— Генерал Рохов, если я правильно все понимаю, вы выехали за стены города, чтобы обсудить капитуляция? — задал я очень важный для всех нас вопрос.

— Да, ваше высочество. Мы согласны сдаться в плен, при условии достойного содержания. Мы отдаем вам все свое оружие и город, но взамен, вы должны будете выполнить несколько условий, — вздохнул Рохов. Было видно, как сложно ему говорить подобные вещи.

— И на каких же условиях вы можете сдаться? — я слегка наклонил голову набок, глядя исподлобья и проклиная в этот момент дурацкую привычку, доставшуюся мне от настоящего Петра. Эта привычка выдавала мое волнение, но поделать я с собой ничего не мог, в минуты волнения голова сама собой опускалась набок.

— Город не будет разрушен. Его жители не пострадают без причины, — я кивнул. Требования были, в общем-то разумные. — Вы можете гарантировать, что ваши солдаты не предадутся вакханалии?

— Конечно, — я внимательно смотрел на него. — Не стоит сравнивать российских солдат со своим, или с солдатами какой-нибудь другой армии. — Он попытался хмыкнуть, но наткнулся на мой слегка презрительный взгляд и замолчал. — Это все требования?

— Нет, не все, — Рохов покачал головой и замолчал. Видно было, что он никак не может сформулировать очередное требование. — В городе находится ее величество Елизавета Кристина, королева-консорт Пруссии, и ее величество София Доротея, королева-мать. Я прошу у вашего высочества позволения от их имени покинуть город утром вместе с двором...

— Нет, — это я удачно зашел. Уж не знаю, как Фридрих относится к жене, но мать вроде как любит и уважает. — Они не покинут город. Это просто счастье для меня, быть представленным этим несомненно прекрасным дамам и провести некоторое время в их обществе. — Я смотрел на Рохова теперь насмешливо. — Уж не думаете же вы, господин генерал-губернатор, что я настолько злобный и бесчестный тип, чтобы выкинуть женщин прямо на улицу?

— Но...

— Этот вопрос не обсуждается, господин Рохов, — перебил я его. — Вам придется довольствоваться выполнением мною двух ваших условий, даже трех, если учитывать достойное содержание пленных. Или так, или мы продолжим штурм.

— Я вынужден согласиться, ваше высочество, — Рохов наклонил голову. — Я не могу рисковать жизнями королев, и вы это прекрасно понимаете. Город ваш. Помните, что вы мне обещали.

— Я помню, и всегда стараюсь держать слово, — повернувшись к Чернышеву, я тихо проговорил по-русски. — Останови Наумова и готовься входить в город. Предупреди всех, если что, я башку лично отпилю тупой пилой. И да, я не тетушка, в последний момент приговор не отменю. Мы должны оставить о себе только благоприятные ощущения. Вдруг нам предстоит еще вернуться, или вовсе не уходить?

Утром мы вошли в Берлин. Ну что же, осталось дождаться Фридриха, и уже тогда решить, что делать дальше.

Карл Александр Лотарингский поднял бокал и посмотрел на вино, которое выглядело при данном освещении кроваво-красным.

— И все же, я хочу попенять вашему высочеству, что вы не дождались ваших союзников, взяв Берлин самостоятельно, — он покачал головой и выпил содержимое бокала.

— Ваше высочество, вы же понимаете, что я просто не мог ждать, лучше встречать брошенные на подмогу части армии Фридриха, а потом и самого Фридриха, сидя в городе, чем в чистом поле, где мы я гарантированно потерпел бы поражение, только потому, что у короля Пруссии армия раз в пять больше, чем та, что на тот момент была в моем распоряжении, — я улыбнулся и отсалютовал ему бокалом воды, чуть подкрашенной вином. Вообще, я прекрасно понимал герцога, еще бы, мчаться на всех парах к богатому Берлину и приехать в тот момент, когда основные сливки были уже сняты.

Появление ирландцев стало для меня полной неожиданностью. Вот об этих товарищах во главе с графом де Лалли нас почему-то забыли предупредить. Возможно, это получилось потому, что изначально они должны были присоединиться к Ласси в Дрездене? Не знаю, не могу сказать. Но их появление было внезапным, и не только для меня. Хотя в итоге граф оказался вполне интересным человеком, а как он ненавидел англичан... Вот у кого ни одного приличного слова для лаймов не находилось. Впрочем, англичане пока не были лаймами, и, если я заставлю этих упрямых моряков жрать те же лимоны, которые увы, долго не хранятся, а затем и сиропы из целебных ягод, то англичане не приобретут такого оригинального прозвища.

