Чистота Иоанна уже в плоде (да и в родителях). Слава Богу, нам отвечать за себя, а не за 7 колен (2+4+8+16+32+64+128=254, правильно? Только прямых родителей). Со своими грехами, дай Бог разобраться и очиститься в исповеди. Если «за себя», то уже с зачатия мы разные. Разные в духовности, в близости к Богу, к «благочестию и чистоте». Быть более или менее грешными – не наш выбор. Индуист может отнести свойства души к предыдущей жизни (а почему только предыдущей? Кто утвердил ТОЛЬКО такие причинно-следственные связи?). Но для христианина есть факт – души разные от рождения, от зачатия. Разные от Бога. (И разные от родителей). Разные по духовности, и по чистоте. Поведение и грехи не являются выбором человека. И значит, он не подлежит суду (осуждению), и об этом «не судите» – не делайте глупостей. Эту-то цепочку причин и видит от самого начала до конца Бог, потому от Него и всепрощение. Но самоосуждение есть, есть суд совести, обнаженная душа рано или поздно с этим встречается. И есть боль, которую человек своим несовершенством приносит и себе и другим. И причины этого – грех, и это требует исцеления исповедью и покаянием. И ради уменьшения боли и страданий в своей жизни, и жизни близких…

Суть грехопадения, отпадения от Бога и состояла в том, что люди потеряли веру в то, что они достойны Его Безусловной Любви. Потому и листиками прикрыли своё «непотребство», как они думали. Бог-то это предвидел, но отменить свободу мыслить (пусть и ошибочно – а мы иначе умеем? – не мог). Без свободы мышления – люди стали бы программируемыми роботами.

Грехопадение стало корнем бед – в первую очередь несчастьем, а не ослушанием.

Тяжело мне будет в посмертьи, так мне кажется. Ни какой ум, никакой жизненный опыт или знания не помогут.

Вспомнится… – Когда всё вспоминается – в тысячу раз острее. В какой ад меня затянут эти воспоминания?

Вспомнится, как мне нет 30 и я «по Споку» оставляю засыпать старшего сына одного в тёмной комнате. Сколько ему было – год? Два? (детские страхи… без родителей, в темноте… Я и сейчас плачу, вспоминая). Можно сколько угодно говорить о пластичности детской души, но это избегание и самооправдание. Мне больно, очень больно в памяти, а значит, это оставило след и в душе сына.

Я вспомню, и в какой круг ада это меня затянет? Как вёл за ручку его в сад, как он (сколько ему было – 1,5? 2? 3?), идёт, я его уговариваю, что папе на работу, маме на работу, его работа – садик. Он сжимает зубы, чтобы не заплакать, мы подходим к калитке садика, и он не может сдержаться – ревёт. И, когда я приходил за ним – забирать, я слышал его плач. Однажды я пришёл раньше, и он взял меня за руку и повел в спальню, и вёл по проходику между кроватками, и показывал на горшки, без слов, сказать не умел… и я понял, это деток высаживали на горшки перед дневным сном… Надолго… Или пока не пописаешь?

Я вспомню, как тёща обманом завлекла старшего к себе домой, и он – ему и трёх не было – заигрался с машинкой большой, пожарной, и тёща сказала: «Пусть останется на ночь, утром я приведу его к вам домой», и внутренний голос подсказывал мне «не оставляй», и легко было – увести, достаточно сказать «пойдём к маме», но я заигрался в демократию: «Хочешь остаться у бабушки?» – конечно, куда ребёнку от пожарной машинки… Он согласился… Утром тёща уехала, забрав старшего на дачу, и каждый день звонила жене, и врала, что приедут вечером, им надо мол собираться в дорогу… Пока я не понял, что меня обманывают, и не приехал за сыном… Поздно… нужно было раньше… «Ты всё-таки за мной пришёл?» – сказал ребёнок 3 лет…

Господи, дай Бог мне выдержать. Когда умру, пришли мне духа прощения… Себя…

Я вспомню, как женщина была беременна моим ребёнком, и твёрдо решила сделать аборт. Я пытался отговорить её. Душа ребёнка приходила ко мне. Спросила, смогу ли я отговорить мать, не делать аборта? Я сказал: «Нет, не смогу». Я знал характер женщины… Когда женщина пришла на аборт, у неё была замершая беременность…

