Наконец, бог – прорицатель, устами своей девственной жрицы изрек волю Зевса, которую, как всегда, огласил жрец-профет:

– Сына тебе Судьба не дает. Продолжателя твоего рода родит твоя дочь, и этот ее сын лишит тебя жизни, но, если ты постараешься, то сможешь дожить до глубокой старости.

Как только царь услышал от профета, что его лишит жизни собственный внук, он почувствовал, что земля уходит из-под его ног, в глазах все закружилось, и он упал. И тут словно издалека он услышал, что сможет дожить до глубокой старости. Встав на дрожащие ноги, Акрисий долго выспрашивал у профета, что ему следует сделать, чтобы умереть, как можно позже, но тот в ответ лишь разводил руками.

Вернувшись в Аргос, Акрисий долго не находил себе места, непрестанно думая, можно ли обмануть Судьбу и если – да, то как это сделать. Один из советников, которым он доверял, посоветовал царю убить свою дочь, но Акрисий об этом даже и слушать не хотел, хотя отношение к Данае у него после посещения Дельф явно переменилось. Акрисий, будучи разумным человеком, так разговаривал со своим сердцем:

– Поскольку оракулы, даваемые в дельфийском храме, всегда сбываются, то попытка убийства дочери до родов все равно окажется безуспешной. Дочь, согласно оракулу, внука родит. Я же должен постараться все сделать так, чтобы он меня убил как можно позже, в глубокой старости… Тогда я всю жизнь проживу, и оракул, как ему должно, сбудется. И что же мне следует сделать?.. Важно не впасть мне в гамартию (ошибка), как это сделал печально знаменитый Эдип. Он, узнав прорицание, что убьет отца и женится на матери, стал бороться с Роком и бежал из Коринфа, чтоб не убить Полиба и не жениться на Меропе, которых он считал своими родителями. Этот побег как раз и привел его в Фивы, где он убил отца Лая и женился на матери Иокасте… Поэтому примем пока мягкие меры: лишим нашу любимую дочь всякой возможности забеременеть и, чтобы она была под присмотром. Рано или поздно она, конечно, забеременеет, как оракул сказал, но пусть это случится как можно позднее…

Через несколько дней царь приказал построить под землей внутри ограды своего дворца большую комнату со стенами и потолком, вплотную обитыми толстыми медными листами. В эту подземную комнату Акрисий заключил свою юную дочь Данаю, любовь к которой боролась с желанием жить.

Некоторые говорят, что, согласно, рассказам царских слуг и рабов, Акрисий построил богатые подземные покои из камня, меди и бронзы еще для своей беременной жены Эвридики, и ее туда поместил. Там Эвридика и родила Данаю, которую никогда никто, включая самого Акрисия, не видел… Это мнение не кажется обоснованным потому, что оракул предсказал царю, что у него не будет сыновей, и смерть его ожидает от руки внука. Поэтому заключать в подземелье супругу было не зачем.

Итак, аргосский царь Акрисий не желал сидеть, сложа руки и ждать, когда у дочери Данаи родится сын и убьет его. Он спрятал свою дочь от людей, надеясь, таким образом, если не обмануть Могучую Судьбу, то как можно сильней отсрочить предсказанную насильственную смерть от руки внука.

Зевс, узнавший от некогда не дремлющей Мойры Лахесис, о своей приятной обязанности, попросил бога солнца Гелиоса разузнать все о Данае, которой он должен был подарить ребенка, но солнечный титан его разочаровал. Оказалось, что дева спрятана под землей, куда не проникают лучи солнца. Царь богов был сильно озадачен замысловатыми играми Могучей Судьбы потому, что ему предстояло не понятно, как проникнуть в подземную комнату с медными стенами и возлюбить там девушку. Впервые Громовержец, собираясь взойти на девичье брачное ложе, не знал стоит ли ему радоваться, а вдруг она совсем не красива, ведь молва ошибается часто?

Как всегда, в подобных случаях, Зевса выручил его глашатай, вестник и помощник по всяким тайным делам сын от плеяды Майи неутомимый Гермес, гораздый на выдумки всякие. Пронырливый Зевсов вестник узнал, что Даная очень красива и, успокоив этим отца, посоветовал ему просочится к Данае в облике дождя, чтобы не разрушать стенок ее крепко запертого жилища. Превратиться в дождь даже самому великому из богов было значительно труднее, чем в животное, например, в быка, но, Зевс сумел стать не просто дождем водяным, а настоящим золотым ливнем.

