— В следующий раз, когда твоя Алёнка придёт, мы тоже только не тебя пасовать будем, — хмыкнул я.

— В заключении хочу сказать следующее! — Бобров повысил голос, так как народ на местах слишком громко стал перешёптываться и переговариваться. — Сейчас в сборной команде 34 человека. Четыре вратаря, двенадцать защитников и восемнадцать нападающих. За океан поедут всего 28 человек. Три вратаря, десть защитников и пятнадцать нападающих.

— То есть Канада заявила на серию игр 35 человек, а мы 28?! — Крикнул с места армейский нападающий Толя Фирсов. — Почему такая несправедливость?

— Толь! — Я встал и громко обратился к Фирсову с другого края зрительского зала. — Кому непонятно почему нас поедет в Канаду 28, а не 34, потом персонально подойдите ко мне я объясню.

— Правильно, — улыбнулся Всеволод Михалыч. — Иван объяснит, он у нас самый умный. Список из 28-ми человек я уже сделал, но 27 и 29 августа в «Лужниках» пройдут две последние товарищеские встречи — СССР первая команда сыграет против второй. И на них мне нужны все 34 игрока. И ещё пока не забыл, эти матчи будут смотреть разведчики из Канады. Есть вопросы и предложения?

— У меня есть! — Я снова встал со зрительского кресла.

— Даешь эротическое кино! — Гаркнул Свистухин и народ вновь заржал.

— Примерно такое. — Я поднял руку, требуя тишины. — Мужики, раз на нас приедут смотреть канадцы, нужно 27-го и 29-го показать им на льду настоящий эротический хоккей. Передачи в никуда, обрезы, промахи, комичные падения, в общем «русские лапти» в первый раз взяли в руки клюшки.

— А латышские? — Спросил меня Балдерис, сидящий через ряд.

— А «латышские лапти» — во второй! Но не это главное. — Я вновь поднял руку, чтоб прекратился гомон и ржачь. — 30-го августа мы уже рано утром улетаем в Канаду. Нужно бы 29-го после игры устроить творческий вечер в ресторане. Хотя бы в той же «Юности». Пригласить артистов больших и малых академических театров! К примеру, ВИА «Лейся песня» и Владимира Высоцкого. Посидим перед отлётом на чужбину с жёнами, подругами, выпьем кофе, послушаем музыку, потанцуем.

— Очень хорошее предложение! — Согласился Всеволод Бобров. — Теперь товарищи идите отдыхать. А вас товарищ Тафгаев, я попрошу остаться!

— Иван, — дернул меня за руку «Малыш». — В настольный теннис очередь занимать?

— Занимай, занимай, я на фюнф минут, всё равно тут на базе делать нечего. И как только ЦСКА просиживает на сборах месяцами? Это же сума сойти можно. — Сказал я и медленно двинулся пробираться к сцене кинотеатра, но через пару секунд меня перехватил Толя Фирсов.

— Это, почему их 35, а нас 28?

— Потому что, — шепнул я на ухо, — с нами поедут вместо хоккеистов товарищи из одной очень важной государственной конторы, которые будут следить, чтоб игроки по Канаде не разбежались.

— То есть меня оцепляют из-за них? — Чуть не вскрикнул армейский нападающий.

— Пока не ясно кого оцепят. — Я пожал плечами. — Но судя по статистике всех товарищеских матчей: голы, передачи, полезность, только без обид, я бы тебя не взял.

— Ну-ну, — криво усмехнулся Фирсов. — Я тоже когда-то был «рысаком». Вспомнишь меня, когда тебе 31 год стукнет. Понял?

— Поверь, я часто думаю о том, когда мне стукнет 30 лет и более. — Я похлопал прославленного советского хоккеиста по плечу и наконец, пробился к сцене, где меня поджидал Всеволод Михалыч.

Бобров сначала попросил меня помочь отнести в его номер скрученные листы ватмана, и ещё стопку каких-то бумаг. И лишь на лестничной площадке тренер предложил прогуляться по аллее «Новогорска», чтоб поговорить без посторонних ушей. Дыма от горящих торфяников, к которому мы уже постепенно привыкли, сегодня на удивление было значительно меньше. Либо пожарникам удалось утихомирить стихию, либо прилетел ветер перемен и «прогнал ветра измен, разлук и обид».

— Кого отцепишь от сборной? — Задал я первый вопрос, когда мы вышагивали по потрескавшемуся асфальту.

