Назовите мне, что крепче мира с теми, кто разделил с нами такую беду? В составе полона есть моравы, с ними нужно определяться: или их возвращать королю, или останутся у нас и тогда следует помочь им обустроиться в этом же селе. Мои люди встречались с ними, разговаривали: возвращаться не хотят. Убедитесь в этом сами. Никого из них не держу, хотя и не отказываю в приюте.

Сам от подмоги не устранился и не устранюсь. Отправляю обозы с хлебом, одеждой, топорами и прочей узбожью. Но это все на скору руку, чтобы люди не умерли от голода и холода. Оттого настаиваю на выезде в село наших и ваших людей с мастерами в строительстве. На месте с полонянами, старейшиной, посадским, управой уточните расходы, определите очередность работ для заведения полонян под крышу до наступления стужи.

Сделав паузу, князь развел руки в стороны, произнес:

– Произошел невиданный случай – ваши купцы на глазах князя гнали в рабство его людей и вступили с ним в сражение, чтобы удержать полон. Не вернули его, а с дерзостью напали. Пришлось сражаться не на жизнь, а на смерть, многие сложили головы, сам едва выжил, остался жив, хотя получил глубокую рану от брошенного копья. Она меня до сих пор беспокоит. – Князь показал рукой на левое плечо. – Ежели кому-то интересно узнать, есть или нет у князя рана, могу при всех показать. – Князь невозмутимо расстегнул специально изготовленный разрез в одежде, где рана, после чего с тем же хладнокровием застегнул пуговицы на разрезе, какое-то время помолчал, прежде чем продолжить разговор вопросом: – Спрашиваю у вас: за какое злато-серебро оцените жизнь русского князя? – Опять помолчал. – Каким бы расчет ни был, для кого-то будет достойным, для кого-то брошенной обглоданной костью, о чем, отче, не преминут напоминать мне, чего следует избежать. Не в одном злате-серебре добро.

Здесь и решим: войдем в положение пострадавших и совместно обустроим их или все, кто здесь присутствует, включая приглашенных вами на встречу лепших людей общин, не позднее завтрашнего утра навсегда покинут Киев и Русь за неуважение к русскому князю и бесчувствие к беде, принесенной его земле. Вслед за вами отправлю своих послов с просьбой к кагану и императору прислать бессорных переговорщиков с приемлемыми условиями. Не оставите мне иного выбора, как следует поступить.

В зале произошло тревожное оживление. Князь сделал паузу, давая возможность высказаться, но никто опять же не подал голоса. Купцы суетливо общались со своими уважаемыми представителями, сидящими напротив князя, хотя и поодаль от него.

– Невольничий промысел на русской земле, – продолжил князь, – имеет долгую историю. На нем богатели не один десяток лет: одни крали, собирали в накопителях, другие рассчитывались со степными ордами. Хочу навсегда о нем забыть вместе с вами. О моравском короле тоже помню, вряд ли согласится признать себя вором, нарушающим пределы моей земли, найдет, кто виновен в развращении веры и неуважении к соседу. Мне нужен ваш ответ здесь и сей час.

Порассуждав, хазары и ромеи начали кивать друг другу головами. Князь внимательно наблюдал, догадываясь, что согласовывали между собой выдвинутые им условия разрешения конфликта.

Илларион первым взял слово:

– Твои условия, Великий князь русский, достоинства моего кесаря и вселенской церкви не умаляют. Мы выедем на место и определим свою долю участия в обустройстве пострадавших.

Уступил и Вениамин:

– Готовы выехать, прежде чем принять решение.

– Завтра же отправим наших людей на Перунову росу. Каждому собрать свой обоз с едой, одеждой, строительным инвентарем. Как будете готовы, сообщите в управу. Кому-то придется остаться там до окончания работ. Кому – сами решите.

(Как свидетельствует историк М.Л. Серяков, «в новообращенной Моравии Мефодий решительно требовал продавать людей в рабство…»[26])

Назавтра обоз был собран и отправлен на Перунову росу под охраной княжеской дружины.

