Окружающий же мир каждого, есть то зеркало, собственного достоинства, скрытое за ложным, каким бы великолепным не считал себя тот, кто слышит только ложное. Отсюда и вечное непонимание проблем, связанных с личностью, субъектом, который априори отрицает ориентир, выраженный во внешнем проявлении того, что всегда считает чуждым его собственному достоинству. Находясь в зависимости от определения этого достоинства эго, лишь требуя, от предстающего пред ним, смирения и удовлетворения собственных желаний. Порождая тем самым обоюдно негативную реакцию на проявленное из вне. – Получается, что эго, как бы конфликтует само с собой? Проблема в отрицании, но чего? Поясни, о чём это? – Я думаю, подобное, происходит сплошь и рядом: там, где, и ты, находясь в действительности, якобы притесняющей «талант» – собственно, придуманный тобой вариант достойного, определялся с таким заявлением, как субъект существующий в рамках собственного надуманного величия. Думаю, сегодня каждый первый выстраивает свои взаимоотношения с пространством исходя из всё той же претензии, за несогласие с придуманным и мнимым, собой. – Или кем-то внушённый? Исходя из воображаемого, как недостатка возможности лично для себя, почитая свою ущербность в разумении себя, за умысел против остальных! Определив себя с тем смыслом, каким в итоге стал сам. И конечно, в финале, предъявив только то, что определит основу мнения о тебе таком, поставившего себя выше обыденности. – Позволь, возможно, и бесталанно – но точно способно! – Конечно 100%, но почему-то каждый такой, «поднявшийся», забывает усвоить простую формулу, для перехода в следующий этап творения себя: в котором, его составляющая в способности, есть способность каждого, есть всего дополнение к способности каждого во времени. И уже, есть ничто иное, как обязанность стать ответственным перед обязательством развиваться сообща, поднимаясь по спирали развития вверх. Где результат и есть ничто иное, как однородные ощущения или приблизительные ощущения от всего процесса всеми участниками. В правомерном определением благого каждым. – Т.е. ты хочешь сказать, что благо не обретается в сути там, где бывает так, что общий процесс, именуемый жизнью, в который вливают свои силы многие, закончился неоднородно полезно, в отношении хотя бы той же радости осознания блага: дарующее своим присутствием в каждом того ощущения, которым способен указывать на что-то большее в этом общем чем единоличный успех? – Похоже, что так. Оно и есть – само настроение жизни. Ведь тут говорится уже не про искусственные процессы, самовыражением искусственными навыками, и выражающиеся в хвале эго, в так называемой выгоде для субъекта в славе или успехе, перед обществом. За счет навыка создания искусства: сегодня, оно же – желание успеха, не позволяющее мыслить шире ощущения собственного преимущества искусственным. Такие величины более не рассматриваются, как повод к достижению творцом. А значит не есть достижение, в контексте нового художника, как человека. Поскольку такой критерий выгоды обусловлен именно косностью в эмпатии, обличающей именно субъект. И присущ лишь псевдоличности. Кем бы себя субъект не называл или кем бы не считал сам. Определив в себе талант присвоения навыков для постижения искусственного.

… Так, важные и основные процессы, обуславливающие суть творения истинного, становятся не важны. Разум, теперь их не может определить, за важные, ставя вообще всё, ниже собственного, но не ниже отождествляемого с эго вымыслом достоинства. И мне кажется, именно такое искусственное самоопределение несуществующим в собственном явлении. Так, как только и осуществляется именно в виде отрицания и только лишь в нём и выражается. А происходит наступающее в результате полного, исходя из того же частного, отождествления субъекта с сложным определением себя через искусственный предмет. О котором ты и спрашивал. Теперь такой обременён собственным ложным самоопределением, и не может себе позволить, глядя на него, отвлекаться на что-то еще. Принимая теперь свободу, за необходимость подражать чему-то, становясь тем, кем желаешь, но только лишь в собственном воображении для того лишь, чтобы казаться. Что собственно и проявляется конкретным поведением и обращением в субъекте в отношении с общим. И тут неважно, о чем конкретно идет речь и с какой позиции мы смотрим на происходящее, схема одна и та же. Для любой, и в любой категории для такого искажения в значении творчества.

– Да, теперь я понимаю степень отрицания. И его невозможное влияние на общую концепцию в идее социума, которую ты выразил через изложенное в примерах выше. Но, и в отношении того, о чем мы собираемся говорить ниже, мне бы хотелось, если я всё правильно понимаю, привести своё собственное дополнение. Заключив его в такую вот бытовую оболочку, подведя проявление этого искажения в действительности в отношении нашего с тобой, рассматриваемого в контексте примера, с практикой на мойке: так вот, пример, если где-то происходит перегрев, в то время, когда, ты сам запираешь себя в круг только своих интересов и вымышленных обязанностей но при этом не беря обязательств.

