Сняли с себя преступническую амуницию, зашли на шестой этаж дома Оскара, где возле чердака в ненужном дырявом диване припрятали свою нормальную одежду. Поделившись эмоциями и впечатлениями, решили, что больше подобным заниматься не будут ни при каком раскладе. С этим и разошлись.

Пришедший домой Сергей мечтал только о сне, на вопросы и просьбы матери убрать комнату он реагировал игнором, как и на младшую сестру. Алёна Витальевна с подозрением спросила Сергея, чего он такой. Сын подошёл и обнял мать со словами:

– Прости, мам, мы всю ночь играли с Валерой в видеоигры, поэтому я сейчас очень хочу спать (это было частью плана).

Она была недовольна, но, побухтев, всё же успокоилась и отстала от сына.

Вся четвёрка вне зависимости друг от друга ждала местных новостей, ибо событие громкое, надо было узнать, как там вообще, есть ли у них шансы отсидеться или нет.

Как и ожидалось, новостная колонка пестрила заголовком «Чудовищный налёт на агрогородок Миёры». В статье рассказывалось всё: нанесённый ущерб, количество пострадавших дач, предположения экспертов и интервью с очевидцами. Последние, к счастью, ничего кроме подозрительного лая собак, чьих-то далёких голосов и ударов по жести не обнародовали. Зато подростков засекла скрытая камеры одного из дачных домов, по ней было определено, что преступников было четверо, а также, что у них тачка и лестница. Мыльное качество (ну кто будет тратиться на высококлассное оборудование для такого маловероятного события, как разорение дач) изображения не только не позволяло определить лица под масками и капюшонами, но и по отснятому материалу не было понятно, что преступники – подростки. Об успехах в раскрытии бандитов новостная статья умалчивает. Это свидетельствовало либо об сокрытии данных продвижения дела, либо об нехватке информации для поимки. Событие вызвало резонанс в обществе, особенно такое зверское нападение на Миёры обеспокоило владельцев загородных участков. Вскоре вышло и интервью с Сергеем Ятвеенко (владельцем того самого дворика с резными фигурами), который так злостно обчистили Оскар и Игорь (немного и Валера). Где он рассказывал о жизни и жаловался о том, какой жестокий рок приготовила ему судьба. Говорил, что преступников ждёт расплата за содеянное. Из его слов: “Я понимаю, что у тех, кто разграбил мой дом, нет и крупицы совести. Да, они разграбили меня, это преступление. Но они поступили себя как варвары и звери. Они испортили мои произведения, над которыми я очень долго трудился, а также они поиздевались моей семьёй, домом и честью, что делает их не просто грабителями, а настоящими мерзавцами”.

Совесть мучила Сергея не раз, он обвинял себя в случившемся и не был рад той награде, которую он получил. Грязь не обрызгала его сапоги, но заляпала его душу. Тем более пришлось сидеть как на иголках, в ожидании, что вот-вот придут следователи и будут проводить разъяснения. Шли дни, неделя, месяц – напряжение спало, так никто и не пришёл. Единственный, с кем полиция имела дело, это с Игорем. Он попался на каком-то мелком административном нарушении, но это не имело никакого отношения к случаю в Миёрах, поэтому можно было считать, что они ушли от правосудия.

Хотя что есть правосудие на самом деле и кто его вершит?

Рождённый летать – ползать не будет.

М. Горький «Песня о Соколе»

Вещи некоторые, как было замечено Сергеем Колязиным, да и не только им, просто иногда случаются. Ждал, не ждал, хотел, не хотел – в сущности, это не меняет того факта, что это просто есть. Нельзя назвать точную дату, но, кажется, на дворе ещё не лежал снег, а если и был, то растаял.

“Чем я вообще занимаюсь?” – одёрнулся ученик на последней парте и ужаснулся тем, что вместо конспектирования с доски минуту с лишним рассматривал чужие серёжки. “Быть того не может, чушь собачья”. – быстро записывая за учителем, попутно размышлял Сергей. Ладно бы так, один раз, невзначай, но не три же раза за урок в ту сторону. Да ещё и эти странные мысли…

Благо, перекур в туалете снимал ненужное напряжение, позволял немного превознестись над проблемами, хотя и ненадолго. Потом мысли опять занимались чем-то странным, да так вальяжно, будто это норма.

