Свершение брака проходило ночью в парке за замком. Такова была воля законника, которого раздобыл Рейнард. Ибо в темноте рождается всё сущее и подлинное. Точно так же надлежало родиться и союзу двух любящих сердец. Деревья украсили разноцветными фонарями, у работающего фонтана приготовили алтарь, вынесли всё необходимое для церемонии. Что проходила тихо и несколько необычно. Невеста в скромном платье, но с родовыми отметками, жених одетый тоже без какой-то особой роскоши. Законник, который как прибыл незадолго до полуночи, окружённый дюжиной солдат, так сразу же пошёл проводить церемонию. Без лишних разговоров, знакомств, лишь негромко спрашивал у Рейнарда что-то, и тот крайне уважительно и тихо отвечал. Особое почтение к гостю Реджинальд выделил почти сразу — его брат редко когда так себя вёл, а ещё с удивлением отметил, что на алтарь поместили золотую книгу свидетельств. Из столицы. Мужчина с песочными глазами не читал обрядные слова, а важно с тихой торжественностью произносил их, глядя на собравшихся. Хозяин и хозяйка замка Гардог, Корл с женой, Гантрам, который женой не спешил обзавестись, но обещал к весне привести в дом своего ребёнка, сами влюблённые.
Реджинальд передал законнику Кирсу, потом рядом встал Рейнард, протягивая ей свой дар. Юное и очень редкое деревце в горшке, которое она потом сможет высадить в парке. Если будет заботиться. «Заботься, люби, не покидай, и я не подведу», говорило это подношение. Девушка же преподнесла мужчине копьё, которое сделала сама в родовой кузне при помощи Гантрама. Копьё, что исправно будет служить. «Рази своих врагов на нашем пути, я дам тебе силу», говорил её дар. Законник благословил их намерения, которые были понятны только им двоим, и величественно разрешил переплести друг другу волосы. Белые украшения занимали свои места в светло-русой косе, в красных прядях, собранных у затылка. И гость выудил белую ленту, расшитую золотом, обвязал их правые запястья, сам налил в приготовленный кубок вина и очень важно поднёс его им. Три глотка. Потом он велел им оставить свои обещания на бумаге. И пока они чернилами запечатляли их, законник произносил слова не то напутствия, не то ритуала о том, что брак будет крепким, счастливым, что его сердце поёт так же как и их. И как только чернила высохли на лёгком ночном ветру, тот громко закрыл золотую книгу и провозгласил, глядя в небо, что союз заключён по всем правилам, что он будет вышит золотом в небесной книге, что никому кроме них двоих не дана власть расторгнуть брак. Скромный, целомудренный поцелуй единения между Рейнардом и Кирсой.
И как только он случился, законник утратил величие, завораживающую торжественность и необычную силу. Просто сунул подмышку тяжёлую книгу и явно собирался уходить. Пока новобрачные что-то шептали друг другу, Реджинальд подошёл к этому незнакомцу.
— Разве вы не останетесь отметить праздник? — вежливо и радушно спросил он.
— Увы, — фыркнул законник и отрывисто покачал головой, — я не могу себе позволить долгую отлучку от дел. Хотя, знаете, граф Гардог, эта отлучка меня очень порадовала. Я очень давно не проводил таких церемоний.
— А так и не сказать, — заметил Реджинальд и приложил руку к сердцу, подчёркивая благодарность. — У вас очень торжественно всё получилось. Так значимо. Я иного не мог желать своей дочери и брату.
— У меня по-иному и не бывает, — гордо ответил законник, подавляя какую-то улыбку. — Знаете, ваша дочь не столь красива, как мне рассказывал Рейнард. Но это значит, что для него она правда единственная.
— Вы точно не останетесь? — хмыкнул Реджинальд, не обидевшись на изречение о том, что его дочурка не роскошная красавица.
— Нет, — отрезал тот, а потом посмотрел на него песочными глазами. — Но я думаю, что я ещё наведаюсь к вам. Когда выдастся время получше.
К ним подошёл сам маркграф и вызвался проводить законника обратно к его спутникам. Они спешно ушли вдвоём, и отец подошёл к дочери и жене, которая тихо, немного суетно причитала. Они обменялись парой фраз, обнялись и неспешно пошли из парка в замок. А Корбл и Гантрам, который подозрительно широко улыбался, сноровисто выносили алтарь и всё остальное, чтоб перенести празднование уже за стол.
