Братья Тавиани, Франческо Рози, Витторио Де Сика – для Тонино все они больше, чем просто соавторы. Из зарубежных кинематографистов, сотрудничество с Ангелопулосом носило столь фундаментальный характер, что после его имени странно называть кого-то ещё через запятую. В саду дома Гуэрры в небольшом и прекрасном городке Пенабилли стоят каменные «грибы», каждый из которых украшен автографом важнейших друзей поэта-сценариста. На них мы читаем имена Микеланджело Антониони и Марчелло Мастроянни, Федерико Феллини и его жены Джульетты Мазины, Сергея Параджанова и Тео Ангелополуса. Всего семь грибов. На седьмом написано: «Андрей Тарковский».

Их отношения были особенными, дружба сочеталась с едва ли не семейными чувствами. То, что Гуэрра сделал для главного героя настоящей книги, более он не совершал ни для кого из режиссёров. По сути, именно Тонино сделал отъезд Андрея из СССР возможным, а потом помог устроиться и начать работать в Италии. Они стали соавторами, но если в случае с Феллини катализатором совместной работы выступала близость, ясность многих вещей без слов, то в случае с Тарковским помогала вопиющая непохожесть, выливавшаяся в жадное желание понять и узнать друг друга. «Ты собирал когда-нибудь камни у реки? – спрашивал Андрей. – Какие тебе нравятся?» Они говорили о подобных вещах, не спорили, поскольку обоим было крайне интересно. Да и о чём тут спорить?

Такие разговоры составляли ткань их личного общения. Бесед, оставшихся за кадром фильма «Время путешествия» (1983) и других документальных лент, не отражённых в интервью и большинстве воспоминаний. «А ты ложился на лёд замерзшей реки, смотрел, как рыба плавает?» – продолжал интересоваться Тарковский. Но откуда в жаркой Эмилии-Романье замёрзшие реки? Они не всё понимали друг в друге, но искренне хотели понять, быть может, потому, что каждый считал второго чрезвычайно значимой личностью. В 2011 году, незадолго до смерти, в одном телевизионном интервью Тонино сказал: «Очень важно встретить в жизни такого человека, как Тарковский. Потому что Андрей для меня – основа духовности».

Гуэрра хотел, чтобы друг лучше узнал Италию, понял её, напитался ею. Это было не только частью поиска общего языка, не просто элементом совместной работы, сценарист очень любил свою страну и как профессиональный гурман, ценитель прекрасного, хорошо знал, что в ней следует обожать особо. Именно потому в ходе четвёртого, пятого и шестого визита русского гостя на Апеннинский полуостров Тонино возил Андрея по определённым местам, показывал заветные достопримечательности, разработал специальные маршруты, совместный автопробег по которым фрагментарно запечатлён в фильме «Время путешествия». Заметим, кстати, что и Тарковский отплатил ему похожей монетой, организовав другу экспедицию по Псковской земле, где снимался «Андрей Рублёв».

Итак, возвращаясь к вопросу о том, почему же пути следования режиссёра по Италии имеют особое значение, приведём, наконец, ещё одну существенную причину: дело в том, что четвёртый, пятый и, частично, шестой маршруты, которыми мы проследуем за Тарковским, были продуманы одним из величайших местных деятелей искусств для того, чтобы вдохновить друга родной страной и донести до него что-то сокровенное о самом важном и прекрасном в ней. Это, безусловно, интересно само по себе, но, конечно, подобная затея не нова. Многие великие земляки Гуэрры возили своих друзей. Уникальным стал итог, поскольку результат был достигнут. Проделанные маршруты позволили Андрею в фильме «Ностальгия» проникнуть в, казалось бы, недостижимые недра духовного мира здешних деревень, памятников, руин и пейзажей. Ни до, ни после никому из режиссёров, включая итальянцев, не удавалось погрузиться на такую глубину. Этот аспект странствий добавляет предстоящему путешествию-исследованию как культурологическое, так и туристическое значение. Но обо всём по порядку.

