– Могу заверить, что сейчас ты на чудовище совершенно не похож, - Никкаль попыталась приободрить своего собеседника, но кажется, вышло плохо, он только еще больше нахмурился, - посмотри на Мёрфи. Тоже древнее создание Хаоса, и тем не менее, нашел свое счастье, Артемида его любит, как и он ее, и их совершенно не волнует, кто и что думает по этому поводу.
– А ты бы так смогла? – Никкаль стало неловко от внезапно пронзившего ее взгляда. Казалось, Кингу пытается разглядеть ответ на свой вопрос прямо у неё в душе.
– Смогла бы, – она не сомневалась ни на секунду после разговора с их новой подругой. Теперь Никкаль совершенно другими глазами посмотрела и на Цербера, и на самого Кингу, втайне размышляя, каким его облик был на самом деле.
– Ты пытаешься сказать мне то, что я хотел бы, на твой взгляд, услышать? – за каменным лицом Кингу трудно было понять, с какими эмоциями он это спрашивает, но внутренне Никкаль ощутила, что ему и правда важно знать ответ на свой вопрос, а потому собралась с силами.
– Нет, тебе нужна правда, я ее говорю. Ты можешь сколько угодно убеждать меня в том, какой ты жуткий, кто бы ты ни был, вот только мне все равно. Сейчас я вижу перед собой тебя, таким, каким узнала за то время, что мы знакомы. Не фигуру из легенд, не жуткого воина Тиамат, а тебя. И я не боюсь, но переживаю за то, каким себя видишь ты, – Кингу молча смотрел ей в глаза, не смея перебивать, и Никкаль продолжала, – Артемида счастлива, потому что любит и любима, она принимает Мёрфи в каждом из его обликов, но ты почему-то решил, что раз ты весь такой ужасный, то никто и близко к тебе не подойдет.
– Потому что так и было всю мою жизнь, – практически прорычал Кингу, отчеканивая последние три слова, – ты не знаешь о том, кто я такой, и так уверенно говоришь, что могла бы принять чудовище. Но стоит мне превратиться, тут же сбежишь, потому что таковы инстинкты: когда страшно — нужно уходить!
Никкаль не могла поверить, что ее речь вывела из себя такого уравновешенного обычно Кингу. Его глаза метали молнии, окрасившись в неестественно янтарный оттенок, а по рукам начал клубиться темный дым. Он тут же это заметил и встряхнул кистями, закрывая глаза.
– Так превратись, покажи мне, – едва слышно пробормотала Никки, пытаясь успокоить собственное сердцебиение. Видела, как Кингу с силой сжимал кулаки, пока не побелели костяшки, но не решалась сделать шаг вперед.
– Артемида не оценит, если мы уничтожим ее Обитель, – Кингу глубоко вздохнул, зажмурившись, – прости меня. Я не хотел срываться. Будет лучше, если ты все же попросишь себе отдельную комнату.
– Я никуда не уйду, – покачала головой Никкаль, и все-таки протянула руку, чтобы коснуться сжатого кулака. Все мышцы под ее руками напряглись еще больше, но она смело подняла голову, встречая пристальный взгляд.
– Отойди, – прохрипел он, – или я тебя сейчас…
– Ударишь? – хмыкнула Никкаль.
– Нет. Поцелую.
Кингу не улыбнулся, ни на секунду не отвел глаза, не шевельнул ни единым мускулом, поэтому Никки даже задумалась, шутит он или нет, а после приподнялась на носочках, чтобы так нежно, насколько вообще способна, прижаться к его губам и замереть, ожидая ответа. Около минуты она стояла, будто перед статуей, безмолвной, недвижимой, но в момент, когда уже приготовилась отодвинуться и действительно пойти к Артемиде, ее прижали сильные руки, а губы тут же накрыло требовательным поцелуем. В нем не было нежности, только отчаяние и боль, вся, что копилась долгие сотни лет в душе, и Кингу делился с ней.
Никки чувствовала его укусы, горячий язык, проходящийся по ее зубам, его сбивчивое дыхание и полную потерю контроля над собой, поэтому решила, что ей стоит взять дело в свои руки. Как только стало не хватать воздуха от непрерывного поцелуя, Никкаль отодвинулась, заметив, насколько непривычно темными стали глаза напротив.
