Она понимает, что мистер Морелло намеревается называться мистером Койлом до самого конца.

***

Гостей в зале становится значительно меньше. Рождественский благотворительный вечер подходит к концу, и мисс Гласк мысленно подсчитывает количество потенциальных контрактов. Мистер Койл в их список не входит — к сожалению или к счастью, этим вечером он обещает ей лишь подумать и поговорить о проекте с коллегами.

Ноги противно гудят из-за нескольких часов, проведенных на ногах в неудобной обуви. Необходимость танцевать Аманда Гласк считает одним из самых больших минусов подобных мероприятий. Отказывать потенциальным партнерам здесь не принято точно так же, как прекращать улыбаться. Каждый здесь преследует собственные цели, но действуют они все одними и теми же методами.

Аманда едва слышно выдыхает, допивая остатки шампанского из своего бокала. Здесь, за одним из немногочисленных столиков, она наконец-то позволяет себе расслабиться. Её вовсе не напрягает тот факт, что она появляется на этом вечере одна. Она понимает, почему Теру не принимает её приглашение — она собственными руками вынуждает его это сделать.

Она знает обо всех его слабых местах и умеет на них давить. Теру, до благоговения воодушевленный поручением своего «бога», будет исполнять приказы Киры даже в том случае, если они пойдут в разрез с его желаниями. Мысль об этом заставляет её едва заметно поежиться.

Ей страшно представить, что произойдёт, если все те вещи, которыми Теру так одержим, однажды сольются воедино.

***

Теру Миками считает себя пунктуальным человеком — за всю свою жизнь он опаздывает всего дважды, да и те не по собственной воле. Он считает себя перфекционистом и любое дело старается доводить до идеала.

Тем хуже он себя чувствует, когда всё-таки опаздывает. Он не может отказаться ни от одного из дел, запланированных на сегодня, — не может не явиться на работу, не может не прикоснуться к доверенной ему тетради, не может отказаться от приглашения Аманды.

Записывая очередное имя, он вспоминает о том, что они не видятся ровно с того момента, как он получает тетрадь. Ручка соскальзывает в сторону — иероглиф, который должен был быть идеальным, становится похож на грязную кляксу. Теру откидывается на спинку стула и закрывает глаза.

Он не может. Захлопнув тетрадь, он всё-таки выходит из дома.

Шинигами за его спиной весело смеётся.

***

— Ты опоздал, Теру, — ухмыляется Аманда, глядя на него, когда он всё-таки находит её в этом огромном зале.

Он не может произнести ни слова. Он смотрит на неё так, словно видит впервые — переводит взгляд с её сокрытых в тени карнавальной маски глаз на имя над её головой и обратно. Она — единственный человек в этом зале, даты смерти которого он не видит.

«Если мы с тобой обменяемся глазами, то ты заметишь его в любой толпе», — Теру вспоминает слова шинигами, когда чувствует, как его медленно пробивает дрожь. Ему становится дурно от одной только мысли о том, что это может быть она. С его губ срывается нервный смешок.

— Теру? — кажется, он впервые в своей жизни видит как обычно сдержанная на людях Аманда беспокойно хмурится.

Не существует слов, способных выразить весь огромный спектр его ощущений. Он понимает, что ещё немного — и он пересечет грань дозволенного, выдаст себя с потрохами и, возможно, сломает жизнь им обоим. Вовсе не этого он хочет.

Дрожащими руками он резко прижимает её к себе. Её глаза, такие удивленные и недовольные одновременно, едва заметно отливают красным — точно так же, как его собственные.

— Спасибо, — едва слышно шепчет он ей на ухо. Ему хочется верить, что он еще понимает, что делает.

Теру чувствует как вздрагивает в его руках Аманда. Он чувствует, что за ними наблюдает по меньшей мере несколько человек, но не задумывается о том, как выглядят их объятия со стороны.

— Господь.

У его господа сегодня удивительно тяжелый взгляд, блестящий во вспышке щелкающей позади камеры.