— Вратаря Третьяка, — пожал плечами Михалыч. — Он возможно и лучше, чем Саша Пашков, но хуже Коноваленко и Минеева, которые владеют новым вратарским стилем. А Пашков пусть у них учится. Из двенадцати защитников оставлю десять. Это три основные пары защитников, те которые играли в Праге. Женя Паладьев — это первый запасной. Астафьев и Гордеев из Горького и Тюрин из «Крыльев» поедут для ровного счёта, чтобы было комфортно работать на тренировках. С нападающими ещё проще. У нас сейчас их 18, а нужно 15. Горьковчан Сашу Федотова и Сашу Скворцова отправлю домой и Толю Фирсова тоже. Скворец молодой ещё, Федот уступает остальным центральным игрокам. Боря Александров тоже молодой, но он уже плотно сбитый как мужик, и в силовой борьбе хорош. Что касается Фирсова, у него худшая статистика.

— У Мишакова тоже статистика хуже некуда, — резонно заметил я. — Да и Викулов сильно сдал после Праги.

— Володя Викулов снайпер от бога, — разозлился Всеволод Михалыч. — А Женя Мишаков, Валера Васильев и ты — это единственные хоккеисты, кто может на кулаках по-настоящему разобраться с профессионалами. А как тебе новая тройка: Капустин — Якушев — Балдерис? Правда, хороша? Да и «Крылышки» тоже ничего: Лебедев — Анисин — Бодунов.

— Михалыч, ну раз ты всё сам решил, зачем звал-то? — Я остановился. — Выбор считаю, ты сделал верный. Это и по статистике видно, да и по игре.

— Странно всё как-то, — замялся Всеволод Михалыч. — Помнишь, как нервы мотали перед Олимпиадой? Как перед Прагой «дергали»? Бегали накачки устраивали, вы должны, на вас смотрит вся страна! А сейчас как будто всем руководителям Спорткомитета всё равно как сыграем.

— Точно, — хохотнул я. — Ни квартир, ни машин не обещают, ни званий, ни премий. Но это сейчас и не важно. А вот Суперсерию взять — это сверхзадача на века.

Во вторник 29-го августа переполненный дворец спорта «Лужники» свистел, галдел и топал ногами. Ну, ещё бы, кому понравится бестолковая беготня почти без точных бросков по воротам все первые двадцать минут игры ещё десять минут второго периода?

— Я думал у нас только футболисты кривоногие! — Так громко жаловался один болельщик другому, что их разговор долетал до скамейки запасных, где сидел я. — Так у нас и хоккеисты всё с кривыми клюшками и глазомером!

— Не гони на футбол! — Отвечал другой болельщик. — Наше московское «Динамо» дошло до финала Кубка кубков!

— Ну и х…ли?! — Крикнул первый любитель спорта. — Играли с «Глазго Рейнджерс» в Испании, проиграли — 2 : 3. Удалось добиться переигровки, из-за того что зрители не дали нормально закончить игру, а толку?! Все равно потом в Вене просрали, так же — 2 : 3!

— Вы играть сегодня будете или нет?! — Кто-то гаркнул с верхотуры и отчаянно засвистел.

Внезапно на скамейку запасных прибежал администратор Анатолий Сеглин и заорал:

— Канадские скауты поехали водку пить в «Интурист»! Кончай ломать комедию!

— Ну, наконец-то, — смахнул пот со лба старший тренер Всеволод Бобров. — Пятёрка Тафгаева на лёд! Хватит «вату катать», покажите народу настоящий хоккей!

Последняя товарищеская игра на родном льду проходила в необычном формате, две на две пятёрки, сборная первая против сборной второй. Так как часть игроков разъехалась по домам. Кто-то покинул базу с облегчением, кто-то затаив обиду, а Толя Фирсов при отъезде очень серьезно поругался с Всеволодом Бобровым. Иногда бывает, что спортсменов захлёстывают эмоции, но тут «нашла коса на камень». И дело могло бы дойти до драки, однако вмешался я с Валерой Васильевым, и мы инцидент погасили за три секунды, а вот «осадочек» неприятный остался.

Первой сборной руководил Бобров. И в его распоряжении имелась моя пятёрка и пятёрка Саши Якушева. А второй командой «рулили» его помощник Кулагин, он решил в матче использовать звено Володи Петрова и родную пятёрку Славы Анисина из «Крыльев советов».

— «Малыш», Есенин, — обратился я к Александрову и Мальцеву, прикрыв крагой рот. — Сейчас разыграем очень простую, но эффективную комбинацию. Кто-нибудь из вас по флангу должен привезти шайбу в зону атаки и не глядя отбросить её себе за спину в сторону центра площадки.