Оставим безымянное село с дедом Калиной, сыном и внучкой, вернемся в Киев. Со снятием хазарской осады Православ продолжил служить настоятелем киевского святилища. Князь Игорь остался в Киеве, подтвердив тем самым столичный статус по отношению к Новгороду, духовному центру земли Русской.
Православа и Игоря связывало обучение у новгородских волхвов, расставлявших после Рюрика своих воспитанников на ведущих направлениях жизни земли Русской.
Волхвы в те времена – явление особое, самодостаточное как в мировоззренческой, так и в общественной и политической жизни Руси. Ромейские священнослужители в Истину веруют, волхвы – разумеют.
При Игоре настоятель киевского святилища имел не только неформальный статус княжеского советника, но и соправителя, замещая по его наказу на период отсутствия в стольном граде Киеве.
Помимо этих исторических персонажей русской истории следует назвать Свенельда, воеводу варяжской дружины, пришедшей в Киев с Игорем. Он не имел такого влияния на князя как Православ – ибо крещен и моложе по возрасту, к тому же наемник, но в походах завсегда второй после князя.
При Игоре и Православе установилась гармония власти народного вече, князя и святителя, что благоприятствовало благополучию и развитию Руси и ее народа.
Между тем купеческая весть о появлении в безымянном селе некого кагана Сотского дошла до Православа. Она сводилась к тому, что местный держатель речного перевоза не скрывает нахвальшину от проходящих через село купеческих караванов, выпрашивает солиды на обустройство здесь Козар-града, закабаляет местных селян.
Поведение сына местного старейшины насторожило Православа. Сам собирался выехать в село, встретиться с новоявленным каганом. Однако при очередной трапезе у святителя князь Игорь затеял разговор о своем княжении, спросив его:
– Имеешь ли свое слово с чего зачинать княжение: ковать копья, топоры и мечи или собирать дань, выезжать на зиму в полюдье?
– До тебя так и поступали: железо ковали и дань собирали. Ты же обратись к селам и градам, что у границ твоей земли стоят: чем живут, в чем нужду и слово имеют о дне нонешнем и дне завтрашнем, опора ли они тебе и опора ли ты им. Вызнай, чем живет твоя держава подалее от Киева. Наблюдай и запоминай, где людины селятся, чем промышляют, какая от тебя и меня помощь нужна. В кузне об этом не узнаешь. И в полюдье тоже – путь в полюдье всегда один, да еще по зимнику. Землю зимой не видишь. Летом она другая. Возьми на заметку, где земля родит, где с пустой сумой бродит. Летом и врагов больше. Дружину возьми поболее, чтобы мог отбиться или уйти за подмогой. Врагов много, князь на Руси один.
– Доброе слово и без того подмога, – поблагодарил Игорь.
На очередной встрече с лучшими и нарочитыми мужами Киева предложение Православа поддержали, мол, полезно молодому князю выехать в глубинку своей земли, послушать людей, узнать, чем они живут, встретиться с земледельцами, ремесленниками, старейшинами.
Когда князь с выездом определился, Православ при встрече попросил его:
– Твой путь пройдет недалече от безымянного села, что по пути к германцам. Его и кличут: безымянное. В нем какой-то свой каган объявился. Из тех, кого позвали на войну с хазарами, один из всей сотни вернулся: сын старейшины, плененный хазарами, принявший их веру, но по пути в Царьград нами освобожден. Помню, я тогда хазарские полоны перехватывал. Шла война, а полоны в Царьград шли друг за другом. Видимо, на одной из галер был и он. Вернулся к отцу, отобрал у общины речной перевоз, собирается ставить Козар-град, кличет себя каганом. Зайди к нему, еси не потерял рассудок, одерни за слова, еси обидел кого, учини суд.
– За такую кличку и головы не жалко, – согласился князь.
Игорь взял с собой малую дружину, чтобы не оголять Киев после войны с хазарами, которую те могли возобновить в любое время. С ним ушел и Свенельд. Молодой варяжский воевода не отступился от Игоря, пока тот не взял его с собой:
– Возьми, князь, с собой, хочу Русь повидати.
