========== 1. Дары небес ==========
Дядька строго-настрого наказал не выходить из этой комнатушки, находящейся на втором этаже восточной башни замка. Чтобы ни случилось, кто бы его ни звал, и Рейнард, хоть и двенадцатилетний, умом понимал всю правоту старшего. Его отец рехнулся. Без сомнений и без всякой возможности возврата к разуму. Мальчик, сидящий на ворохе старых тряпок рядом с походной торбой, выдохнул и потёр лицо руками, закрывая глаза. А в темноте, под веками, проступало разъярённое лицо Рассела. Не такое, как неделю назад, а из минувшего года: перекошенное ненавистью и яростным безумием. Само по себе уже тогда это не пугало до ужаса и не очень-то удивляло, несмотря на подсознательное потрясение. Ребёнок привык, что отец часто вёл себя грубо, требовательно и порой жестоко. Тренировал его и старшего брата, Реджинальда, чтобы вырастить, как говорил, достойных Гардогов. Не обходилось и без травм, затрещин, наказаний во время изнурительного обучения. Казалось, что вся жизнь это есть сплошное оттачивание мастерства сражения, убийства, выслеживания и пыток, выезды в заповедную магическую чащобу, подчинение родителям. Правда, в какой-то момент своего взросления даже такой ребёнок, как он, понял, что все эти требования несут мало общего с благом будущего. Отец словно пытался их извести, закалить, выжать какие-то скрытые, особенные таланты, что ну никак не спешили раскрываться и радовать главу рода. Поэтому-то, когда Рейнард ощутил в себе магию, благоразумно и предусмотрительно рассказал об это лишь двоим людям. Людям, которым мог доверять.
Брату и Гантраму, который ощущался даже ближе кровного родича, потому что почти всегда находился рядом. На уроках, на дополнительном обучении науками, во время свободного времени, во время наказаний, насколько это представлялось возможным, во время разнообразных выездов, во время веселья, во время болезни. Всегда. И Реджинальд, и наставник скрывали пробудившийся дар ото всех, оберегая младшего наследника от ещё больших бед. Их без этого всегда хватало. И когда в начале прошлого лета рассвирепевший Рассел со злобой грубо выволок его во двор, Рейнард не очень-то испугался — привык к такому буйству отца. Вдобавок, сам был слишком подавлен известиями и понимал причину — старший брат сбежал с этой сукой. Ускользнул из родового гнезда, не взяв его с собой. Мальчик тогда чувствовал растерянность и горькую, рвущую обиду на него. Реджинальд последнюю тройку лет всегда защищал его от гнева отца как мог, порой вывозил тайно в большие города и деревни просто отдохнуть и повеселиться. И хоть их неизбежно находили слуги и возвращали к беспокойным родителям — он обожал эти краткие вылазки. Любил своего брата сейчас, спустя полтора года исчезновения. Они были вместе, были заодно и поддерживали друг друга. В целом подросток не разочаровался в брате, рассудив, что если бы тот только мог, то ни за что бы не бросил его тут. Да и бегство не виделось каким-то очень уж неправильным решением. Мальчик мог это осознать и мысленно желать брату удачи, где бы тот не оказался. Однако Реджинальда, который хоть как-то противостоял самодурству отца, у них отняла та женщина.
Она же превратила и без того нелёгкую жизнь в замке просто в ад. Сейчас, таясь в кладовке без окон, которую выбрал Гантрам, ребёнок вспоминал, что всё стало катиться по наклонной именно с появлением этой Ксары. Реджинальд выкупил её из борделя, привёл в дом и объявил своей женой. К счастью, только на словах, а не официальным браком, иначе Рассел бы просто убил ту особу. Пару недель в замке, таком огромном и пустом, стояла ругань. Брат даже лишний раз не подходил к Рейнарду, чтобы не марать своей злобой и раздражением. Но потом стало казаться, будто всё налаживается. Отец поутих и вернулся к тренировкам, возмущённая мать тоже успокоилась и вернулась в какой-то свой замкнутый мир, брат держался сдержанно и не забывал как прежде проводить время с младшим, даря опеку и тепло. Затем от слуг Рейнард подслушал, что новая женщина не просто шлюха, но ещё обладает магическим запахом, что возбуждает похоть и заставляет испивать себя снова и снова. Что Реджинальд именно поэтому и привёл Ксару, поскольку ему затуманило разум этой одержимостью, незаметно и потихоньку рушило его. Именно так говорил и взбешённый Корбл, дядька брата, Гантраму, который выражал сдержанные сомнения к таким высказываниям, но разделял мнение, что добром это всё, действительно, не кончится. Сам мальчик терялся в своих догадках, приязни к девушке брата не питал. Её словно окружал губительный ореол. Казалось, что такое видит и Рассел, косо посматривающий на неё. Весь замок, все домочадцы и слуги наполнились какой-то мрачностью, а потом в какой-то момент всё стало ещё хуже.
