От Ларри Роудса, который делает для неё больше, чем собственный отец, даже сидя в тюрьме за убийство её матери. Проходит почти десяток лет, а она до сих пор не может с этим смириться. Как так выходит, что человек, ломающий не только её жизнь, но и её личность может оказаться ей ближе одного из родителей? Сейчас, спустя годы, она даже думает, что тот являет собой в какой-то степени отцовскую фигуру. Или всё-таки фигуру иную. Своими отвратительными комментариями Роудс вкладывает в неё больше, чем отец своими упрёками.

Ларри Роудс однажды называет её идеальной, и эта фраза надолго врезается в её память. Отец из года в год утверждает, что она нестабильна и не справится, и эти слова рикошетом отражаются в него самого. Аманда хочет стать по-настоящему идеальной и скинуть отца с того пьедестала, на котором тот стоит столько лет.

Ей нравится думать, что тому не хватит смелости увидеть в ней своего соперника.

— Ты зовёшь его по имени, — она слышит отвращение в голосе отца. Он бросает на стол папку с документами. Только ради них он сегодня и приходит. — Честное слово, иногда я жалею о том, что он не успел тебя убить. В этом случае ты не выросла бы такой… тяжелой. Я принёс документы, если ты не передумала. Практику можешь проходить у меня, но на моё место даже не рассчитывай. Я тебе не позволю.

Аманде не нужно разрешение. Она ухмыляется и берёт в руки документы — ничего особенного, всего лишь пара свидетельств для университета. Гадает, понимает ли отец, какое чудовище взращивает у себя под боком и осознает ли, что делает её только опаснее каждой новой своей шпилькой. Она запоминает все его претензии, делает пометки обо всех его целях, держит в голове каждый его шаг.

Несколько лет назад отец становится первым, кого она начинает считать своим соперником. И одному только богу известно, как сильно Аманда Гласк любит уничтожать своих соперников. Ей жутко везёт, что тот ни во что её не ставит.

«Ты же женщина, в конце концов, найди себе достойную партию», — как-то говорит он ей. Он считает, что это всё, на что она способна. Её забавляет тот факт, что её достойная партия приходится ему совсем не по душе.

Аманда знает, что найти кого-то достойнее Теру не сможет никогда. Он кажется ей идеальным.

— Что же ты не попросил его закончить, пока его не поймали, — в её голосе сквозит ничем не прикрытая ирония. Ей смешно. — Но спасибо. Очень великодушно с твоей стороны, отец.

Она не против притворяться всего лишь женщиной ровно столько, сколько потребуется. Это так просто — людям нравится видеть в ней одни только вызывающие наряды, они легко верят в её легкомысленность, стоит ей только похлопать накрашенными ресницами. Они редко замечают её полную острых зубов пасть за алыми губами. Они никогда не смотрят ей в глаза.

— Не имею привычки якшаться с убийцами, — он отвечает ей в её же манере и поднимается на ноги. Нервничает? Нет, он злится. — Пожалуйста, подумай о своей жизни. У тебя ещё есть шанс стать человеком — ты в любой момент можешь согласиться на сделку с Джерардом.

Если стать человеком значит начать играть по его правилам, то Аманда хочет остаться на другой стороне. Она терпеть не может играть по правилам. Особенно по таким.

— И вот это, — он кивает на яркий след от укуса на её шее, не прикрытый воротником её блузки. — Тоже не нормально, ты знаешь?

— В следующий раз попрошу порезать, — положив руку на сердце, парирует Аманда.

Сейчас, когда они оба стоят в коридоре, она ждёт не дождётся возможности захлопнуть за ним дверь.

— Оставь свои шутки однокурсникам, — он едва не закатывает глаза и набрасывает на плечи свой тяжелый пиджак. Тот шарф, что он носит поверх него до сих пор кажется Аманде верхом безвкусия. — Я заеду через месяц.

— Не стоит, — она улыбается ему на прощание и всё-таки хлопает дверью раньше, чем отец успевает что-либо возразить.