Даже по нынешним меркам Игорь выбрал странный способ по заглаживанию хазарами и ромеями причиненного вреда. Они могли отказаться, покинуть Русь и перевести спор в длительную тяжбу, однако в согласии с ним выехали в село. Хазары повлияли на ромеев, ромеи на хазар во избежание конфликта с моравским королем из-за предложенного константинопольским патриархом королевского указа о наказании некрещеных моравов-славян продажей в рабство на земле его церкви. Хуже того – оказались в одном полоне с выкраденными хазарами славянскими невольниками, что ставило под удар опыт крещения крупного славянского народа и интересы вселенского патриарха в Моравии, в которой и без того кипели страсти по поводу наказания рабством, ибо Моравия тем самым опустынивалась, в окружении короля росло недовольство.

За наказанием моравов рабством видна прямая ромейская выгода, не имеющая общего с учением Иисуса.

Игорь своим поступком закладывал новые отношения с воинственными вороватыми соседями. Вместо похода на хазар призвал их совместно загладить вред. И купцы, без предварительного согласования с каганом и императором, приняли его условия, ибо их возможные потери из-за отказа от княжеского предложения с ультиматумом конкретным переговорщикам не оправдывали себя. Оставленный ими рынок могли занять другие их собратья, приняв выставленные князем условия. К тому же пошел слух, что князь настроен выпроводить со своей земли обе общины, если они откажутся от помощи. Возможно, слух пошел не сам по себе. В случае отказа в обустройстве невольников Игорю предстояло собрать вече и вечем решить, как поступить с рахнодитами, ирландским проповедником и плененными печенегами. Полоны и разбои были бичом Русской земли. В сельской местности не было рода и семьи, которые не пострадали бы от нападения кочевников. Поэтому народ мог не ограничиться казнью злодеев, обратиться к погромам. Чтобы избежать их, Игорь допускал возможность того, чтобы отправить общинников на свою землю.

Князь вышел из ситуации с достоинством, позиционируя себя не пострадавшей, а третейской стороной, повернул дело к миру, хотя и выдвинул в обмен на него свои требования, которые противная сторона вынужденно приняла. Хазары и ромеи выехали к невольникам, ознакомились с условиями их жизни, определили объем материалов, посчитали расходы, оставили своих людей, чтобы приступить к работам с помощью полонян. За их старательность Калина впоследствии мудро заметил:

– Можете, ежели крепко попросить.

После очередного заседания совета с лучшими мужами в княжеском тереме Православ объявил Игорю:

– Ольга начальному учению обучена. Получила навыки счета, чтения, имеет представление об истории. Пока к отчей вере усердия не проявила, воспринимает по бытовым приметам. С ней аще предстоит заниматься, но занятия следует совместить с каким-то служением, понуждающим к получению недостающих знаний.

– Сам замечаю, успехи в учебе есть, – отозвался Игорь.

– Природа заложила в девице непосредственность и любопытство не только ко всему чудному в ней, но и к тому, чем занимались наши деды. По-видимому, дедом и отцом заложен интерес к управлению и старшинству над людьми. Ее способности можешь проверить, поручив для начала простейшую самостоятельную службу в управе.

– Поступлю, как советуешь. Что аще о ней скажешь?

– О ней добавить нечего. Сам дальше решай. Теде о себе скажу, как обещал.

– Мы уже нагрузили друг дружку заботами.

– Они и подкидывают по пути дровишки на возок. Начальное обучение следует ввести повсеместно.

– Аще не обо всех селищах знаем. О многих невольники впервые поведали.

– Хотя бы в тех, до которых власть дошла. Способную молодь выявлять и поощрять. Ты на сына Калины обратил внимание, я на его внучку. Им недостает знаний. Невежд легче обращать в чужую веру. У них одно суеверие: русалки, лешие, прочие твари. Хотя оба из семьи местного старейшины и святителя – самого умного в селе. Секрет прост: Калина поглощен житейскими заботами. У него то посев, то сбор урожая, то зима голодная. Для проведения обрядов как самоучка годен, а закон ему неведом. Его сын легко доверил свою душу хазарам – потому что в его душе кроме леших, русалок, грома и местных преданий ничего не было – что у природы восприял, тем и жил. Хазары к добыче дотошные, яко звери сразу учуяли. Что будет, когда разорвем хазарские и печенежские путы, откроем торг со всеми концами. Вообрази, что произойдет, когда всякий придет со своим обрядом и порядком. Чтобы молодь к отчей вере тянулась, ее нужно учить. Обучившись, она сама хозяйка своей душе, а не заезжий искуситель. Учить лекарей, мастеров, земледельцев, развивать интерес к жизни.