В этой инструкции занижены цифры раскулаченных. В 1933 году их было не 800 тыс., а 1 317 000 человек. Это, как минимум, на 40 % занижено! ПП – полномочный представитель.

Результатом первой пятилетки по коллективизации стало: в деревне вырезали основных работников, самых работящих людей деревни; резкое сокращение производства сельхозпродуктов; разорение и гибель миллионов людей. Увеличение заготовки зерна была сделано за счет принудительных хлебозаготовок, аналога продразверстки методами «военного коммунизма». Хлеб изымался полностью, людям не оставляли ничего. Им оставалось только умирать с голода. Хлеб оставляли только на посев.

Когда народ пережил ужасный голод, в 1933 году для ужесточения контроля над МТС в деревнях были созданы чрезвычайные партийные органы – политотделы. Заместителем начальника назначался уполномоченный от ОГПУ. Этот орган – подобие комиссаров во время Гражданской и Великой Отечественной войн. Их задача – «организационно-хозяйственного и политического укрепления колхозов». На самом деле – ужесточение репрессий на селе. Теперь подошла пора взяться за руководящий состав колхозов. Как комиссары в армии сажали командиров, так и в колхозах. Чисткам подверглись председатели колхозов, бухгалтера, бригадиры, механики, агрономы. Снимали с работы от 15 до 50 % специалистов. Это нанесло еще больший ущерб стране. Поняв к чему привел этот беспредел в деревне, в конце 1934 года политотделы были упразднены.

Власть не знала, что делать с раскулаченными людьми. Прошло уже более пяти лет и надо было что-то решать. Приняли это постановление.

Голод продолжался и в 1934 и в 1935 годах. Но в меньших масштабах. 1935 год ознаменовался новыми посадками. Только теперь сажали за неурожай, за несданные пуды зерна, единоличников за саботаж, контрреволюцию, агитацию в связи с проектом конституции 1936 года, выселяли выживших не добитых кулаков. Общее количество людей, высланных в эти год до сих пор не известно, нет архивных данных. Власть брала в деревне под контроль все: сроки подъема зяби, паров, посева, сбора урожая и даже вывоза навоза. Эти указания давались без учета нашей огромной страны. Если в Средней Азии уже была весна, то в средней полосе России еще лежал снег. А сроки были едины. Нужно было все делать по команде, без учета природных особенностей региона. Эти постановления сопровождались перечнем санкций за невыполнение. Это касалось работников сельского хозяйства всех уровней: местной администрации, председателей колхозов, директоров МТС и совхозов и даже простых колхозников. Нарушения карались тюремным сроком или штрафом. Все это вело к застою в сельском хозяйстве, снижало сбор зерновых. Полеводство в деревне в связи с созданием колхозов было разрушено. Приказная система в сельском хозяйстве только вредила его развитию.

В деревне продолжался и в 1936 году сохранялся низкий уровень колхозного производства. В этот год случился недород. Командная система в сельском хозяйстве приводила к плохим результатам. На трудодни в это год выдали еще меньше хлеба. Люди опять голодали, недоедали. Были случаи опухания людей от недоедания. Зимой 1937 года продолжилось полуголодное существование крестьян. Ели разные суррогаты лишь бы выжить. Был установлен суточный лимит продажи хлеба. Люди ели падаль. Умершую скотину. В такой ситуации, спасаясь от голода. люди стали бежать в город за куском хлеба. Власти оказывали сильное сопротивление бегству людей от голода. Для выезда нужен паспорт, а паспорт можно получить, только если выдадут на местах справку. Здесь появилась лазейка. Промышленности нужны были рабочие руки, и власть давала некоторое послабление. Поэтому некоторым людям удавалось уехать в город. Всем желающим не давали, иначе деревня разбежится. Власти не могли пойти на это.

Репрессии в деревне, начатые в 1927 году под разными лозунгами, меняющимися в связи с изменением ситуации в стране, продолжались вплоть до войны. В 1935–1937 годах появился новый лозунг – разгрома остатков «левой» и «правой» оппозиции уже давно разгромленных. Но надо было зачистить под «ноль». При этом зачищали всех: и старых интеллигентов, и большевиков, и бывших царских офицеров за срыв посевной и за не отремонтированный вовремя трактор. Главное найти врага. Органы успешно рыли на ровном месте. Аресты стали проводиться с июня 1937 года, после посевной кампании. Аресты проходили на всех уровнях. В Наркомземе арестовали сначала всех заместителей, после уборки урожая – наркома. Всех расстреляли. Естественно они все признались в несовершенных преступлениях, все признавали себя врагами народа. Пытать умели. Такие «признания» НКВД печатало под копирку. Этого мало. Все ближайшие родственники – жена, дети, отец, мать, сестра, братья подлежали заключению в специальные лагеря. Эта практика продолжалась до смерти тираны. Как крестьян выселяли целыми семьями, то теперь пришла очередь их руководителей, тех кто организовывал террор в деревне.

Урожайность зерновых в эти годы в колхозах составляла у нас 5–7 центнеров с гектара, а в Германии, Англии – 20. Платили колхозникам по трудодням. На них выдавали хлеб, который не хватало до следующего урожая. Люди не могли так жить, поэтому они часто выходили из колхозов. Их снова загоняли туда, они снова выходили. Так и продолжалось до войны. Повышать жизненный уровень крестьян никто не собирался. Перекачка средств из колхозов продолжалась. Люди голодали, промышленность развивалась.

Стахановское движение было показухой, оно не стало массовым. Не было материального стимула.

Такое развитие сельского хозяйства сдерживало развитие экономики, било по благосостоянию народа. Эта обстановка не способствовала развитию общества. В стране царила обстановка всеобщего страха. Это порождало восстания. Кровавая трагедия, начавшаяся в 1927 году, продолжалась до 1941 года. Масштаб террора по числу человеческих жертв и по демографическим последствиям был огромен. Так еще не проводили эксперименты нигде.

Раскулаченные, оставшиеся в живых хотели, отсидевшие свой срок, вернуться в свои деревни. Вроде искупили свою «вину». Но нет. Им было запрещено возвращаться. Освобожденные должны были по условиям режима ГУЛАГа оставаться на поселении в районах лагерей, где они сидели.

В 1936 году была принята новая Конституция. Люди надеялись на послабления, провозглашенные свободы. Но она ничего не дала крестьянам, которые верили и надеялись вернуться домой. Многие не верили изначально, написанной конституции, они понимали, что написано одно, а делается в стране совсем другое. Ни какие права гражданства она не давала людям. Как всегда – двойные стандарты. Все-таки люди на свой страх и риск возвращались в родные края. К тому же из ГУЛАГа и ссылок стали возвращаться репрессированные крестьяне, осужденные в начале коллективизации. Они несли в себе ненависть к этому строю за незаконные репрессии. С этим надо было что-то делать. Надо было подавить эти настроения.