыбацкие судна, стоявшие у причалов, но и торговые корабли с флагами его родного Континента. Серебряные лилии Темерии, вооруженная рука объединенного королевства Ковир и Повисс, реданские орлы, но были и герба, которые ведьмак не знал. Должно быть местных государств.
Сарет продолжал молчать. Вообще ведьмак был самым странным ведьмаком из всех, которых Нэддрад видел в своей жизни. Да, капитану приходилось встречать подобных ему убийц чудовищ, раза три, наверное. И все они отличались друг от друга, как например волк отличался от собаки, а Сарет так вообще выделялся даже среди тех, кто носил знак Кота. Был чужим среди своих.
Не успел «Морской лев» пройти мимо маяка, одиноким стражем возвышавшимся над заливом, к ним подплыла небольшая весельная лодка. Один из матросов сбросил веревочную лестницу и на борт поднялись три человека в легких кожаных доспехах и странных шлемах с полями, сильно загнутыми спереди и сзади. Двое, кроме обычных палашей, напряженно держали взведенные тяжелые арбалеты, а бородатый, видать бывший у них за старшего, хищно осмотрел палубу, выглядев ящики с товаром купцов.
— Вынужден оставить тебя, Сарет. Стандартный досмотр стражей портового контроля Амбрехта, — заверил его Нэддрад с дружеской улыбкой, и сам направился к проверяющим, оставив ведьмака одного.
Сарет проводил его взглядом и вновь повернулся лицом к городу.
Амбрехт был перед ним, как на ладони. Плоские крыши прямоугольных складов, видневшиеся в дождевой серо-белой дымке, лишь частично скрывали прячущиеся за ними обычные дома портового города. За спиной слышались возбужденные крики детей, родители которых решились на это путешествие. Им уже не терпелось сойти с корабля и броситься в объятия новой жизни.
Да, прав был Хагторп, когда они беседовали сразу после отплытия из Новиграда за стопкой рома. Через Амбрехт осуществлялась основная высадка торговых караванов соседнего Континента в Эллиниаре. Портовый город располагался в одном из самых больших заливов, окруженный с двух сторон береговыми линиями и на картах имел форму челюстей морского чудовища, почему и назывался Акульей Пастью. Воды здесь были спокойны и удобны для швартовки кораблей, что делало его опасным конкурентом другого приморского города Гэиндайл в государстве Ахад, на полуостров которого и высадился Фабио Сахс Младший, чьему везению мог позавидовать любой картежный шулер. Тамошние берега были усыпаны острыми, как бритвы утесами, погубившие ни одного искателя приключений, если не знать правильного подхода.
Досмотрщики покинули шхуну, и команда приступила к швартовке к причалу. Капитан не вернулся к ведьмаку, сменив у штурвала старпома, и сам управлял теперь кораблем.
Матросы действовали слажено, каждый знал свое место, согласно расчета. Хагторп даже команд не отдавал, настолько намуштровал своих людей. На причале их уже ждали докеры, несмотря на погоду в жилетках на голове тело и маленьких вязаных шерстяных шапочках. Капитан плавно подвел шхуну к пристани, и матросы подали с судна швартовые концы, снабженные небольшими тяжелыми «грушами» на концах. Докеры, поймав концы, закрепили их за береговые палы. Сарет не сразу сообразил, что на палубе наступила тишина, пассажиры зачаровано следили за работой команды. По окончанию швартовки, докеры установили специальные деревянные щиты, предотвращающие перебегание крыс с берега на судно и обратно.
Опустился трап.
Снова поднялся гомон. Торговцы начали командовать своими рабочими, чтобы те приступили к отгрузке товара, очередные поселенцы спешно сбегали с корабля на пристань. Кто-то смеялся, другие ругались, где-то заплакал ребенок.
К Сарету, ожидавшему пока путешественники, необремененные имуществом покинут шхуну, вернулся Нэддрад.
— Не решаешься? — внезапно спросил он, расценив задержку ведьмака, как неуверенность в следующем шаге, который может изменить всю жизнь.
— Нет, Нэддрад, — ответил Сарет, сохраняя все тоже ничего не выражающее лицо, — Хотел попрощаться и поблагодарить, что не отказал в помощи. Спасибо за все.
— Я дал слово, и обязан его выполнить. Тем более, что это я тебя должен благодарить, а переправить через Великое Море это минимум, что могу сделать в качестве благодарности.
