– О чём мечтаешь? До обеда всё должна отчистить, потом станешь другим помогать, – прикрикнула на меня Агот, – Или сказать господину Зигриду, что ты согласна?

Ах, он это специально делает, чтоб сдалась быстрее!

– Можете сказать, что согласна… работать, где угодно, но его предложение не для меня.

– Не спеши, ещё передумаешь, ручки-то работы грязной не знают, поломаешься и уступишь…

Я в ответ промолчала, а вдруг, она права, что сил у меня не хватит… Нет, должно хватить, не поползу я к нему на поклон, как собачонка, поджав хвост. Как там, в старину, такие котлы чистили – трава, песок, зола… То ли я в кино видела, то ли читала, но ведь запомнила, а теперь мне это пригодится.

– Где мне расположиться, чтоб не мешать? Есть тут ручей какой-нибудь? А где взять песок и золу?

– Хозяйство знаешь, значит… Пойдём, покажу, где всё, что надо, а к ручью тебя никто не пустит, не велено, поэтому воду таскать будешь, бадьи для воды в углу…

А ведь не очень-то честно играет Зигрид, хотя условия-то не обговаривали…

– Песок сама видишь где, траву нарвёшь, за золой придёшь с этим мешком, воду наберёшь в той канаве – она там чистая, хоть и канава… Да поторапливайся! Шевелись, а то на наказание за нерадивость нарвёшься, а на то, что к тебе другое отношение, чем к иным лентяям, мне никаких указаний не было – отходят кнутом, чтоб резвее работала, и вся недолга…

Кнутом? Так тут телесные наказания входу? Ну, и пусть…

Канава оказалась проточной, видно, родник её наполнял, поэтому не понимаю, почему так назвали, ведь вода чистая, прозрачная и ледяная. Сколько времени прошло, даже не догадываюсь, но спину ломило, руки перестали чувствовать холод воды, а ещё хотелось разреветься, потому что такое ощущение, что гора утвари, которую мне надо почистить, не уменьшалась. Может, мне втихаря подкладывали, пока я за водой ходила да за песком… Но вместо того, чтоб слёзы лить, я вспомнила старую сказку о Золушке и стала напевать себе под нос, чтоб поддержать себя и взбодрить, в конце концов. С чего я взяла, что победа достанется мне легко, а сдаваться я всё равно не намерена!

Завтрака не было, обеда, по-моему, не предвидится – голодом решил морить…

– Всё сделала? – неожиданно появилась Агот, укоризненно посматривая то на меня, то на всё ещё грязные котлы, – Неповоротливая ты, оставишь господина и его гостей без ужина… Отправляйся на кухню, может, там от тебя толка будет больше. Гуда, ну-ка, иди сюда, нечего конюху глазки строить, домоешь всё и на кухне помогать станешь, да живо у меня, давно у столба не стояла, видать, спина по кнуту скучает…

На кухню, так на кухню…

– Не передумала, может, сама пойдёшь к господину? – на пороге кухни задала вопрос женщина.

– Нет, – кратко ответила, на большее особо сил не было.

– Мой и чисти овощи…

Это работа только сначала показалась намного легче, потому что перемыть и начистить надо было столько, будто целый полк оголодавших солдат предстоит накормить.

А ещё в духоте я буквально через пять минут взмокла, да и голова кружилась – уж не знаю, от голода или от непривычных объёмов работы, при чём физической…

– Да ты сейчас свалишься! – наконец-то, заметила моя надсмотрщица, – Кто гостям на стол накрывать будет? Господин строго приказал, чтоб ему за столом ты прислуживала. Иди вон в угол и отдохни, да не долго, дела-то никто не отменял!

Я еле доковыляла и кулём свалилась на какие-то мешки…

– Новенькая? Ты откуда? – ко мне подошла девушка, что приносила мне овощи, пока я их мыла и чистила, – Худая и слабенькая, долго не протянешь… На, съешь, я тебя на обеде не видела, – она сунула мне кусок чего-то…

– Спасибо…

– Тебя как зовут-то?

– Аделина…

– Красивое имя, больше для благородной дамы подходит. Я – Дэгни…– успела шепнуть и, заметив приближающуюся к нам Ангот, живо отскочила.

Женщина прошла мимо, но недовольно покосилась на меня.

