Согласно официальной истории, Арстад – второй по возрасту город в Сантории и лишь на три десятка лет уступает столице. Собственно, история четырех старейших городов страны – Санторина, Арстада, Каста и Лоранны, – имеет много общего и уходит корнями в одну и ту же эпоху, когда четверо крупных феодалов, в начале девятого века были пожалованы известным лицом графскими титулами. Однако, Карл I, граф Арстада, и его ближайшие приемники, либо не были одаренными градостроителями, либо развитие собственных владений не входило в число их основных приоритетов, так как до середины десятого столетия город не представлял из себя существенного центра ремесла и торговли. Да и городом назвать его было трудно; скорее, это было всего лишь крупное феодальное поместье. Как город же, с укрепленными крепостными стенами, с несколькими тысячами населения, с развивающимися мануфактурами и торговлей, и, конечно же, с церковью под крылом (правильнее сказать – под крылом церкви), Арстад начинает упоминаться в истории средневековья во времена графа Карла VI.

И хоть события, описанные в данной книге, не имеют отношения к истории, все же будет уместно сказать еще несколько слов о процессе становления Арстада. В общих чертах, графство тихо и мирно развивалось вплоть до 1378-го года, когда особой инвеститурой оно было возвышено в ранг герцогства, опять же, вслед за своим старшим братом – герцогством Санторин. Наверное, самым серьезным препятствием в конкуренции с Санторином, для Арстада была некая пассивность и отчужденность его правителей, среди которых, образно говоря, лишь каждый пятый или шестой, отличался дальновидностью и организационными способностями. Генрих I, начавший отсчет герцогов Арстада, вообще был одним из наиболее странных представителей своей династии. Можно предположить, что он просто-напросто был опьянен своим успехом носить данный титул, и казалось, стремился разделить свою радость со всей Европой, но только не с родными землями, в которых за время своего почти сорокалетнего правления провел максимум лет пять. Кстати говоря, учитывая личностные странности его светлости, для многих остается необъяснимым за какие заслуги, собственно, он стал герцогом. Мечты и стремления Генриха I были столь же далеки и возвышены, сколь и не двигающимися с места были реализации этих стремлений. Разъезжая с бесконечными зарубежными визитами, в Арстад герцог возвращался окрыленный планами использовать опыт более развитых государств на благо своей родины. Но стоило лишь ему вернуться со своими прогрессивными и инновационными сведениями касательно строительства, вооружения или экономического развития, стоило нанять на работу ведущих зарубежных архитекторов, оружейников и финансистов, как до него долетали слухи о том, что в некотором королевстве, герцогстве или графстве было начато строительство нового дворцового комплекса, введена новая система взаиморасчетов или выведена новая порода лошадей для кавалерии. Тут герцог впадал в крайнюю степень апатичной меланхолии. Проклиная судьбу за то, что она постоянно оставляет его на шаг позади, Генрих замораживал все свои начинания, срывался с места и мчал в обозначенные земли, чтобы лично засвидетельствовать очередную прогрессивность и инновационность проводимых там реформ. А убедившись в них, с известной целью возвращался домой. Нетрудно догадаться, что этот замкнутый круг, рожденный неумением герцога отделять семена от плевел продолжался до самой его смерти. Нельзя сказать точно, к чему стремились наследники первого герцога, но по всей видимости, одной из главных их задач было не прослыть среди знати, да и среди простого народа, таким же сумасбродом, как их предок. А потому, они старались придерживаться чисто аристократической практичности, не позволявшей впадать в крайности, и поставили себе задачей номер один не стремление вперед, а сохранение стабильности.

Так, вплоть до начала шестнадцатого века, Арстад продолжал быть заурядной столицей заурядного герцогства, насколько герцогство может быть заурядным. Расцвет же его – торгово-промышленный, и как следствие политический, – начался с 1517-го года, когда титул перешел к двадцатилетнему Филиппу. Тридцатипятилетнее правление Филиппа I и сорокадвухлетнее правление его сына Генриха III, принято считать золотым веком герцогства Арстад. Про этих двух господ еще будет сказано несколько слов, но все же для настоящего рассказа, куда большую ценность представляет Арстад современный.

