Этот совет я пишу с кровоточащим от разрыва сердцем, и он касается всех без исключения ситуаций, когда вы-таки перебрали с алкоголем. Но я даю его здесь, потому что крупномасштабные винные мероприятия без рассадки – те случаи, когда такой перебор может случиться в профессиональной и любительской винной жизни чаще всего. Этот совет – крик души, призывающий помнить про ответственное вождение.

Если еще не все знают, в какую в буквальном смысле убийственную ситуацию попал любимый многими российский актер Михаил Ефремов, то придется напомнить, что он пьяным сел за руль и это привело к лобовому столкновению, в результате чего погиб водитель грузовика. Вот уж где этикет под градусом не был соблюден, а соблюсти его стоило бы, чтобы его несоблюдение не стоило никому жизни…

Сердце болит от того, что умер ни в чем не повинный человек, а виновником ДТП в нетрезвом виде стал тот, кого трудно не обожать и за его талантливые роли, и за то очарование, которое передалось ему от его знаменитого отца.

Конечно, если бы то же самое случилось с кем-то из солидных господ, у которых свой солидный господь и против которых на либеральной стороне бесстрашно выступал Ефремов, никто бы из них ни в какую тюрьму не сел. Но мы темы двойных стандартов в этой книге касаться не будем. Тем более, что в том-то все и дело, что когда ты не серый кардинал, а несешь крест публичного человека с активной позицией на передовой, социальная ответственность за свои поступки утраивается, и надо не семь, а тридцать семь раз думать – прежде чем резать и правду-матку, и чью-то, пусть и маленькую, но жизнь.

Есть страны, например, Италия, Швейцария, Бельгия и ряд других, где после пары бокалов вина садиться за руль можно. В России даже после глотка легкого вина или пива и, тем более, после употребления крепкого алкоголя за руль по закону садиться нельзя.

Рис. 13

Полезный винный гаджет против состояний «птица пе́репил» – винный насос с пробкой, который откачивает через ее отверстия воздух. В таком герметичном состоянии вино может храниться без риска оксидации еще три-четыре дня

Поэтому существуют и винные гаджеты типа насосов для вина, которые помогают откачивать из бутылки способствующий его окислению кислород так, что вино сохраняется еще три-четыре дня в употребительном состоянии. Так не допитую не дома бутылку понравившегося вам вина в неформальной ситуации можно забрать с собой – без стеснений.

Есть и онлайн-калькуляторы, где можно, введя данные о массе тела, виде напитка и его крепости, рассчитать время, через которое можно будет сесть за руль своего автомобиля, если вы непредвиденно выпили.

Наконец, придумали даже специальный сервис «трезвый водитель», в рамках которого вас заберут оттуда, где вы нарадовались жизни «до белых поросят»[12], и отвезут домой на вашей же машине в любом вашем состоянии.

Не оправдывая его, я в состоянии понять русское философское пьянство, которым в разной степени тяжести часто страдали и страдают отдельные представители русской интеллигенции. Но мне никогда не будет понятно, почему люди, которые могут себе финансово позволить алкогольные возлияния в огромных количествах, не могут или не хотят пользоваться вышеперечисленными гаджетами и сервисами такси?

Сегодня мы перестали, как в девяностые, каждый год терять на дорогах по маленькому городу в 35 тысяч человек. Но статистика все равно остается неутешительной: в 2019 году из-за севших пьяными за руль несознательных элементов на дорогах России погибло 4314 человек.

Почему пьянствующим русским не стыдно, я не знаю. Почему из-за таких, как они, должен страдать имидж нашей родины в целом, я тоже понять не могу. На адекватных представителей российской нации во время зарубежных поездок смотрят косо и они на бытовом уровне страдают от их ассоциирования с теми, у кого нет ни чувства собственного достоинства, ни социальной ответственности.