Говорят, став золотым дождем, Зевс через мельчайшие щели на стыках медных листов в потолке проник в терем могильный и, увидев возлежащую на кровати обнаженную Данаю, ликом и телом бессмертной богине подобную. Он влюбился в нее так, что не удержался и, как был золотым дождем, так и согрел ей девственное лоно своей животворной влагой.

Гораций в одной из Од поет, что башни медной замок, двери дубовые, караульных собак лай, угрожающий для Данаи, могли б верным оплотом быть от ночных обольстителей. Но над стражем ее, робким Акрисием, сам Юпитер-отец вместе с Венерою подшутил: путь найден верный, едва лишь бог превратил себя в золото.

Лишь, согрев животворной влагой лоно Данаи, Зевс принял облик статного юноши с приятным, как у девушки лицом, и такой же тонкой талией. Он с интересом рассмотрел лежавшую перед ним деву. Вся ее красота, не была скрыта ненужной одеждой, Даная предстала перед ним совершенно нагой, и только лишь одну из грудей и лоно стыдливо ее прикрыли ладошки, когда она увидела возникшего неизвестно откуда перед ней юношу, очень красивого с виду. Зевсу показалось, что слегка улыбающийся полуоткрытый рот девы и томный взгляд ее карих глаз говорили, что она грудь прикрыла и лоно не из стыдливости, а, наоборот, чтобы приковать его внимание к самым сокровенным частям своего прекрасного тела. Тугую полнота раздвоенных девичьих грудей, округлую упругость начавших приобретать женственность бедер и совершенные полушария ее зада, он увидел, обойдя вокруг ложе, когда Даная перевернулась со спины на бок, как бы давая возможность всю себя рассмотреть. Все это возбудило в Зевсе неистовое желание, и он пылко овладел девой, уже как мужчина.

Желая выполнить предназначение свыше как можно лучше, Зевс наслаждался любовью беспрерывно, целую ночь, проведя неразлучно на ложе с Данаей. Он то ласкал ее страстно, то мощно колебал девичье ложе, хотя кормилица, находившаяся рядом, много раз просила неутомимого юношу дать ее питомице хоть немного передохнуть и не сломать кровать односпальную. Этим Олимпиец придал особую силу и храбрость своему будущему ребенку. Лишь перешедшие в действие настойчивые просьбы кормилицы оставить хоть ненадолго в покое Данаю, лишившуюся девства, заставили бога остановиться, когда она своими старческими руками стала хватать его за разные места и тащить его с тела Данаи.

– Знай же, Даная, Кронид был твоим мужем! Не с простым небожителем, ты с самим Олимпийцем спозналась! Так выше главою юница! Страсти большей, чем страсть моя не найдешь ни средь богов, ни среди смертных!

Данаю охватил сон глубочайший, но Зевсу было все равно слышит она его речь или нет, он просто привык перед расставанием говорить девам подобные слова, а привычка – вторая натура, даже для бессмертных богов. Отец всех бессмертных и смертных, гордый исполненным долгом, опять превратился в золотые капли, которые на глазах кормилицы медленно воспарили к потолку их подземной комнаты и исчезли в щелях между толстыми медными листами. Оказавшись на поверхности земли, Громовержец, оставаясь никому не видимым, принял свой божественный облик и мощно взмыл в высокое небо, светящееся вечно сиянием ясным, где у него был нетленный чертог, возведенный с несравненным искусством его милым сыном Гефестом.

В «Палатинской анталогии» говорится, что Зевс Данаю за злато купил, конечно, это не более, чем поэтическая выдумка, говорящая о щедрости Владыки Олимпа.

Лактанций же в «Божественных установлениях» говорит, что Юпитер не превращался в золотой дождь, а просто обесчестил Данаю, расплатившись золотыми монетами, поэты же придали этой грязной истории словесную красоту.

Через девять круговратных месяцев у Данаи, по-прежнему жившей в подземной медной комнате, родился прекрасный сын, которого она назвала Персеем. Молодая мать вместе с преданной кормилицей тайно от хитроумного отца – рокоборца вскормила его.