Что я ей сделала? Возненавидела и всё тут…

– Дэгни, не велено никому с новенькой разговаривать, ещё замечу…

Я, значит, что-то типа прокажённой, к которой никому приближаться нельзя, а уж разговаривать строго-настрого запрещено…

…К той минуте, когда надо было накрывать столы, я не чувствовала ни рук, ни ног, а в голове стоял звон, потому что то, что мне дала добрая девушка, я еле в себя впихнула, но желудок не привык к такой пище, поэтому она надолго не задержалась.

Механически выполняла всё, что от меня требовала Агот. Похоже, только ей поручили мной командовать. Спорить не было ни желания, ни сил, но было ещё одно, что позволяло мне держаться – показать свою слабость я не могла и не хотела. Сдаться в первый же день? Ни за что! Лучше среди этих горшков, котлов, гор овощей сдохну…

– Что замерла, пора на стол накрывать, бери подносы с тарелками и неси в зал!

– Хорошо, но я не знаю, где этот зал…

– Там же, где и вчера, где на столе скакала!

Вот вредина! Не скакала я там, но объяснять не стану.

– За Дэгни иди! Да пошевеливайся, сейчас уже господа с охоты вернутся!

Я тут пашу, как лошадь, а этот, наверняка, на охоте прохлаждался весь день. Вот гад! Злость прибавила сил, и я подхватила тяжёлый поднос, как пёрышко!

… Век бы этого самого зала не видеть!

Осталось подавать блюда, точнее, их вторую смену, с первой без меня справились.

Желудок возмущается, что я хожу мимо еды, но пусть лучше заткнётся, потому что ни кусочка мне со стола изверга не надо, а у гостей и хозяина пиршества пусть от обжорства несварение будет!

– Неси господину Зигриду, – сунула мне какую-то плошку Агот, – Да аккуратно, это его любимое блюдо, специально для него готовим…

Ого, у меня спецзаказ для избранного! Как хочется содержимое на этого надменного индюка опрокинуть, ну, совершенно случайно…

Я вхожу в зал и сразу же встречаюсь взглядом с тем, кого не хотела бы никогда в жизни видеть, тем более, что он так условия выкрутил, чтоб нормальная женщина не выдержала. Я выдержу, хотя к ненормальным меня причислять не стоит – упёртая, но с головой дружу, и унижать себя никому не позволю!

– Зигрид, тебе так быстро наскучила вчерашняя девчонка, что ты сослал её на кухню? Отдай её лучше мне, я не такой разборчивый, как ты – меня устроит и бревно, лишь бы дырки были на месте! Поставлю раком и стану натягивать, пока семя из ушей не польётся! – заметив меня, разразился хохотом и предложениями – одно другого гаже, один из гостей за столом.

– Точно, вчерашняя красотка… Ты прав, Густав! Неужели, такая разработанная попалась, что член в её дырках теряется, Зигрид? А рот ничего, пусть им ублажает член, мне такая подойдёт!

Я старалась как можно быстрее дойти до места, где восседал хозяин пира, но это было не так-то просто – каждый из присутствующих норовил меня схватить своей лапой, приходилось уворачиваться, стараясь не разлить то, что несла…

– Крошка, Зигриду ты не подошла, а я готов ночку на тебе поскакать! Такая кобылка мне скрасит одиночество! – ухватив меня за юбку, попытался усадить к себе на колени, – Можем прямо сейчас скачку начать, мой член готов, задиру юбку и засажу…

Я не смотрела на эти рожи. За ночь ни они, ни мысли в этих пустых головах не изменились…

– А давайте отымеем её все дружно, как вчера и хотели! Густав, придержи девку, а мы расчехлим женскую радость, пусть всеми тёплыми дырками встречает, чур, я в рот её отымею… мне эти губки приглянулись, а потом и другие проверю…

– Адела! Мне долго ждать, пока ты принесёшь еду! – рявкнул Зигрид, перекрыв своим рыком всех.

– Не зли господина, видно, и так не удовлетворила ночью, отнеси блюдо и возвращайся, – постучав себе по колену, произнёс тот, кого называли Густавом, – Мы с дружком ждём тебя, отымеем, не отрываясь от застолья, а потом, под столом ты продолжишь, отсасывая, радовать…

– Кто разрешил тебе приходить в зал? – прошипел Зигрид, едва я успела поставить перед ним тарелку, – У тебя совсем мозгов нет, женщина? Или ты решила-таки расставить ноги, чтоб порадовать всех, не уступая только мне?