Последние слова он говорил глухо. Было видно, что ему и остальным членам семьи это доставляет душевную боль. Возможно, если всё это действительно не сон, и я попала в тело их дочери, то она сама уже просто не вернётся к ним. Конечно, я не знаю, что случилось со мной. Может просто в коме или девушка очнулась в больнице, вместо меня.

Почему-то вспомнились истории, когда люди, столкнувшиеся с серьёзной проблемой – обморок, кома или клиническая смерть, – возвращались и становились словно другими.

И чем больше я об это обо всё этом думаю, чем неприятнее становилась эта мысль. Хотелось очнуться от этого сна или галлюцинации как можно быстрее. Но время тянулось и ничего не происходило. Только щелчки молний стали слышнее, а они сами чувствительнее. Так больно, что приходилось уже сжимать на силу зубы.

– Ай! – особенно болезненная была в области солнечного сплетения. – Хватит! Снимите их!

– Боюсь, пока не могу, леди, – обратился ко мне врач, снимающих какие-то показания, что передавались от мелких датчиков на видимое мной ранее полупрозрачное стекло в его руках. – Прошу вас потерпеть, мы почти закончили.

Легко ему было говорить. Меня вот начало тошнить. Ощущения в какой-то момент вообще стали походить на те самые, что были после процедур и перед обмороком. Я даже испугалась и начала описывать врачу всё, что чувствую, как раз опираясь на прошлое.

– Если захотите опорожнить желудок – не сдерживайтесь, – спокойно посоветовал он вместо того, чтобы что-то предпринять.

А боль становилась только сильнее, тошнота скручивала желудок, а перед глазами плясами мушки. И, когда начало казаться, что я вот-вот провалюсь в спасительную тьму, всё резко отпустило. Чувства лёгкости затопило всё тело, а следом пришло чёткое понимание, пронёсшееся в пустой голове громким посылом: «Всё вокруг ни черта не галлюцинация. Это всё реально».

Догадка

Валентина Сяпкина

Чувства обострились, спала какая-то пелена. Даже дышать стало легче. Всё походило на ощущение после пробуждение ото сна. Долгого и мучительного, зато наконец-то закончившегося.

– Как вы себя чувствуете, леди? – в полной тишине голос доктора был очень громким. Он вернул собой и восприятие пространства вокруг, напомнил, что я не одна здесь.

– Лучше, – ответила по-привычке, даже не задумываясь толком, и облизнула губы – пить захотелось неимоверно. Жажда была такой яркой. Реальной.

Моё желание удовлетворил Туос, поспешивший наполнить стакан. И пока я пила, глаза наполнялись слезами, а губы начинали дрожать. Вскинула глаза к потолку и старательно стала быстро моргать, чтобы остановить слёзоразлив.

– Эмоции – это хорошо, не сдерживайте их, – высказался доктор, собирая с меня свои приборы. Теперь они не причиняли никакого вреда, а наоборот казались чем-то приятным, дарящим тепло и распространяющими внутрь тела успокаивающие волны.

– Это реальность, – тихо проговорила я скорее для себя, чем для остальных. И это было ещё большим откровением, чем та мысль.

– Реальность, – подтвердил Туос, а семья прежней владелицы тела только повздыхала, правда, её или теперь моя мать тихо всхлипнула.

– Что это было? – я честно старалась на них не смотреть, вот резко и перевела тему. Было как-то неловко, пусть я и не была виновата в сложившейся ситуации. Но всё же… это была их малышка, их родная кровиночка, точнее душа. А тут я!

– Датчики стабилизации состояния энергии в теле, – спокойно ответил доктор, закончивший свои сборы. – Их давно применяют на «подселенцах», помогая им закрепиться в теле, чтобы спасти психику и не дать сойти с ума, а также уберечь от вреда себе и окружающим. Ну и почувствовать, что всё вокруг – реально, хотя это бывает часто применяется и на тех, кто просто потерял связь с реальностью.