Игорь сдался, взял Свенельда с его малой дружиной. Воеводе хотелось поближе познакомиться с русской землей, хотя порыв его – не иначе как следствие безоглядной молодости, жаждущей увидеть мир.
Наметив путь, заходили в селения, отмечали, что пригоже учесть при княжении. Добрались и до перевоза в безымянном селе, где объявился местный каган. Его приметный терем среди прочих строений, стоял на фундаменте из песчаника, с большим постоялым двором и плотным по периметру частоколом, промазанном зачерненной глиной.
Сотский имел стражу, однако появление вооруженных людей его стража в беспечности прозевала. Первым вооруженных людей, приближающихся к селу со стороны киевского волока, заметил неугомонный и беспокойный старейшина Калина.
Чтобы не насторожить незваных гостей, Калина вышел навстречу – такова участь любого жителя села, оказавшегося один на один со сторонними людьми: встретить, расспросить, кто, зачем и откуда, тянуть время, пока жители позаботятся о своем спасении. Кому-то везло, если люди добрые, кому-то не очень.
Завели даже особый ритуал. Согласно ему, испытывая гостей на доверие, Калина первым низко поклонился незнакомым вооруженным людям – как обязательный знак уважения к любому незнакомцу, прибывшему в селение. По реакции на поклон можно понять, добрые или плохие люди прибыли в село. Незнакомец с добрыми намерениями, как правило, отвечал ответно, в том числе сходил с коня и приветствовал встречающего. Игорь не сошел с коня, кивнул старейшине, объяснив:
– Аз есть князь, ты кем будешь, дед?
– Старейшина села. Звать Калиной, – одобрительно ответил старик, еще раз низко поклонившись, приветствуя всадника уже как князя.
– Чем живете?
– Сошники мы, миром землю под пашню держим. Охотой, рыбой, кореньями и ягодами промышляем.
– Не твой ли сын отрече от закона и обычая нашего?
– Мой, князь. На то его кривда от хазар, которыми был полонен во время похода.
– Поступлю с ним своим судом по Прави.
– Поступай, как решил. Тебе судить и рядить нас. – Калина показал рукой на высокий частокол.
Смягчившись, Игорь наказал:
– Собери мир. Коли отец его старейшина, по совету с миром буду суд вершить.
– Внучку попрошу. – Калина повернулся, ища глазами хоть кого-нибудь, чтобы нашли его внучку, но поселение, как и случается в подобных случаях, вымерло. – Ан, бежит. – Обрадованно произнес, указывая рукой на девицу, спускавшуюся от реки. – Леший нас о ворлоках предупредил. Внучка следит за рекой, чтобы весть подать.
– Ворлоках? – настороженно переспросил Игорь.
– Ворлоках, – подтвердил старейшина. – Мы так воров называем, разбойников всяких, речных и лесных.
Князь более не стал переспрашивать, обратил внимание на приближающуюся к ним девицу в незатейливом самотканом сарафане. Будто забыл о Сотском и старейшине.
За ней наблюдали и дружинники.
Ольга не без тревоги крикнула:
– Ворлоки с полоном идут!
Когда в своем рубище приблизилась, старейшина попросил внучку:
– Скажи о том князю.
Вгляделась в двух передних всадников, пытаясь определить, кто из них князь.
– На вороном коне, – подсказал старейшина.
Приблизилась к лошади, на которой восседал Игорь.
– Где ворлоки? – встретил ее словами.
– Заходят на косу – ночевать будут.
– Где ж это? – переспросил Игорь.
– Тама! – Девица показала рукой в сторону реки, откуда только что вышла.
– Покажешь то место? – не столько спросил, как позвал Игорь.
– Покажу.
– Веди. – Князь дал знак Свенельду и охране сойти с лошадей.
– Спасаться надо! – попытался вмешаться старейшина рода. – Собирать людей, коров, скотину и птицу, схорониться в лесу. Не успеем – перебьют и нас, и твою дружину, князь.
Игорь обернулся на эти слова старейшины, но не остановился, еще более уверенно повторил, обращаясь к Ольге:
– Веди.
Игорь, за ним Свенельд с несколькими дружинниками пошли вслед за девицей.