Сразу после уроков начиналась репетиция ансамбля «Севилья». Сергей втащился на сцену зала со своей электрогитарой, подключил к усилителю и по просьбам Раисы Ивановны, руководительницы коллектива, принялся помогать заносить и ударную установку для Максима Войницкого. Вскоре подтянулись басист, саксофонист и солистка-вокалистка. Когда все уже были готовы, то репетиция началась. Играли в основном без клавишного аккомпанемента. Что могла, Раиса Ивановна подбирала импровизацией или даже полноценно играла по нотам, если у неё была завалявшаяся копия партии Карины. Таким образом «Севилья» прорепетировала три песни из репертуара. В конце, когда все потихоньку стали расходиться, Раиса Ивановна разговорилась с Максимом по поводу клавишника.

–У вас есть тот, кем заменить Карину? – спрашивал ударник у руководительницы.

– Ой, знаешь, как-то не думала даже. Можно кинуть опрос по школе среди классов, чтобы найти кого-нибудь, кто может нам подыграть.

– Может быть, я смог найти кандидата.

Зачехлявший неподалёку гитару и слышавший диалог Сергей посмотрел в сторону Максима. Надеялся не увидеть ухмылку на его лице.

– Да, – удивлялась Раиса, – и кого же, интересно?

– Да так, обещалась прийти в следующий четверг на репетицию, непросто было, но я уломал.

– Ясно, а кто это?

– Из класса Сергея. – сказал ударник, не распинаясь в подробностях.

“Только не это! Вот кто его вообще тянул этим заниматься! Втемяшит себе что-то в голову, и одним клином его оттуда вытащишь!” – негодовал Колязин, но не вмешивался.

– Так она старшеклассница. – заметила Раиса Ивановна.

– И что здесь такого?

– Знаю по опыту, тяжело затянуть в такую авантюру старшеклассников, они же к поступлению готовятся, лишнюю нагрузку на себя громоздить не будут.

– Мы ж громоздим.

– Ну, вы то – другое дело. Я имею в виду свежую кровь. Сказала как вампир. – заулыбалась со сказанного Раиса Ивановна.

– Обещалась прийти.

– Посмотрим.

На этих словах их диалог был закончен, а Сергей попытался незаметно уйти, что у него не вышло.

– Слышь! Сергей! Прикинь, уломал эту вашу отличницу, сказала, придёт в следующий раз! – догоняя на ходу, оповещал приятеля Максим.

– Медальку себе шоколадную выдай за это, – зло ответил Колязин.

– Медалька медалькой, а Раиске помог. Ты тоже мог, но заупрямился почему-то.

– Делать мне больше нечего, тебе это надо – ты этим и занимайся.

– Когда-нибудь ты поймёшь, что делать добро, это главнейшая задача в жизни. Нет ничего ценнее, чем сеять добро.

– Ага, Конфуций, иди дом милосердия открой в подвале дома своего, обеспечь всех больных и убогих своевременными лекарствами и прошлогодней картошкой. – иронизировал Сергей.

– Ну ты загнул. Кстати, если хочешь, недавно прочёл одну такую книгу американского психолога про то, как заводить друзей, я её залпом прочитал, полезно, я думаю. В библиотеку рано ещё сдавать, могу завтра принести тебе. Возьмёшь прочитать?

– Может быть, пролетая над кукушкиным гнездом, я и воспользуюсь твоим предложением.

– Это значит «нет»? – неуверенно уточнял Максим.

– В точку.

– Зря. Хорошая книга, тем более, что тебе друзей не хватает.

– Давай без психоанализа, док, ты итак уже сегодня обрадовал. – съязвил Сергей, нацепляя свою зимнюю куртку в гардеробе.

– Чем?

– Да ничем, ничем, успокойся и займись своими делами. – как-то не в тему и довольно искусственно Колязин завершил разговор.

Уже на улице его брал гнев: “Зачем он это сделал? Поиграть две недельки не мог без клавишника!? Нашёл, понимаете ли! Как же он меня бесит в этом году! Зачем он её заманил сюда и как? Идиот. Просто идиот. Показушник и очкавтиратель! Строит из себя божий одуванчик, а сам – тот ещё корыстник. Всё время перед Ивановной выслужиться пытается, догодить и шуточкой обменяться. Не дураков дело – помогать. Лучше бы взахлёб там обчитался, но не так, как он поступает. А толку уже, что с него взять? Ничего. Балбес и только.”