Я вспомню, как в воскресенье почувствовал, что следующий день для бабушки будет последний… Нужно было остаться, позвонить на работу, сказать, что сегодня не приду (начальник, правда, был не очень человечный – но при чём здесь оправдания). Я пошёл к участковому врачу, хорошая была женщина, и спросил «если я почувствую, что у бабушки последний день, можно ли мне остаться дома, выпишет ли она мне больничный». Доктор ответила, что да. И я, придурок (!), поехал на работу, думая, что на следующий день останусь дома. Бабушка в тот день умерла без меня… мне позвонили, я приехал, помню, что на моём лице застыла маска, почему-то с улыбкой, мне кажется, от этой маски я отходил годы… И это я вспомню после смерти, и с болью, с самообвинением в малодушии. А бабушка, её душа, конечно, меня простила…

Я вспомню и сестру Наташку, её смерть. Наташка любила меня. Умирала она в Красноярске, написала мне, что, если хочу в последний раз в жизни увидеть ее, чтобы приезжал. А я мотался с семинарами по городам и весям. Написал в несколько красноярских психцентров, не хотят ли они моего семинара, я бы приехал. Ответа не было… И мне бы взять, придурку! билет и прилететь, на что я понадеялся, почему отнесся как… Наташка умерла. Живой я её больше не видел. Да, молюсь… Но и это моё малодушие, сдаётся мне, вспомню после смерти… И да поможет мне Бог, да поможет моей совести, простить себя. Больно…

Я не вспоминаю, обо всём этом сейчас. Но я знаю, что я вспомню в посмертьи, и очень – очень (!) остро вспомню! и дай Бог мне вспомнить в тот момент о Боге, воззвать к Его Милосердию, Прощению (его духу Прощения, чтобы я сумел простить себя), дай Бог вспомнить Его Искупление грехов человеческих…

ДАЙ БОГ!

Да не затянет меня в ад самоосуждения, в ад бесконечного страдания… Вы не представляете, сколь явственно, больно и остро это многое забытое-вытесненное вспоминается и сколь остро оно чувствуется. Исповедь, и генеральная исповедь, чтобы облегчить посмертные страдания… Я знаю, представляю… Мне кажется, это никто не представляет! И, пока не умер, представить не может. Молиться, замаливать. Каяться, смывать слезами – это монахи поймут… некоторые… Кто еще?

Господи, помоги!!!

Сравнение падений Иуды и Петра – для благодати Христа нет разницы.[6] Но интересно и другое, кажется для благодати и проникновения в души людей Бога Христа, для Его всепрощения нет разницы между падением Иуды и святостью преподобного. Столь велика Его Святость и Любовь, так поняты до дна все души, все причины и все события, которые привели к пятнам души, что Им все прощены.

Но в посмертьи совесть человека и привычка к осуждению – судят, привычка же к покаянию лечит, и облегчает самоосуждение.

Совесть, самоосуждение творит различие в посмертьи между душами людей, их раем и адом. И еще привычка не осуждать и прощать, каяться – в самоосуждении вспоминать о Боге-Любви.

Одна женщина боялась собак. У неё во дворе выгуливал собаку сосед, который по пьяной шутке науськивал свою собаку на женщину. Собака, слушаясь хозяина, лаяла на женщину, там же нередко бывала стая беспризорных собак. Подымалась свара, собаки лаяли друг на друга и на женщину… Уж не помню, как мне пришло в голову, я предложил женщине вынести беспризорным собакам оставшиеся от еды кости. Мне рассказали, что после этого, когда пьяный сосед в очередной раз науськивал свою собаку на соседку, стая так набросилась на соседскую собаку, что чуть не растерзала её. Дело даже не в собаках, дело в том, что люди, как собаки. Их «науськивает» дух – дух раздора, вражды, агрессии. Трудно обвинить собаку пьяного соседа, нет у неё ни понимания, ни предвиденья последствий, ни свободы совершать выбор (как себя вести). Также трудно осуждать пьяного соседа, несвободного, не осознающего, что творит, и кто им управляет (и в этом мало отличающегося от своей собаки), но подобны бывают и массы людей (толпы), и больше – государства с правителями. Они не осознают, что ими делают, и куда их ведут, и куда они ведут за собой (впрочем, и я)… Нет у них ни свободы выбора, ни предвиденья результатов (в жизни, уж не говоря о посмертьи).