Я открыла последнюю страницу уже под утро. Странно, но я совершенно не чувствовала усталости. И это последнее стихотворение было адресовано мне, и не важно, что Саша еще ничего тогда не знал обо мне. Строки сами нашли адресата, пусть даже и шли ко мне несколько лет.

  Ты здесь и сейчас не случайно, поверь мне.

  Я встретил тебя по причине причин.

  Как будто открылись тяжелые двери.

  Я, узник, за ними дожил до седин.

  Я смыслом часы наполнял, как бокалы

  шампанским. Куранты пробьют Новый год.

  Добычу почуяв, секунды-шакалы

  задрали носы у высоких ворот.

  За ними вне времени в пику прогнозам

  я - раб, я - свободен, я - трус, я - герой.

  Растерзан, забыт и любовью воссоздан,

  я встану в свой час с Совершенствами в строй.

   6

  Говорят "любовь умирает", но то, что умирает, это что угодно, только не любовь. Любовь - тот единственный смысл, который все так отчаянно ищут, но все очень просто. Люби так сильно, как только можешь, все мы - фонари во Вселенной, и пусть сердца сияют на миллиарды киловатт и сильнее, сильнее и ярче - за гранью, где кончаются земные измерения и числа.

   7

  Нужно ли говорить о том, что я совершенно не представляла, что мне делать теперь в мире, который принято называть реальным. Как мне казалось, я безнадежно утратила к нему интерес, как будто какие-то злые дожди смыли вдруг с мира все краски разом. Остался только черный цвет. И белый. И как ни смешивай их, получатся лишь серые оттенки.

  Пустота наступала на меня изо всех углов. Бессмысленно спрашивать ее о чем-то. Комната незаметно покрылась слоем пыли. Я провожу пальцем по тумбочке, на которой стоит телевизор. И пишу букву С. И стираю ее, хватаюсь за тряпку. Делать хоть что-то. Хотя бы просто вытереть пыль. Просто вытереть. Неожиданно я нахожу в этом успокоение, попутно собирая в кулак ненужный хлам - какие-то колпачки от ручек, рекламные буклеты, какая-то свернутая бумажка...

  Скомкала и ее. Что-то посыпалось на ковер Лисички. Какие-то семечки... Собрала их. Что это? Откуда? Конечно же! Подарок Розы. Семена, которые привезли из экспедиции.

  Да. Да. Да. Посадить голубые меконопсисы. Это очень, очень важно, - услышала я свой собственный голос сквозь эту серую стену, намеревавшуюся раз и навсегда отгородить меня от всего остального мира.

  Да! Теперь я знала, что мне нужно делать. Как моя Джордана, я буду украшать землю и, как Роза, переносить быстротекущую красоту на полотна.

  Я привела себя в относительный порядок и почти бегом направилась в "Усадьбу". Сегодня же я посажу почти мифический цветок, пока не знаю, правда, где будут расти такие же голубые прекрасные маки, как в саду у Розы и на Голубом острове.

   8

  На обратном пути возле доме меня ждал еще один сюрприз.

  Художник с мольбертом на снегу. Признаться, не ожидала увидеть такую картину в нашем маленьком дворике, где нет ничего, кроме старых скамейки и столиков, каких-то сарайчиков и протянутой к ним от угла дома веревки с разноцветным бельем.

  Она-то и привлекла живописца, вдохновенно раскидывавшего на холсте разноцветные пятна.

  Я незаметно встала за его спиной, немного даже обиженная тем, что на меня не обращают никакого внимания.

  Так бы я, наверное, и осталась незамеченной и, может быть, даже не решилась бы нарушить вдохновенную тишину, если бы громко не отворилась дверь подъезда. На обледеневшем крыльце нарисовалась моя соседка, та самая, от которой меня отгораживала лишь тонкая фанерная перегородска.

  - Простите, молодой человек...

  (художник был уже не молод)

  ... что это вы здесь творите?

  - Творю, - эхом повторил живописец, что, впрочем, было итак очевидно.

  - В том-то и дело, что творите. Скажите, зачем вы рисуете мое белье?

  - С ним, вашим бельем, ничего не случится, - сочла я почему-то своим долгом вступиться за художника, ведь художника, как известно, может обидеть каждый.

  Мне жалко было недописанной работы, которая обещала быть трогательной и осязаемой. Проступающие на ней очертания создавали эффект, как будто белье покачивается на ветру.

  Было бы любопытно подсмотреть, с помощью каких приемов художник добивается такой поразительной сверхреалистичности. В общем, соседка вышла во двор совсем некстати.

  - Простите, - растерянно оправдывался художник, - я не знал, что это ваше белье.

  - Мое и моего внука, - важно уточнила соседка.

  - Никто не узнает, что это ваше белье и вашего внука, - привела я следующий довод. - Вам жалко что ли?