А современный Арстад – это четвертый по величине город в Сантории, с населением чуть больше двухсот тысяч человек. Расположен он в пятнадцати километрах от западной границы, на южном берегу Ситары и в ущелье гор, в частности между двумя самыми высокими вершинами местности – Большой и Малой Волчицами. В настоящее время Арстад – это, в первую очередь, главный туристический центр страны, как Санторин – финансовый, Каст – культурный, а Мэйвертон – научный. По всему городу, но главным образом в южной его части, разбросано огромное количество отелей, санаториев, профилакториев, туристских и спортивных баз, наряду с кинотеатрами, кафетериями, барами, ресторанами и прочими развлекательными заведениями. Исторический же район – Старый город, – представляет собой территорию, максимально приближенную к той, какую занимал Арстад в шестнадцатом – восемнадцатом столетиях. Как и должно было быть, застраивался город вдоль берега Ситары и дальше к югу, все более сужаясь к западу в прибрежную полосу, и максимально расширяясь на востоке, где находился под защитой восточной крепостной стены. К концу девятнадцатого века городские стены были полностью снесены, но для сохранения границ исторического центра, а также для удобства административного деления, правительство города решило проложить в Арстаде три основных улицы – своего рода внутренние границы. И не прибегая к особой оригинальности назвали их Южная стена, Восточная стена и Новая стена (новая, потому что на самом деле никакой стены на этом месте ранее не существовало). Еще одной особенностью Арстада можно назвать практическое отсутствие прямых улиц, а самой оригинальной в этом плане считается улица Диего Веласкеса, которая почти замыкает саму себя по неправильной окружности.

Ну, а Старый город – это сердце Арстада и истинный памятник архитектуры. Это сеть коротких переулков и мостовых, среди которых подсознательно хочется заблудиться. Это множество невысоких и прекрасно отреставрированных зданий и домов, окрашенных в яркие цвета, с заостренными оранжевыми крышами и шпилями. Это красивейшая набережная, носящая имя герцогини Амалии, возлюбленной супруги Генриха III, это несколько арочных и сводчатых мостов через реку, это площадь герцогов Арстада, с красивейшим фонтанным комплексом в центре, и лежащая прямо напротив Большой Волчицы. Это университет Арстада, основанный в середине девятнадцатого века, у главного входа в который студентов, преподавателей и гостей встречает трехметровая бронзовая статуя богини Афины. Это здание городской ратуши, некогда служившее резиденцией арстадским епископам – настоящий дворец, украшенный скульптурами ангелов, с полукруглым фронтоном и главными часами города на нем. Разумеется, это собор Святого Франциска. Заложенный в конце шестнадцатого века, и с тех пор претерпевший множество реставраций, в нынешнем виде он являет собой внушительное сооружение из двух шестидесятиметровых башен и основного здания чуть меньшей высоты, мраморный фасад которого украшают изваяния всех двенадцати апостолов во главе с Иисусом Христом.

Восточнее площади красуется дворцово-парковый ансамбль, сооруженный по приказу вышеупомянутого Филиппа I. Строительство нового дворца Филипп начал спустя год после того, как принял бразды правления герцогством в свои руки. Как уже упоминалось, именно с Филиппа начался расцвет Арстада, закрепленный его наследниками. Филипп практически не покидал пределов своих владений, и вместо того, чтобы витать в облаках, как его далекий предок, отдавал предпочтение практическим действиям. При нем в Арстаде и его окрестностях было основано несколько деревообрабатывающих фабрик, налажены пути сообщения и внутри герцогства и за его пределы – в первую очередь, это касалось реки, по которой было необходимо организовать масштабный грузопоток древесины. Основной же страстью Филиппа было строительство, и венцом его стараний вполне резонно стал дворец в стиле строгого ренессанса, из белого песчаника, который с годами становится прочнее, и что самое удивительное – белее. Позднее, дворец Филиппа I, как и парк вокруг него, перешел в государственную собственность и стал музеем истории искусств.