25 августа – ноябрь 1962.

Венеция, Милан, Равенна, США (Сан-Франциско, Нью-Йорк).

Мировое признание. Американские путешествия.

Впервые Тарковский оказался в Италии в августе 1962 года. Маршрут этого путешествия чрезвычайно прост, бо́льшую часть времени Андрей провёл на одном месте, однако повод был примечательным, ознаменовав начало мирового признания после первого же полнометражного фильма.

Режиссёр приехал по приглашению XXIII Венецианского кинофестиваля, проходившего с 25 августа по 8 сентября, в конкурсную программу которого попало и «Иваново детство». В том году делегация советских кинематографистов была довольно внушительной и включала Сергея Герасимова, Тамару Макарову, Жанну Болотову, Андрея Кончаловского, а также многих других. Возглавлял группу писатель и сценарист, герой войны Александр Левада, имевший не столько кинематографические заслуги, сколько идеальную партийную репутацию и множество почётных наград. Вместе с Тарковским «Иваново детство» представляли актрисы Валентина Малявина и Ирма Рауш – первая жена режиссёра, исполнявшая роль матери Ивана. Хотелось бы обратить особое внимание на то, что Андрей находился в Италии с супругой. Как и всех других гостей, его разместили в отеле «Эксельсиор», расположенном на острове Лидо (lungomare Guglielmo Marconi, 41).

В воспоминаниях[19] Малявиной есть немало колоритных эпизодов из этой поездки. Упоминая свои романтические отношения с Тарковским – можно представить себе сколь двусмысленной была ситуация при условии присутствия Рауш – она, например, рассказывает, как её, приехавшую позже остальных, он встречал на катере. На самом деле, в этом состоит одна из традиций фестиваля: гостей доставляют в «Эксельсиор» по воде, прямо к причалу отеля. Куда важнее другое: актриса утверждает, что именно находясь в Венеции, режиссёр решил начать свой следующий фильм «Андрей Рублёв» (на тот момент он носил рабочее название «Начала и пути») со сцены полёта. Правда, в 1962 году Тарковский видел её иначе. Полёт имел другой, автономный характер, и не включал воздушного шара и церкви Покрова на Нерли. Убегавший от преследователей персонаж, оказавшись на краю крыши, просто расправлял крылья, имевшиеся за спиной, подобно то ли Дедалу с Икаром, то ли ангелу. Иными словами, можно предположить, что сцена была существенно меньше похожа на соответствующий эпизод из фильма «Восемь с половиной» (1963) Феллини.

Программа приёма советских гостей включала экскурсии по другим городам. Андрея и компанию возили в Милан, где они посещали, в частности, городской кафедральный собор – один из крупнейших храмов Европы, образец «пламенеющей готики», который строили на протяжении пяти веков, начиная с XIV столетия. В своём убранстве он насчитывает почти три с половиной тысячи скульптур, а фасад из белого мрамора стал одной из визитных карточек севера Италии. Всё это крайне примечательно в свете того, какую роль Милан сыграет впоследствии в жизни режиссёра.

Посетили они и Равенну – город, служивший столицей Западной Римской империи, а также многих других возникавших на Апеннинском полуострове стихийных государств. Красавицу, за которую сражались сотни армий под разными флагами. Соседка и конкурентка Болоньи, не уступающая ей ни в чём, Равенна наполнена памятниками, находящимися под защитой UNESCO. Но если говорить с позиций достопримечательностей, то в первую очередь приходят в голову уникальные мозаики, несущие на себе отпечаток античных и византийских традиций. Их можно посмотреть во множестве базилик, баптистериев и мавзолеев V–VI веков. Уникальная древность!

Примечательно, что история Равенны восходит к основанному здесь Октавианом Августом порту Классис. Вслед за Тарковским нам предстоит побывать ещё во многих морских поселениях, но в данном случае, поскольку с I века береговая линия отодвинулась более чем на пять километров, прогуливаясь по улочкам и площадям этого умиротворяющего континентального города, трудно представить его суетное портовое прошлое.