У Реджинальда начались нервные припадки: он открыто бредил, говорил временами очень несвязно, здоровье его угасало. А один раз Рейнард увидел, как тот ночью бродит по коридору как животное и трёт себе горло, словно пытаясь разодрать ногтями. Как он тогда испугался за то, что некогда такой большой, такой умный, такой надёжный старший брат теряет рассудок. А вокруг продолжали шептаться, что всё это дело дрянной магии. Так тянулось немало дней. Реджинальд упорно, немного враждебно отказывался посвящать младшего брата в то, что происходит. И тот лишь уверялся в том, что всё это вина Ксары и только Ксары. Она подобно ядовитому цветку отравляла юношу. Корбл, служивший ещё и сенешалем Расселу, возмущённо высказывался, что девица и позволяет себе многое не по статусу. Хоть в этом мальчик и не мог прийти к однозначному выводу, понимал лишь одно — всё это рано или поздно лопнет как пузырь. Что и случилось с бегством Реджинальда. Тот день запомнился ребёнку не только по искривлённому до неузнаваемости лицу родителя, не по потрясению от новости и последующей реакции отца. Тот сорвался на нём, пока Гантрам был занят со слугами внизу. Поколотил, но не очень-то сильно, потом скинул с невысокой парадной, щербатой лестницы в вечерний двор. Тогда не возникало особого страха. Ужас и шок пришли, когда родитель приказал запереть двери псарни, поджёг её и приказал Рейнарду смотреть, не отворачиваясь. Мальчик и рад бы отвернуться наперекор отцу, да только пламя, жрущее живых псов, таких ласковых и красивых, таких хороших и преданных, приковало к себе взор, заставило окаменеть.
Даже сейчас, спустя месяцы, сидя в тихой кладовой, он мог слышать те визги, тот гул жара и безумные вопли отца о том, что он из-под земли достанет и ублюдка и ту тварь. Из замка выскакивали всполошённые слуги, среди которых был и Гантрам. Наставник долго стоял позади Рейнарда, а потом, как только Рассел отвлёкся окончательно на что-то ещё, спешно и без разрешения увёл его в замок. Оставил ночевать у себя в комнате. Точнее, спрятал у себя и ночь не смыкал глаз над подопечным, готовый к чему угодно с кинжалом в руке. Собственно, с того времени ребёнок и сам старался не отходить от дядьки-опекуна дальше, чем на пару метров, поменьше привлекать внимание. Потому что понял, что безопасно только с ним. В какой-то мере и с Корблом, но тот сделался таким смурным и отчуждённым, неразговорчивым, что находится с ним было тревожно. Старший наставник ощущался напряжённым как натянутая до предела тетива лука. Тёмно-русые волосы с головы начали выпадать, придавая внешнему виду, вытянутому лицу большую болезненность, а редкие, проверочные уроки с ним сделались менее дотошными. Постепенно и отец забыл о тренировках — его зациклило на одном: вернуть Реджинальда вместе с Ксарой. И Рейнард не старался вникнуть в суть этого желания. Если возвращение брата тот мог понять, то возвращение женщины не мог, и это уже вело к смутным выводам, что история могла иметь парочку секретов. Вовсе не таких, о каких шептались немногочисленные домочадцы. В таком нервном, подавленном, насторожённом состоянии прошёл год, и мальчик чувствовал себя повзрослевшим.