Если злоупотребляющие алкоголем люди хотят обвинить в своем разгуле и пьянстве кого-то еще, кроме самих себя, то в таком случае вспоминается бородатый анекдот про то, как самолет падал в море. Стюардессы забегали, все стали паниковать, и только невозмутимый раввин продолжал как ни в чем не бывало читать газету. Нервный пассажир рядом с ним не выдержал и вопросительно закричал на читающего соседа, почему он такой спокойный, ведь они же сейчас разобьются! На что тот развернулся к паникеру и сказал: «Ви что, и в этом-таки тоже хотите обвинить евреев???»

Пить или не пить, и плясать ли после этого на столах в спальных районах либо в «Барвиха Лухари Виллаж» или «в Куршавелях», и садиться ли потом за руль – вот в чем вопрос. Когда ответ на него человек сам себе дает положительный, в последствиях президент Российской Федерации точно не виноват.

В бытность мою сотрудником одной из транснациональных корпораций – внешне чистых и прозрачных, как парящие над барной стойкой бокалы, компаний от того, что им перемыли косточки все конспирологи, – мне довелось работать под руководством, или, вернее будет сказать, под каждодневным моральным расстрелом совершенно уникального босса.

Это был бреющийся налысо высокий литовец по имени Пятрас Казлаускас. Казалось, он, за то, что сегодня некоторые прибалтийцы в целом называют советской оккупацией, решил всю боль от этого неоднозначно трактуемого факта совместной истории наших стран выместить на мне. Сказать, что я была живой копией Амели из фильма Алена Корно «Страх и трепет» – это не сказать ничего.

Вряд ли мне удастся забыть, как я однажды начала ставить зарубки после пятой попытки представить его вниманию удовлетворительный дизайн некхенгера[13] для продвижения принадлежащего нашей компании бренди. Я делала это, чтобы понять, когда же его издевательство надо мной в виде приказа «переделать!» без дополнительных к нему пояснений закончится. Его запал иссяк на девятый раз, и, надо сказать, рекламу бренди посредством этих некхенгеров в розничных сетях мы так и не запустили.

Очевидно, что моя душа пускалась в пляс, словно героиня Нины Дорошиной в фильме «Любовь и голуби» во время ее триумфального выхода с «не пойду», в те моменты, когда за таким начальником приезжали таксисты и он отправлялся в командировку.

Забиравшие его водители на пороге нашего офиса, все как один, демонстрировали признаки коллективной амнезии, поскольку почти никто из них никогда не мог с первого раза выговорить имя моего мучителя без ошибок. Так они забирали то Питерса Казлауса, то Питера Казлускуса, то еще Бог знает кого. Даже те, кто приезжал за ним уже не в первый раз, все равно сразу сдавались в стиле «даже не начинай» и пытались облечь свое приветствие секретаря в шутку, приглашая пройти к поданному автомобилю «вашего наутилуса помпилиуса» или «нашего местного фантомаса». Тот с разбега, поскольку всегда выезжал в последнюю минуту, запрыгивал на заднее сиденье машины с воплем «ёпцык по́пцык курдебала́нсе» и уносился прочь от офиса, откуда обычно еще час после таких его фееричных отъездов раздавался громкий смех.

Со временем начальник сменился. После громкого и несобранного Пятраса пришел тихий грамотный управленец, оказавшийся неблагородной помесью корпоративной крысы с коварным змием, о котором коллеги из смежных отделов стали шептаться, что при всей своей грамотности «он психический». Он-то меня грамотно и ужалил, отчего я потеряла теплое место в очень веселом, хотя и очень непростом коллективе.

Размышляя об этом ценном жизненном опыте задним числом, я вывела для себя два умозаключения. Первое касалось собственно господина Казлаускаса. Да, у нас с ним было все, что угодно, но только не это: и вздорили, и спорили, и как только еще не выясняли рабочие отношения. Но он всегда, в отличие от того, кто его сменил, оставался, прежде всего, порядочным Человеком. А как по мне, так это важнее всего…