Лэя любила лилии, а лилии любили Лэю.

  - О, Бетховен, - (так звали кота - прим. авт.) - ты нашел себе новую подружку! - насмешливо улыбнулась Лэя. - Она, конечно, хороша, но, боюсь, тебе не пара.

  Кончик хвоста моего дружка нервно задергался.

  Котику явно не хотелось мириться с реальностью.

  Никогда в жизни я не пила такого молока.

  - Весь Млечный путь в одном кувшине, - облизываясь, нахваливал кот.

  Мы пили с ним из одного блюдца, то есть практически и даже больше, чем на брудершафт.

  О да, это было какое-то совершенно особенное молоко, его даже нельзя назвать молоком, такой неземной восхитительный был у него вкус.

  Не удивлюсь, если, и правда, таков вкус Млечности.

   - У Лэи есть сестра-близнец Ирэна. Она смотрительница маяка, - загадочным полушепотом сообщил мне кот. - Хочешь, заглянем в гости и к ней?

  Видимо, мой кавалер решил развлечь меня по полной программе.

  - Но как же мы попадем на маяк? - спросила я кота.

  - У меня есть лодка, - ответил он. - И лодочник.

  Собственно говоря, лодочник считал иначе. Он думал, что кот его. Обычное, в общем-то явление. В то время, как коты считают, что люди принадлежат им, люди считают наоборот.

  Остров был каменистым и тесным, но на таких уютно маякам, они как будто бы вырастают прямо из пучины океана - этакие озаряющие путь великаны.

   11

  Ирэна, как и ее проницательная сестра, тоже сразу же догадалась, что я, скорее, женщина, чем кошка.

  - У всех людей, которых я когда-либо встречала, я видела в глазах эту тоску по горнему миру, - улыбнулась Ирэна. - Она неизлечима, нет. Вы любите чай? Я обожаю цветочный, я добавляю в него цветущие абрикосы, фиалку, бузину...

   Конечно, я не отказалась. Прежде я никогда не пила чай на маяке с его смотрительницей, и не известно, представится ли мне еще когда-нибудь такая возможность, пусть даже мне пришлось лакать его из блюдца.

  - Кто ты? - спросила смотрительница Маяка.

  - Даже не знаю, что сказать. Еще недавно я была женщиной, теперь я кошка.

  - Я не об этом. - Дорог немало, вот только одна из них, - показала Ирэна взглядом на лунную дорожку, заговорщицки светящуюся на поверхности бесконечного океана, как улыбка Ирэны. - Что ты любишь? В смысле, мы то, что мы любим.

  - О, я очень, очень много чего люблю, например, я без ума от голубых маков. Люблю апрель, шоколад, разноцветные листья на деревьях где-то в середине октября, когда они вот-вот отправятся в свой первый и единственный полет. Продолжать?

  - Продолжай, - улыбнулась Ирэна.

  - Конечно же, кошек. Люблю маяки, готику, но не мрачную и не слишком изящную, а веселую, как будто получказка-полуявь. Люблю герберы, летние дожди, люблю электроскрипку на поляне. Мне нравятся моря и корабли, и люди, говорящие стихами. Поэты? Нет... И я ведь не поэт, а так, словами жизнь живописую. И не художник - нет и снова нет, хоть красками рисую жизнь простую. Люблю, когда шуршат страницы книг, морозные узоры мне по нраву. И жизнь люблю. Я к ней уже привык. Я никогда любить не перестану. Чьи это стихи?

  Ирэна загадочно улыбалась.

  - Они пробрались в мои собственные мысли и спутались с ними.

  - Такое случается. Думать в рифму гораздо естественнее, чем думать прозой, - улыбнулась Ирэна.

  - Но я не готова, - жалобно пискнула я, - у меня вот-вот произойдет передозировка красотой, и я не готова стать одной сплошной любовью.

  - Не готова - учись, возвращайся обратно за парту, - беззлобно съязвила Ирэна и расхохоталась. - Мне тоже еще учиться и учиться.

  Она вздохнула, но тоже легко, радостно.

  - А ты знаешь, что такое настоящая веселая готика? Есть здесь на одном соседнем острове город. Он, наверняка, тебе понравится. Кот, посмотришь немного за маяком?

  Кот недовольно потянулся:

  - Иногда у меня возникает вопрос, кто из нас главный смотритель маяка? Нельзя ли нам на остров втроем?

  - Ты сам прекрасно знаешь, что нельзя, - строго сказала Ирэна. - Кто-то ведь должен поддерживать свет на маяке.

  - Кругом одни запреты, - недовольно промурлыкал кот.

   12

  Голубой остров в коконе тумана почти сливался с морем. Я уже догадывалась, что увижу на острове что-то волшебное, и, как ребенок, нетерпеливо распаковывающий подарок на Новый год, я спросила у Ирэны, что там на острове.

  - То, о чем ты мечтаешь, - улыбнулась Ирэна. - На острове живет мой старинный друг Якобс.

  Якобс оказался садовником, хотя, на мой взгляд, холмистому острову, сплошь усеянному голубыми маками, садовник был совершенно не нужен. Они и так росли повсюду, как сорняки, взявшие в плен маленькие готические замки, как грибы, разбросанные здесь повсюду. Кажется, на острове всегда было не слишком раннее утро.

  Якобс же полагал, что это всецело его заслуга, точнее, его ханга, на котором он играет меконопсисам.

  - Если хочешь, могу сыграть на ханге и тебе, - предложил Якобс.