– Что конечно важно в значении следованию, находясь в ответственности. – Продолжаю? Так находясь в процессе отождествления с ложным в процессе жизни, забрасываем сам процесс, выстраивание которого к слову, мы никогда и не прекращаем, даже если думаем, что не учувствуем в нем. Но, после обусловленного определения себя в нём, так и не включив своё внимание в примере с сотворчеством, запираем себя, в мнимой обязанности, более не обращая взгляд на то, что происходит вокруг. И лишь требуем ответа, не находясь в моменте сопряжения с общим, делаем что-то, исходя лишь из личных выгод. Так весь процесс жизни искажается и элементы начинают выгорать, перегретые экзистенциальным дискомфортом. Собственно, так и выглядит сейчас процесс, создаваемый нами на мойке, а зовущийся жизнь, сегодня. – Благодарю за дополнение, думаю, оно абсолютно корректно по отношению к нашему контексту. И так, у нас нет права что-либо игнорировать, находясь в концепции человек, и игнорируем мы только когда находимся в субъективной резонности. Всегда являющейся вотчиной ложного. И значит, таким своим безучастием упускаем процесс жизни из-под контроля зовущийся мы. Выражающийся в потере её качества для всего живого.

– А это на секундочку, единственное из того, на что нам суждено влиять своим творчеством.

– И значит сие, для выше начатого, примерно следующее: вначале любого конфликта всегда идет личный дискомфорт от ощущений личного прикосновения через ложное в контакте пространства. Такие ощущения переходят в реакцию и порождают отражение, воспринимаемое как негативные проявления жизни, усугубляя отношение к ней, порождая конфликт с ней. А уже потом, на фоне порождённого, выведенного конфликта, строится противодействие, разрушающее живое в субъекте. Так субъект укореняясь в начатом, зачинает внешнюю вражду, борьбу с внешним. Так для него наступает потеря социального качества, как следствие, ослабление интереса к процессу определения себя для множества в значении Мы. Происходит, некое купирование самой сущностью, возможности обретения качеств личности, не пройдя порог преломления ЭГО, и наступает последнее – рождение изгоя. Что в последствии и приводит к стереотипам субъекта, относительно самой жизни, и её устройства справедливости, особенно через значение честности. – Такой не честен? – Это тебе, по правде говоря, самому решать, посмотрев на себя в отражении…

Ну а сейчас, пожалуй, общаюсь с тем, кто теперь всегда возникает, проявляясь внутренним взором, надеюсь и во время твоих медитаций, но а если нет, то представь: сейчас, внутри тебя, как будто в огромном поле, находится маленький субъект и он что-то по-видимому кричит, если отлететь от него, так, чтобы он стал точкой, то ничего не слышно, ну а если притянуть его, так близко, чтобы можно было различать в деталях то, во что он одет, то ты услышишь, как он кричит, орет, – этот кто-то, спрашивает тебя, – «где тот – пресловутый процесс наблюдения: в чем он есть? в чем должен выражаться тот или этот процессы определяемые из данной практики в действительности? где принципы, переведённые в смыслы, которые можно трактовать в жизнь действием? И если они всё же есть, смыслы, то как применять их в жизни? как всё это работает? как всё это можно почувствовать, увидеть, ощутить, находясь теперь тут с теми, с кем ты медитируешь и проводишь часы и даже дни подряд?» Такие вопросы, они возникают в виде волны накатывающего или отливающего звука, то приближаясь, то удаляясь; и снова я его слышу, визуально, как будто подлитая, приближаюсь к точке, вдруг вырастающей в моём субъекте в субъект, который сообщает что-то важное. Фокусируя всё моё внимание на проблеме, которая никуда не делась, и не денется. Она останется тут, даже если снова отдалить его, превратив в точку, оставив себе тишину. – Что ты хочешь сказать, и разве это субъект так обращается к тебе из точки? Ты думаешь, но на мой взгляд, так возвращая нас к теме нашего повествования может выражаться не субъект вовсе, а индивид. – Вот видишь, и ты стал отмечать в них то самое различие, заставляющее нас выстроить тут данную категории в идее просветления или преображения, как пути восхождения. И это произошло теперь, как мне кажется, после несколько затянувшегося, но необходимого вторжения, с разгадкой образа индивида и его главного отличия от субъекта. Существующее реально, как и главный спорный узел, в виде вот этого стола. То поле, где и должны столкнуться два отличия одного, но уже не являющегося одним и тем же. А значит, мы снова идём к тому месту, к которому следует обратиться с этими двумя различиями. Чтобы постараться не остаться в таком плачевном состоянии до конца курса.