А так дела идут на лад, и даже то, что один раз Реджинальд нашёл дочурку, лежащей поверх своего брата, не портило ничего. Тот лишь счёл это проявлением привязанности, нормальной между двумя родственникам и порадовался за то, что Рейнард терпит детские капризы, надоедания. И младший сын Рассела с гнетущей тяжестью на сердце представлял тот малоизбежный день, когда нынешний лорд свяжет все эти проявления под иным углом. Кирса за этими размышлениями влезла на скамью и пристроилась там отдыхать. Умильно взглянув на неё, парень понимал, что когда девочка повзрослеет, то и сам будет аккуратнее — никаких сомнительных действий, пускай чадо растёт счастливо, без неправильных перегибов в их общении. Наконец спустя десятки минут по трубе донёсся металлический стук, и двое прекратили накачивать воду. Отсоединили насос, подняли нижнюю часть механизма вытерли насухо тряпками и убрали, потому что Корбл неоднозначно намекнул, что ежели это всё испортится, то воду им придётся носить вёдрами.
Малышка же принялась аккуратно, ногами вперёд сползать со скамьи и подошла к Рейнарду, ухватилась за штанину.
— Тут мы закончили, — довольно произнёс Гантрам, обтираясь полотенцем, бросил второе воспитаннику. — Я бы ещё тебя помучал с архитектурой сегодня.
— Ладно, — протянул мальчик, поймав ткань, — надо отвлечься от практик на мечах.
— Надо. Ум, Рейнард, — важно и назидательно кивнул дядька, — очень важно. Даже если тебе это и не пригодится — поможет мыслить шире. Даже в сражении. Пойдём.
Подросток взял ребёнка на руку, Гантрам затушил лишние факела железным колпаком, взял один, чтобы освещать дорогу. Они вышли из комнаты и пошли к лестнице наверх. Там Гардог поставил девочку на ножки, обхватил спинку:
— Давай, Кирса. Сама спустилась, сама попробуй подняться, — девочка подняла на него вопрошающий взгляд. — Давай, быстрее окрепнешь, быстрее сможешь дольше бегать.
Она начала нерешительный подъём, но дядя её придерживал, так что ступени медленно подавались. Разумеется, все три яруса малышка преодолеть не смогла, но старалась идти до последнего. Так что наверх, к перепуганным потерей слугам, Рейнард вынес её уставшую, но крайне довольную.
День свадьбы за суетой, за делами, за уроками, за тренировками подкрался почти что незаметно. Погода смилостивилась, выдалась ясной и приятной, навевающей мысли о тёплом и приятном лете. Главный зал украшали стяги с гербами, охотничьи трофеи прежних времён. Расставили множество свечей на железных ободах, установили столы небольшим полукругом, скамьи. Подготовили почётное место для двух любящих — стол по центру, отдельная парная скамья с резной спинкой и ручками. Корбл важно ходил вокруг и всё придирчиво проверял, изводя всех и вся дотошностью, пока Реджинальд не подошёл к нему и что-то не сказал на ухо. Только тогда сенешаля малешек отпустило от своего волнения. Для гостей всё было готово на подобающем уровне, а на яства ощутимо потратились впервые за несколько лет. Дичь, вина, копчённое мясо, особо вкусные хлеба, хмельной мёд, несколько супов, четыре вида сыра сыров и целый бочонок редких в этих краях сладких фруктов, который привёз Рейнард со своей выездки в северные регионы. Ксара пока не выходила из покоев, где ей помогала принаряжаться жена Корбла. Сам жених коротал последние часы ожидания внизу вместе с братом, переговариваясь о делах, о семье, о любви, но вскоре прибыл первый гость: законник с серебряной книгой браков, и хозяин дома вежливо повёл его показывать всё, спрашивать о моментах таинства союза. Гантрам же вместе с обычной ватагой Рейнарда обходили стену, проверяли внешнюю территорию на предмет всяких гадостей — этой ночью они будут охранять праздничный замок, чтобы никто не помешал.
Поэтому подросток остался один и не преминул этим воспользоваться — поднялся к сиделке, что старалась приглядывать за ребёнком, и без проблем забрал племянницу. Поводил по двору, показывая лошадей, замок снаружи, потом повёл в главный зал с высоченным потолком. Девочка проявила живой интерес к оленьим рогам, потеребила края ало-чёрного стяга, поползала по скамьям, серьёзно стучала по винным бочкам. А подросток, скрывая часть умиления и обожания, смотрел на неё и думал о том дне, когда той самой будет впору стать виновницей подобного торжества. Сейчас же он просто радовался той уверенности, той реальности, тому будоражащему чувству, что наполняло любовью, смыслом. Мальчик просто наслаждался текущим моментом именно в его первозданном очаровании, понимая, что для других эмоций время ещё настанет. Солнце тем временем стало садиться, и прочие гости стали подъезжать. Рейнард, успевая параллельно играть с племянницей, помогал Корблу встречать их, тем самым стирая некую формальную грань, делая визитёров более людьми, приехавшими отпраздновать радостный день. Никто даже не сказал вслух о том, что замке, оказывается, водится и девочка-бастард, которую домочадцы тщательно скрывали ото всех во избежание ещё больших слухов и поводов для нападок. Однако сегодня положение рода Гардог должно было окрепнуть ещё сильнее, и таиться боле ни к чему.