Нет, они с ним не ненавидят друг друга — они просто не находят общего языка. Аманда надеется, что уже никогда и не найдут. Она понимает, что когда он всё-таки проиграет, ненависть станет настоящей. Она знает, что он не сумеет её простить, не сумеет смириться.

И ей всё равно.

========== 22 ==========

Комментарий к 22

In This Moment — Natural Born Sinner

Осторожнее, вторая половина — пвп с религиозными мотивами.

«I know you’re scared and don’t understand This is my life, this is who I am What I do know is come Judgement Day I followed love, can you say the same?»

03/2008

Аманда Гласк разглядывает светлый конверт из тонкой бумаги. Подпись на конверте принадлежит мистеру Койлу, а внутри — билет на одну из последних постановок «Призрака оперы» на английском языке. Ей почти интересно, какой такой план составляет детектив, если для приведения его в действие ему необходимо пригласить её в театр. Новый национальный театр Токио, одна из лож — это дорогой подарок. Дорогой и своеобразный.

— С каких пор вы выбираете такие интересные места для наших встреч, мистер Койл? — усмехается она, когда тот поднимает трубку.

— Вам что-то не понравилось, мисс Гласк? Я просто обожаю театр, — даже сквозь трубку слышно, что тот улыбается — иногда ей кажется, что эта улыбка буквально приклеена к его лицу. — И мне показалось, что кто-кто, а вы точно оцените моё приглашение. Вы же скучаете по родной языковой среде, не так ли? Настолько, что до сих пор не привыкли употреблять японские обращения.

Она поджимает губы, крепче сжимая в руке свой мобильный телефон. Её забавляет такой подход: каждый раз мистер Морелло, играющий роль детектива, говорит ей все о новых и новых деталях. Он показывает себя наблюдательным и чутким, а сейчас ведёт явно двойную игру. И её раздражает, что она никак не может понять, какую именно.

— Вы наблюдательны, мистер Койл, — Аманда делает пометку в настольном календаре — ей нужно будет освободить время для этой встречи. — Увидимся в следующую субботу. Надеюсь, что мне не придётся пожалеть о своём решении.

Она не знает, какой план сейчас воплощает в жизнь великий детектив по имени Эл, но уверена в одном — ей нужно играть по его правилам, покуда она не придумает, каким образом можно развернуть эту огромную шахматную доску. Несколько фигур до сих пор стоят в стороне — например, мистер Ягами, который и по сей день пропускает университетские лекции — и ждут своего часа.

Аманда бросает короткий взгляд на сейф в дальнем конце кабинета. Там давно уже не лежит её тетрадь, но от привычки так просто не избавиться. Она догадывается, что с тех пор, как сотрудники «Нейролинк» начинают появляться в офисе её корпорации, наличия камер можно ждать где угодно. Даже здесь.

У мистера детектива длинные руки и слишком много денег.

***

«Не давай волю эмоциям, Теру», — он вспоминает эту фразу уже в который раз за вечер и снова бросает взгляд вовсе не на сцену, а на ложу напротив. Красное платье Аманды ярким пятном выделяется на фоне чёрного классического костюма сидящего с ней рядом Тьерри Морелло и темных кресел. Внутри медленно закипает противное раздражение.

Он знает, что это — точно такая же постановка, как и всё, что происходит на сцене. Он уверен, что даже реплики, которыми они то и дело обмениваются, продуманы и отрепетированы до мелочей. И ему жаль, что слышать их он не может.

Догадывается, что этот спектакль ставят скорее для него, чем для неё. Для Аманды подобные встречи ничем не отличаются от тех, к каким она привыкает на работе, — ничего нового Морелло о ней не узнает, даже если ему захочется. Его приглашение, заискивающие улыбки и даже его будто бы случайные прикосновения к её рукам призваны вызвать реакцию у него.

В приглушенном освещении концертного зала не видно как блестят отливающие алым глаза Теру Миками. Он обещает себе — и ей — не поддаваться эмоциям, но неосознанно стискивает руки в кулаки каждый раз, когда замечает как Морелло в очередной раз наклоняется к ней, чтобы что-то сказать. На ладонях остаются мелкие следы от ногтей.