Реджинальд остался ждать брата у дверей замка. Тот о чём-то коротко переговорил с законником, и кавалькада отбыла прочь. Провожая их задумчивым взглядом, старший Гардог покачал головой, а когда довольный маркграф приблизился, спросил:
— И как же тебе удалось привлечь такого человека? — он прищурился. — Золотая книга чести есть только в столице, и туда вписываются самые высокие браки. А тут у нас только моментов.
— Всё просто, — ответил Рейнард и насмешливо взглянул на родственника, — наш брак освещал самолично лучезарный Кирус.
Реджинальд вытаращился на него, обомлел. Король? Это не укладывалось в восприятии. Он зажмурился, потом проморгался и для надёжности потряс головой. Младший брат не стал томить:
— Дело в том, что ещё несколько лет назад он предложил мне жениться на его дочери, Милдрет, — мужчина хмыкнул, скрестил руки на груди. — Ну после того, как она сбежала из дворца. Кирус хотел одним выстрелом убить много зайцев. Пристроить дочь в надёжные руки, сделать мне милость, чтобы я стал ещё преданней, связать меня обязательствами перед королевской семьей, даровать мне жену, самому обзавестись внуками с магией, проучить Милдерт, поскольку я далёк от манер. Короче, это был политически выгодный брак. Знал бы ты, чего мне стоило отказать ему, не обидев.
— Догадываюсь, — выдохнул Реджинальд и потёр лоб от таких известий, — ты рассказал ему о Кирсе?
— Не совсем, я сказал, что уже есть та, кого я люблю. И он удивился, чего же я мешкаю и до сих пор не в браке, — Рейнард улыбнулся, вспоминая тот разговор. — Я сказал, что это пока очень трудно, есть обстоятельства. Он ещё поспрашивал меня и пришёл к выводу, что я действительно люблю ту девушку, раз жду. И сказал, что если у меня всё получится, то он с радостью благословит наш союз. Что он и сделал. И теперь к нашему браку не может быть претензий, расторжений со стороны закона.
— Союз, освещённый королём, особенный, — задумчиво кивнул Реджинальд. — В обход некоторых законов.
— Именно так, — маркграф приосанился и взглянул на закрытую дверь. — Но никому не говори, а то разнервничаются. Пойдём?
— Не терпеться разделить брачное ложе, зятёк? — пошутил старший Гардог и ткнул младшего локтем в бок. — Ты смотри, я слежу за тобой.
Смеясь они прошли в замок, где уже стояли накрытые столы. Небольшое пиршество, тихое и умиротворённое. Никаких недоумений, вопросов — все просто радовались тому, что всё хорошо. Рейнард и Кирса не стали долго засиживаться. Переглянулись, когда внимание к ним ослабло, и выскользнули из зала.
Мужчина держался из последних сил, чтобы не начать действо прямо на одной из винтовых лестниц. Дойти до отведённых совместных покоев, где уже приготовили всё необходимое. Ложе, питьё, яркие свечи и светильники, ещё что-то о чём, маркграф уже не думал. Как только Кирса прошла за дверь, он зашёл следом и отсёк их от мира замка. Она нервничала, стояла спиной к нему, смущаясь повернуться, пусть даже не начала снимать платье. Рейнард сам подошёл к ней обхватил, уже знакомо начал целовать её за ушком, шею, оглаживать плечи, спускаться ладонями к талии. Прижал к себе ягодицами, давая ощутить своё желание. Она, хоть уже знала это прикосновение, всё равно рвано выдохнула, но прижалась затылком к его груди. Потом развернулась и начала расстёгивать его камзол. В светло-зелёных глазах застыло предвкушающее волнение, немного смущения и радости. Мужчина позволил стянуть с себя праздничную одежду, но как только предстал обнажённым по пояс, поднял девушку под ноги и понёс к белоснежной кровати. Там бережно уложил её на спину, принялся целовать, и она ему отвечала, распаляя страсть. Он расстегнул ей туфли, помассировал маленькие стопы, потом поднялся продолжать поцелуи. Когда девушка чуть расслабилась и желание в ней начало требовать более существенного внимания, Рейнард принялся распутывать завязки платья, потянул его, обнажая плечи и грудь. Он застыл любуясь этой наготой, такой идеальной, такой… принадлежащей ему. Кирса смутилась и отвернулась, высвобождая руки из рукавов.