Вскоре спустился и сам хозяин, который решил с законником все вопросы и спорные моменты, успел сменить наряд на праздничный фамильных цветов, принялся привечать гостей. Потом отозвал Рейнарда в сторону и наказал ему отвести Кирсу наверх, к матери и жене Корбла, поскольку малышке нужно переодеться и принять участие в ритуале, чтобы хоть как-то официально войти в род Гардог. Подросток поспешил исполнить указание и даже сам впервые за день начал волноваться — праздник скоро начнётся. Такой вымученный и такой заслуженный. Брак, по существу, мало что менял, но вот тот факт, что его смогли себе позволить, говорил о многом. И брат с Ксарой сделаются ещё счастливее, и дни в замки станут светлее, и сама семья полноправней. А все, кто желал им зла, удавятся от злобы. Девушка Реджинальда вышла с распущенными тёмными волосами, в роскошном платье, что подчёркивало всю красоту её фигуры. Полная грудь, бёдра и тонкая талия. Тёмно-серое, с вышитыми зелёными листьями — как символ её безродия и, тем не менее, благородства или же чистоты намерений, а на груди распускался красный цветок, окаймлённым чёрным — цвета рода её жениха.
Кирсу же к её недовольству нарядили в подобие платья-рубашки. Но чёрно-алую с зеленой полосой вокруг пояса и простым узором из золотой нити на воротнике. Она сидела на руках у матери и бормотала, сопела с тихим возмущением. Сзади с горделивой улыбкой выглядывала жена Корбла — её зелёное платье скрывало живот и начавшуюся новую беременность. Высокая женщина, с чёрными глазами и каштановыми, вьющимися волосами. Строгая порой, словно вторила за мужем, но чаще всего добрая и терпеливая.
— Ты прекрасно выглядишь, Ксара, — сказал Рейнард, которому необязательно было ждать их из покоев, но в тем минуты под дверью он внезапно понял, что действительно хочет их проводить до места праздника, охранить как родственник. — Не бойся, никто дурного слова не посмеет сказать. Все гости выглядят радостными.
— Спасибо, — тепло улыбнулся ему девушка, впрочем в тёмно-зелёных глазах проступало волнение. — Так нелегко поверить, что после всего этот день пришёл. Что мы все здесь.
Они принялись спускаться, и подросток вежливо придерживал будущую невестку. Винтовые лестницы тянулись долго, но неизбежно привели их вниз. К большому залу, где уже расселись гости, а на вертеле в центральном камине жарился большой гусь, тревожа своим запахом аппетит собравшихся. Установили и алтарь, и всё необходимое для того, чтобы связать браком двоих людей, рядом уже стоял Реджинальд. Молодой, статный, красивый, с мужественными чертами лица.
Как Кирса не просилась к Рейнарду, её мать отнесла в центр зала. Жена Корбла спешно прошла мимо подростка, проващивающего Ксару с дочерью взглядом, заняла своё место за одним из столов рядом с пустым стулом. Корбл выходил к алтарю вместе с законником как поручитель невесты. Тихий гомон вокруг стал стихать, а обстановка вся преисполнилась чем-то особенным: тревожным и особенным. Сам же мальчик стоял в стороне, словно неприглашённый, но ему так было удобней наблюдать, и никто на это не обращал внимания. Законник начал свою речь, порой сверяясь с текстом книги, и первая часть касалась признания Кирсы ребёнком лорда. Девочку, что растерялась от новых действий и лиц, но не захныкала, подняли повыше, словно давая всем вокруг запомнить, что именно это чадо признаётся отпрыском Гардога. Ксара передала дочь Реджинальду и тот ритуально поцеловал её в лоб, глаза, надел ей какую-то безделушку со знаками рода, дал испить воды из кубка. Дальше же законник обратился к Корблу, исполняя нехитрый ритуал передачи девушки из одной семьи в другую. У той не было родных, однако близкий друг мог взять на себя такую ответственность. Потом сенешаль забрал у своего воспитанника Кирсу, и тот одарил Ксару драгоценной подвеской с зелёными камнями, а девушка отдала ему кожаный доспех, который помогала создавать.