– Не вздумай меня оттолкнуть, – прошептала она, проникая руками под плотную темную куртку. Кингу не сопротивлялся, покорно сдавшись такому давлению, и наклонил голову, чтобы провести губами по ее шее. Его руки все еще оставались в ее волосах, пока Никкаль один за одним расстегивала ремни, опоясывающие одежду, и вот все они полетели вниз, громко лязгнув пряжками. Набравшись смелости, Никкаль просунула ладони и под нижнюю рубашку, вытягивая ту из штанов, чтобы наконец коснуться горячей кожи его живота. Ощутив, как напряглись все мышцы Кингу, она очертила пальцами рельеф пресса, а затем потянула куртку вверх, прерывая поцелуй. Кингу посмотрел на неё, раздумывая, хорошая ли это идея, потом оглянулся вниз, где неаккуратной кучей лежали уже снятые ремни, и поднял руки, позволяя стянуть с себя одежду. Следом за курткой потянулась и рубашка, и теперь он стоял перед Никкаль в одних лишь штанах, но все еще не спорил, а это уже можно было считать маленькой победой.
Вот только, кажется, самого Кингу это не устраивало, поэтому он снова притянул Никкаль к себе, впиваясь поцелуем, а сам тем временем дергал пряжки на ее одежде, отщелкивая одну за другой, пока в конечном счете не стянул куртку по рукам, отбрасывая к своей. Никкаль снова подняла ладони, изучающе оглаживая его тело, проводя по косым мышцам на груди, по рельефу кубиков, по напряженной спине. Стоило вцепиться в широкие плечи, как Кингу отстранился, чтобы наклониться и подхватить ее под бедра, поднимая на руки. Никкаль успела только пискнуть от неожиданности, как снова была утянута в поцелуй, ощущая, что они движутся по комнате. Уже через секунду ее спина опустилась на мягкую кровать.
– Ты еще можешь меня остановить, — прошептал Кингу, склоняясь над ней. Он подцепил пальцами край ее нижней рубашки, намекая, что готов продолжать, если и Никкаль к этому готова. И она была. Поэтому вместо ответа просто снова притянула его к себе, зарываясь в растрепанные темные волосы. Но этот поцелуй был коротким, потому что в следующую секунду пришлось оторваться, чтобы позволить стянуть с себя рубашку, прикрывающую ее грудь.
Под пронзительным взглядом, которым Кингу окинул обнаженное тело, хотелось тут же прикрыться, и Никкаль невольно начала сводить руки, но Кингу перехватил ее запястья, расставляя их по сторонам от головы, а сам наклонился вниз, приникая губами к ключице.
Никки не смогла сдержать жалобный стон, ощущая, как горячий язык проходится по шее, опускается вниз, обводя ореолы сосков, а затем внезапный укус, от которого она дернулась, прогибаясь в спине.
– Больно?
Никкаль готова была отдать свою душу Эрешкигаль, лишь бы он продолжал смотреть на неё так же исподлобья своими окончательно потемневшими глазами.
– Н… нет, продолжай, – только и смогла выдавить она и тут же задохнулась в новом стоне.
Где-то у пояса штанов Никкаль ощутила прикосновение горячих пальцев, разматывающих шнурки, и послушно приподняла бедра, чтобы позволить стянуть последнюю одежду. Тело слегка обдало холодом, и Никкаль невольно свела ноги вместе, чтобы согреться, но по колену тут же скользнула рука Кингу, опускаясь вниз по внутренней стороне бедра. Он с интересом оглядывал ее, а затем проскользнул пальцами вниз, собирая влагу. Губы Кингу тронула едва заметная ухмылка.
– Ты хотела узнать, каким монстром я становлюсь… у меня есть идея, – Кингу не поднимал глаз, все так же задумчиво наблюдая, как фаланги его пальцев погружаются внутрь лишь на сантиметр, а Никкаль вообще не была уверена, что все еще слышит, о чем он говорит, цепляясь за смятую простынь под собой, – я хочу кое-что попробовать, но готова ли ты?
Кингу замер, поднимая на неё взгляд. Он ждал ответа, и сейчас Никкаль предстояло сделать выбор, сможет ли она принять эту часть его сущности, приоткрыть для себя еще одну завесу этой тайны.
Никкаль понадобилось лишь две секунды, чтобы прошептать свое согласие, а затем сжать зубы, когда голову Кингу вдруг окутало фиолетовое сияние, а глаза его загорелись ровным оранжевым светом. Между растрепанных волос показались силуэты рогов. Они не были настоящими, сотканные лишь из магии, мерцали и переливались, просвечивая очертания комнаты. А Кингу ждал. Ждал, когда Никкаль, вероятно, вскрикнет и убежит. Но она говорила правду, она его не боялась, поэтому лишь потянулась рукой вперёд, чтобы коснуться Кингу, и он послушно наклонился, и, как ей показалось, облегченно выдохнул.