Ответ был более чем исчерпывающим. На этом врач и откланялся, оставляя нас с семьёй, так сказать, наедине. Нам и правда предстоял разговор, просто мы все не знали как начать. И пока они думали, я смотрела на руки этого тела, всё ещё чувствуя лёгкую растерянность, а вместе с ней и грусть – слишком многое я оставила там, в «прошлой жизни», и в тоже время ничего такого, что не могла получить в этой.

Семья из близких и родных, хорошая работа, любимое хобби, привычное окружение из друзей и коллег, ну и родной город – всё оказалось заменимым. И я смогу смириться с потерей, ведь так или иначе готовилась к ней: здоровье было откровенно плохим, как бы я ни держалась и не храбрилась. А вот Эри… настоящая Эри… Жива ли она в том теле? Или оно в принципе уже было на грани? Что было с ней, раз я очнулась в той странной стеклянной колбе с жидкостью? Может, это она умирала, это её закинуло в моё тело, а меня, в качестве компенсации, в это?

Вопросы всё множились в голове. Я даже не пыталась их систематизировать, зато некоторые сразу сходу, едва они появлялись, задавала семье девушки. Особенно, меня интересовал ответ на последний. Хотелось хотя бы для себя пояснить, кто из нас с ней на самом деле этот их подселенец. И судя по тому, как помрачнел Туос, мои догадки были небезосновательными.

– Брат? – один из мужчин «новой» матери и его соотечественник тоже приметил перемену в нём.

– Аруат передал мне все данные, – ответил вместо него врач семьи, просматривая какие-то файлы. Его глаза очень быстро бегали по упомянутым данным и наливались негодованием, когда как лицо оставалось безэмоциональным. – Когда леди Эристина поступила в его распоряжение, было зафиксированно сильное токсикологическое воздействие. Иными словами – да, именно молодая леди умирала. Причина: завышенная концентрация яда рарши в одном из напитков.

– Рарши? – ахнула леди Лаона, практически серея лицом. Кажется, она сейчас в обморок свалится.

– Но он же смертелен и действует мгновенно, – нашёл несостыковку Аритор. Видимо, он у них в семье специалист по многих вопросам. Много знает. Своеобразный такой заучка. Но, по мне, это было очень даже хорошо. Иногда даже самое простое знание чего-то, на первый взгляд, элементарного может спасти жизнь знающему и не только.

– Он был добавлен в туарское вино, что и погасило моментальный исход. Моё предположение: исполнитель не знал о его свойстве, либо у него просто не было выбора, ведь леди Эристина предпочитала употреблять только его. Это, если можно так сказать, спасло её, – сказал врач, а потом посмотрел на меня и добавил: – и вас.

С этим нельзя было поспорить. Но кое-что это всё открывало.

– Если она должна была умереть, то значит, я жива. То есть моё тело. И теперь она в нём.

Семейный порядок

Валентина Сяпкина

Интереснее всего было то, что, смотря на руки этого тела, я полноценно ощущала их своими. Каждую клеточку уже считала своей. Даже понимая сознательно и подсознательно, что это не так, эти ощущения полностью затопили меня. И я не чувствовала отторжения или дискомфорта. Наверное, так и должно быть: всё же своё прежнее и родное тело я воспринимала так же.

Семья прежней Эри смотрела за тем, что я делаю, и не вмешивалась. Мужчины иногда тихо переговаривались между собой, а двое из них прижимали к себе её мать, почти закрывая от внешнего мира. Женщина была бледна, глаза полны слёз и горя, но я видела ещё и облегчение – она рада, что её малышка жива и может продолжить свою жизнь.

А вот у меня возникли странные чувства от этой картины. Только сейчас в голове возник вопрос: почему её окружает столько мужчин? Один из них точно муж, а остальные кто? Её братья? Братья мужа? Друзья?

И чем дольше смотрела на них, тем больше странная тревога забиралась в душу. А ещё я хмурилась, что бросилось в глаза уже заботливому Туосу.