========== 12 ==========

Комментарий к 12

Scarlet Dorn — Rain

«Wash away the blood from my hands Blur all my plans And rain on me»

12/2007

Она касается своими пальцами его. Её туфли остаются стоять в коридоре и сейчас она может смотреть на него лишь снизу вверх — в его отливающие алым глаза, сокрытые в тени длинных, спадающих на лицо волос. Она крепче сжимает руку на его плече.

Всё выходит из-под контроля.

В абсолютной тишине её гостиной они продолжают медленно кружиться в этом странном танце. Сегодня ведёт он — легко и уверенно. Он смотрит на неё снова и снова, — так пристально, словно видит впервые — заставляя все внутренности сжиматься от боли. Она не может выдержать его взгляда. Ей хочется избавиться от этого щемящего чувства. Ей непривычно.

Над его головой назойливой мухой маячит имя. Только имя.

Он крепче прижимает её к себе, почти касается губами её уха. Сегодня с его губ срывается лишь одно-единственное слово. Она отчаянно это слово ненавидит. Ей хочется вцепиться в его бледную кожу своими длинными ногтями, до крови расцарапать его и заставить называть её иначе. Она лишь выдыхает в ответ и уводит ногу в сторону, вынуждая его сменить ритм их танца.

В её глазах читается сомнение.

Сегодня им не нужна музыка — они двигаются в ритме бушующих в головах мыслей. Она не понимает, почему. Думает, где просчитывается и когда поворачивает не туда — думает и не находит ответов на свои вопросы. Вздрагивает каждый раз, когда его ладонь скользит по её открытой, покрытой шрамами спине.

Аманда не хочет признаваться в этом даже себе, но ей больно. Каждый новый взгляд в его проклятые глаза — полные ненормального, почти фанатичного восторга — отзывается внутри неё тяжестью. Когда она передаёт тетрадь Теру, то вовсе не планирует, что он вернется к ней с глазами шинигами.

Она жалеет. Из всех людей, что встречаются ей на протяжение жизни, только он привлекает её внимание. Упертый, справедливый и до тошноты правильный на первый взгляд, напоминающий ей то самое чудовище. На деле Теру оказывается чудовищем настоящим, но при этом совсем иным — диким, готовым на многое и бесконечно одиноким. Чудовищем с извращенным сознанием, пробуждающим в ней эти неприглядные чувства.

Аманда не хочет признаваться в этом даже себе, но Теру — единственный человек, которого она по-своему любит.

— Зови меня по имени, Теру, — её голос звучит прерывисто, срывается на шепот.

— Аманда, — мгновенно отзывается он, будто пробуя её имя на вкус. Она уверена, что имя интересует его куда меньше, чем придуманный им же титул.

Осознание собственной слабости черной тенью заползает в её сознание. Ей кажется, что в глазах Теру отражается то же безумие, что двенадцать лет назад пугает её до дрожи.

Сегодня ей хочется отдаться этому безумию без остатка.

***

Он касается её с осторожностью — так, будто боится сломать — и тут же срывается на нетерпеливые, жадные прикосновения. Сминает под пальцами ткань её красного платья, тянет длинную молнию вниз. Его руки до сих пор подрагивают. Он не может смириться с мыслью о том, что он достоин.

Из всех людей Господь выбирает именно его. Но это — не единственная причина.

— Не молчи, — шепчет он между частыми, рваными поцелуями. Он толкает её на диван и нависает над ней, подобно хищной птице, — в её глазах мелькает секундное удивление. — Не молчи, Аманда.

Теру улыбается собственной наглости. Ему до дрожи хочется услышать те слова, что так легко читаются сегодня в каждом движении этой женщины — в её взгляде, в её прикосновениях, в несвойственной ей неуверенности. Ему хочется знать, что для своего господа он куда больше, чем человек, достойный её силы.

Её силы, её тела, её разума.

Аманда молчит. Она откликается на его прикосновения, методично расстегивает мелкие пуговицы на его рубашке и откидывает в сторону галстук, развязывая его совершенно варварским методом, но молчит. Его сводит с ума одна только мысль о том, что он может влиять на неё.