Подобно всем его подчинённым, Фульгур до слепоты погружался в свою работу. Как обычно увлечённый, с кружкой свежесваренного пива, он сидел на полу и копался в механизме дистанционной передачи энергетических волн. По его мнению, за такими технологиями было большое будущее. Он вообще любил изобретать, находя в этом занятии особое умиротворение и достойное применение череде своих долгих жизней. Как и прочие Верховные Отцы, получив божественный дар, он сотни лет мог ходить по земле, отодвигая неизбежное приближение смерти. Так же медленно он старел, а умирая, возрождался в новом теле. Заботясь о непременной утрате части своих знаний в процессе перехода, он тщательно записывал для следующего своего воплощения все исследования и разработки. От того его огромный пятиэтажный дом был очень похож на смесь библиотеки и лаборатории, чем разительно отличался от красоты и пышной роскоши жилищ прочих Верховных Отцов. Такое положение вполне устраивало его изощрённый разум.
Посыльному стрижу пришлось влететь в комнату и буквально сесть на Фульгура, чтобы отвлечь его от любимого занятия.
«Гонец?! – удивился он даже больше, чем глава гильдии Камня герметов. – В этот-то век? Я таких и не припомню, когда видел. Никаких собраний Верховного Совета, вроде, не планировалось. Неужели кто-то ещё их тренирует, кроме хранителей Омфала…»
Он резво поднялся с пола. Последнее его перерождение было не так давно, лет двести назад, и он ещё наслаждался радостями молодого организма. Снял табличку с лапы птицы. Сообщение, в котором Кетер просил о неофициальной встрече, не произвело на него особого впечатления, поскольку он и сам больше любил личное открытое общение вместо официальных приёмов, скованных протокольными формальностями. Тем более, когда дело касалось старого друга, за чудачества которого он принял извещение птицей.
На утро третьего дня, как и просил Отец Дома Цифры, Фульгур снял защиту со своего рабочего кабинета, изолировал дом от внешнего проникновения и приготовил всё для облегчения открытия воздушного перехода в свои покои дорогому гостю. Ближе к обеду Кетер уже наслаждался знаменитым пивом Дома Зевеса и беседой о научных открытиях Фульгура, не упуская возможности похвастаться собственными исследованиями. С зевитами вообще легко говорить на любые темы. Кажется, что они знают всё обо всём, черпая информацию откуда-то прямо во время беседы. Для них знания, полученные всеми жителями Миглаха – это субстанция, подобная отдельной Стихии. Уникальный дар Дома Зевеса, полученный после Параклаза – возможность подключения к общему полю Разума. И Фульгур владел этим даром в совершенстве. К тому же, зевиты всегда могут понятно донести свою мысль оппоненту, словно чувствуя его мышление, трансформируя его под себя, или подстраивая своё изложение под уровень знаний собеседника.
– Друг мой, – говорил не по годам раззадоренный Кетер, – несомненно, одно только твоё пиво – это уже повод примчаться в гости. Но я, сам понимаешь, к тебе по делу.
– Само собой, – улыбнулся Отец зевитов, подливая янтарный напиток в обе кружки, – нам хоть времени отмеряно и много, но всё равно его не хватает. Сам знаю. Никогда за один цикл я не успеваю сделать всё, что действительно хочется.
– Вот как раз время и привело меня к тебе. Скажи мне, как учёный, ты анализировал то, что с нами происходит? Наша память, несовершенна. Ну, кроме Маркара, конечно. Разум нетленного не в счёт. Мы слишком многое теряем во время новых воплощений. Я думаю от тебя не скрылся тот факт, что каждый раз перерождение даётся всё тяжелее, а наши жизни сокращаются? Я проверял: в первой ипостаси мой срок был больше девятисот лет. А сейчас я и пятьсот не осилю. И у других Отцов – так же. Я проверял. Не смотри, что, например, та же Урания выглядит девочкой (и шикарной девочкой, кстати). Ей за пятьсот, и она почти мертва, всю силу тратит на поддержание оболочки. Глупо, конечно, такие-то возможности расточать, зато на берегу Океана Теней будет выглядеть неотразимо. И все мы так. Ты замечал?
– Да, Кетер, замечал, – глава зевитов вдруг стал серьёзным и, кажется, потемнел в лице. – И меня это тоже пугает. Тут ведь не только в сроках дело. Если не помнишь, загляни в свои кристаллы: что мы могли вершить тогда, на заре нашего мира. Сила была огромной. Мы сейчас лишь тень себя прежних. И с каждой новой смертью мы таем. Становимся дряхлыми, невыразительными. А сколько пустых стало появляться? Раньше один – два на тысячу рождались. А теперь десяток, не меньше.