— Мало сейчас таких людей, как ты, Нэддрад, — ведьмак смотрел в глаза капитану, и тот отвел свои в сторону, не в силах вынести взгляд этих странных глаз, — Способных держать слово.
Перед тем, как сделать шаг на трап, ведьмак протянул руку капитану.
— Ты действительно этого хочешь, Сарет? — вдруг спросил Хагторп, не разжимая рукопожатия.
— Да, капитан. Таким, как я нет места там, — он кивнул головой куда-то за спину Хагторпу, — Может здесь лучше.
— Мы будем в Амбрехте четыре дня. Ты осмотрись, пройдись по городу. Погляди, что да, как и если, что возвращайся. Буду рад.
Ведьмак благодарно кивнул головой и, больше не говоря ни слова, спустился по трапу на причал.
Каблуки застучали по дереву, и ведьмак остановился, прислушиваясь к своим чувствам. Не было ощущения перехватившего дыхания и защемившего сердца, хотя откуда бы. И то и другое он умеет отлично контролировать, даже мертвым притвориться может, что ни один зверь или маг не поймет обмана. Так чего же он ожидал? Сарет и сам не знал. Может, думал, что ступив на берег новой земли вздохнется как-то по-другому, но воздух здесь был такой же, как и дома. Земля такая же твердая, вода тоже мокрая, особенно эта противная мелкая морось, капли которой попадали за воротник куртки.
Сарет сделал свой первый шаг в новую жизнь и сразу же оказался в водовороте людей, нелюдей, животных, и не терпимой вони пота и нечистот. Даже льющая с неба усилившаяся морось не могла смыть этот запах. Аромат соленого моря и водорослей смешался с вонью подгоревшей еды и экскрементов. Один его знакомый краснолюд, как-то выразился, что запах жратвы и человеческого дерьма — это первый признак цивилизации. И он оказался чертовски прав. Кудахтали куры, ржали лошади, под ногами бегали и визжали поросята. Люди спорили с грузчиками, договариваясь о загрузке или разгрузке своих вещей. Широкоплечие и коренастые, внешне похожие на краснолюдов Континента, крепыши сидели на ящиках, укрытых шерстяными одеялами и грозно глазели из-под насупленных кустистых бровей на тех, кто случайно оказывался подле их хозяйства. Группа из четырех высоких и стройных эльфов в сопровождении стражника портового контроля, брезгливо обошли кучку лошадиного дерьма, наваленную прямо на дощатом причале, и целеустремленно прошли в сторону административного здания, сиротливо устроившегося между двух складов. Видимо в Эллиниаре эльфы чувствовали себя относительно свободней, чем у него на родине, ущемленные жесткой человеческой ксенофобией. Засмотревшись на остроухих, лишь благодаря мгновенной реакции и чуткому слуху, ведьмак успел увернуться, чтобы не врезаться в двух свирепого вида представителей невиданной им расы. Оба среднего роста и широкоплечие, с кожей сероватого цвета, почти звериными лицами с плоскими носами и торчащими из-под верхней губы клыками. Один с перехваченными рыжими волосами в хвост, другой лысый, из-за чего его уши с острыми кончиками казались еще острее. Две пары круглых желтых глаза свирепо зыркнули на него, когда он ушел с их дороги. Рыжий что-то гаркнул на непонятном гортанном языке, но отчего-то Сарет понял его. «Смотри куда идешь, урод!» обычно звучало у каждого народа одинаково.
Продвигаясь вглубь порта, подальше от причала, пытаясь найти выход в город, ведьмак все же заметил отличие от своего дома. Если не считать тех странных серокожих, то его абсолютно не замечали. Тому иногда приходилось пробивать себе дорогу, орудуя локтями и плечами, расталкивая слишком невнимательных или занятых горожан, стоявших посреди дороги. Возможно, дело было в том, что он спрятал медальон со знаком его Цеха, появись он где-нибудь в Вызиме или, например, Бругге, то уже минут через десять местная стража доставит его на свой участок для выяснения обстоятельств его нахождения в городе. Хотя и без медальона, его изменённые мутацией глаза выдавали в нем не человека, но данный признак не слишком бросалось в глаза. Тем более, что прохожие не слишком желали поднимать лица навстречу идущему дождю.