Обе бригады вышли к Берлину с двух сторон, практически одновременно. И пока герцог Лотарингский тупил на пару с де Лалли, подоспел посланный Фридрихом на помощь столице отряд. Ирландцам вместе с австрийцами пришлось вступить в бой. При этом никакой подготовительной работы проведено не было. Артиллерия не была закреплена, войска не были расставлены в должной последовательности. Да даже командующие не успели между собой все обсудить и составить более-менее приемлемый план действий. Получилось довольно эпично, прямо средневековая свалка, вот только из-за отсутствия тактического преимущества, обе стороны положили кучу народа, и так и разошлись бы, объявив ничью, если бы в этот момент не показался на горизонте Ласси. Сразу же поняв, что происходит, он с ходу направил свою кавалерию прямиком в тыл и с флангов прошляпившему его появление маркграфу Бранденбург-Шведтскому.

Победа осталась за нами. Враг был полностью разгромлен. Кроме того, союзников так потрепали, что ни о каких безобразиях ни австрийцы, ни ирландцы даже думать не могли: их разместили по казармам, где они могли прийти в себя, и оказали всю возможную помощь.

Ну а Чернышев отправил похоронную команду, она же трофейная на поле боя. Поживиться там было чем, и это снова прошло мимо союзников. А что они хотели? В большой семье еб... эм, ртом не щелкают, махом без обеда остаться можно. Вообще, у меня появилось стойкое ощущение, что я как-то весьма странно влияю на своих приближенных. Но, возможно, мне это только показалось.

Когда француз ирландского происхождения и немецкий герцог пришли в себя, то они параллельно пришли ко мне с предъявами, мол, как так, настоящая братва, тьфу ты, настоящие союзники так не поступают и дают шанс друг другу пограбить побежденного врага. Я только успел развести руками, и заявить, что нечего было так долго добираться до цели, как подошел Фридрих собственной персоной.

Фридрих был хорош, черт бы его подрал. Казалось, он видит любые малейшие изменения на поле боя, малейшие нюансы, тасуя свои полки как колоду карт.

Мы бы проиграли, тут к гадалке не ходи, если бы не несколько обстоятельств: у меня в плену, не в плену, конечно же, в гостях, находились жена и мать Фридриха. И, если на жену ему было плевать, то самолично взорвать мать, месторасположение которой не было ему известно, король Пруссии не хотел. Поэтому его артиллерия била по Берлину вполсилы, не причиняя практически никакого вреда городу. Но он все равно был хорош.

И, когда казалось, что он вот-вот сомнет ирландцев и австрийцев, параллельно удерживая Чернышева, чтобы заняться им чуть позже, пруссакам в тыл ударил Иван Лопухин, все-таки успевший к битве. Одновременно с ним, с флангов зашли стоящие в резерве Наумов и Румянцев, которого поставили во главе полка, просто потому, что некого было больше ставить.

Петька показал себя отлично. Он не сделал ни единой серьезной ошибки, отбросив левый фланг вглубь и заставив его вступить в бой раньше времени.

В итоге Фридрих принял тяжелое для себя решение — отступить. Собрав остатки войска, он начал отступление в сторону Силезии, где у него были оставлены резервы. Плюс ко всему, Фридрих, по-видимому, решил дождаться там союзников из Ганновера, чтобы снова попытаться отбить свою столицу.

Это были вполне логичные шаги. Вот только спокойно помереть ему точно не светит. Карл Александр Лотарингский седел сейчас у меня и пил вино, как говорится, на посошок. Остатки его полков уже выдвинулись вслед за Фридрихом. Потому что, как ни крути, а именно Силезия была в приоритете у Марии Терезии, а Берлин всего лишь отвлекающим маневром. Где-то в середине пути герцог должен будет соединиться с основными частями и встать где-нибудь до весны. И так эта кампания слишком уж затянулась, благо погода благоволила — я так толком и не увидел снега, за все то время, пока мы здесь болтаемся.