– И помню. И в кристаллы смотрел. Но ситуация ещё плачевнее. Весь наш мир, как и мы, чахнет. Усыхает. Ты не забыл какие течения Стихий раньше были? Я бы и представить не мог таких простых переходов, например, через Воздух, как сейчас – потоком силы разорвало бы в клочья. Помнишь, мы даже механизмы тогда создали для переходов? А теперь вот мы путешествуем запросто. Даже некоторые наши маги скоро смогут выдержать такой путь – Стихии почти не сопротивляются. Вялые стали, безжизненные. Они тоже умирают. Весь мир наш рассыпается.
– Да, мой друг, – согласился Фульгур, – я заметил это, когда наши древние агрегаты, которым по пять тысяч лет и старше, перестали работать. Им мощности потоков не хватает. Теперь мы вынуждены строить машины на других принципах, организовывать постоянный приток силы, увеличивать его. А Эфир? Ты мог бы представить несколько тысяч лет назад, чтобы мы дерзнули с ним работать? Я бы не решился тогда. У меня ещё чувство самосохранения осталось. А теперь пожалуйста. Эфир уже во всю на нас пашет. Даааа. Ты прав. Миглах затухает. Но я не знаю причины. Я уже думал над этим, но пока безрезультатно.
– Аааа. Это потому, мой дорогой учёный, что вы, зевиты, слишком на науку полагаетесь. И смотрите всё только вперёд. А мы вот, хранители традиций, «закостенелые», какими вы нас считаете, мы вот изучаем прошлое и вечное. И знаешь, я понял кое-что. Давеча и бессмертный Маркар, который всё помнит, но упрямо молчит, подтвердил мои подозрения.
– Маркар? – успел сказать Фульгур, пока Отец Цифры с упоением глотал пиво, смачивая пересохшее в разговоре горло. – Я стараюсь поменьше с ним общаться. Очень уж он, как бы это назвать, «своеобразен». Он совсем иной природы теперь. Не такой, как мы. Да и не особенно-то я разбираюсь в силах, которые ему подчиняются. Но что у него не отнять, так это память. Вечная память. Не чета нашей.
– Вот и я о том же. Подтвердил он мои опасения. В своих поисках я пришёл к тому, что мир наш не один, что есть великое множество таких же миров. И что связаны они все в единый организм. Маркар назвал это Плеромой. И так получилось, что Миглах наш от этого организма отделился. Закрылся абсолютно непроницаемым куполом. А что будет с частью организма, если его от целостности отрезать? Правильно – погибнет он. Усохнет и прахом станет. И вот тут я, дорогой мой друг, подхожу, собственно, к цели моего визита. Я долго изучал этот вопрос, ни одну жизнь, и вот, похоже, всё на свои места стало. Я понял, как этот купол можно уничтожить. Но для этого мне твоя помощь нужна.
– Да, пожалуй, ты прав. Теперь и мои наблюдения смысл обретают. А почему ты на Верховный Совет это всё не вынесешь? Совместно-то проще решить такую задачу? Это ведь всех касается, не только нас с тобой.
–Что ты, друг мой, – Кетер наиграно рассмеялся, – неужели не понимаешь, как у нас вопросы решаются? Не помнишь дрязги и споры? Войны наши старые позабыл разве? А это всё из-за куда менее значимых проблем происходило. Мы только сейчас хоть какое-то равновесие установили, а представь, что начнётся, раскрой я такие тайны перед Советом. Мы погрязнем в распрях на сотни лет. А мир может уже и не выдержать. Точно не выдержит, по моим расчётам. У мира уже нет столько времени.
– Да уж, Кетер, в который раз убеждаюсь в твоей мудрости. Так как ты намерен разрешить эту проблему? И что от меня требуется? Говори, я постараюсь помочь.
Отец зевитов заметно оживился. Его разум, вечно жаждущий новых знаний, почуял, что слова Отца Цифры могут стать началом грандиозных открытий. Глаза загорелись, а на щеках пятнами проявился румянец. Кетер заметил по-юношески задорное возбуждение друга, улыбнулся и немного потянул время, нарочито медленно глотая вязкий ячменный напиток. Насладившись моментом, он продолжил, когда Фульгур уже начал перебирать пальцами по ручке своей массивной кружки:
