Я почувствовал, как на моём лице треснула кожа. Неприятно, но почему-то не так больно, как было раньше. Вполне терпимо. И ошмётки полетели перед глазами, испаряясь, словно дымящиеся снежинки. Зубы заскрежетали, превращаясь в клыки. Держать рот закрытым больше не удавалось, они стали слишком длинными. Я глухо зарычал и схватил побеждённого за горло. Приподнял над землёй, рыцарь не шевелился. Жизнь, что в нём осталась, билась одиноким светлячком, постепенно пожираемая тьмой.

Да, проклятье, как и у Светы.

Вот только это нечто мрачное, что сгустилось в теле бывшего противника, заполнило его практически до края, оставив лишь маленькую частичку настоящего Семёна. И тогда я понял, чтобы он ни говорил, но души Истинных он не пожирал. Я не знаю, что с ними происходило, но ведь он не прошёл Пробуждение, значит, попросту неспособен на это. А меч Древних помогал ему высосать только магию и энергию. Возможно, воспоминания и желания, но никак ни сами души.

Получается, что его ещё можно спасти. Это артефакт превратил его в монстра, а сам парень не превращался в Лишнего.

Как и в прошлый раз, я постарался влить в него Жизнь. И вместе с этим потянул на себя ту тёмную субстанцию, что клубилась в нём, будто дымчатый паразит. Но в отличие от моей «тётушки» почувствовал сильное сопротивление. Тьма не собиралась так просто покидать насиженное место. Она заняла тело парня, пригрелась, практически поглотила разум и волю носителя, став полноправным хозяином. А наш бой этому только поспособствовал, когда Семён стал дьявольским рыцарем.

Но и я не собирался отпускать её. Коготь с хрустом вошёл обратно в мою ладонь, а сама она покрылась костным панцирем. Со второй кистью произошло то же самое. Благодаря этому мне удалось усилить натиск на тьму. Пробив грудную клетку противника, я в буквальном смысле ухватился за извивающиеся сгустки мрака, рванув их на себя.

— Отпусти его! — прорычал я, словно дикий зверь. Нет! В тот момент мой голос стал похож на рёв Лишнего. Впрочем, от этого было даже приятно.

Тьма сопротивлялась. Неистово, дико, в предсмертном порыве. Она понимала, что ей грозит, и не собиралась отпускать полюбившуюся жертву. Цеплялась за тело Семёна, как только могла, но меня уже ничто не могло остановить.

Ещё рывок, и мне удалось разорвать дымчатые путы проклятья, отделив от них маленькую блистающую искорку. А в следующий миг я разинул свою пасть и в пару быстрых движений запихнул в неё тот самый извивающийся сгусток. Вкус, конечно же, довольно мерзкий. Словно ты ешь подгнившее брокколи. Но вместе с этим получаешь силы, заряжаешься энергией, и тебя так и тянет на подвиги.

Поборов временную вспышку эйфории, посмотрел на искорку. Она дрожала в воздухе в метре от земли. И стоило мне шагнуть к ней, как она дрогнула и в одно мгновение превратилась в прозрачный светящийся золотым силуэт парня.

— Семён? — обратился к нему я.

Тот кивнул.

— Спасибо, — выдохнул он. — Ты вытащил меня. Не думал, что это вообще возможно.

— Главное, хотеть, — произнёс я и осмотрелся.

Только тогда я заметил, что творится вокруг.

Пелена мрака спала, и нас окружило несколько Истинных с магическим оружием на изготовку. Среди них я приметил Годунова, ректор не сводил с меня взгляд. Рядом дрожал Ковригин. И поделом ему, видимо, понимал, что сейчас с ним произойдёт. Кокара, Светлова и Иволгина сидели прямо на траве в десятке метров от меня. А чуть дальше Снегова... склонившаяся над телом своего напарника.

Чёрт, и всё-таки он не вытянул.

Ида позади меня, рядом с ней Айка и Брай, рычащий на любого, кто осмелился подойти.

— Матвей, — вновь обратился ко мне дух Васильченко. — Я сожалею о том, что произошло, — он посмотрел на остальных Истинных. — Ты прав, не все такие ублюдки, с которыми довелось столкнуться мне. И всё же, — грустно усмехнулся, — будь осторожен с ними.

— Знаю, — кивнул я в ответ, чувствуя, что тело давно вернулось к первоначальному облику.

— Но мне пора, — он развернулся и сам направился к ректору. Но на прощание тихо бросил через плечо: — Но будь осторожен, ведь ты лишний и для окружающих, и по своей сути.

На тот момент я не совсем понимал, что он имеет в виду. Однако его слова меня насторожили.

Семён подошёл к Годунову, поклонился. После указал на Ковригина, который после его слов побледнел ещё сильнее. Парень что-то рассказал ректору, и тот, прочитав быстрое заклинание, прикоснулся к его лбу. Тело бывшего врага ярко засветилось, а потом исчезло в небольшой вспышке.

Внутри меня что-то шевельнулось. Тьма, которую я поглотил, рвалась наружу. Но вместе с этим я чувствовал, что с ней что-то не так. Она изменилась, стала светлее и будто бы собиралась выполнить мою волю. Сдерживать рвущуюся наружу энергию я не мог, но что с ней делать тоже не знал. Но где-то на подкорках сознания понял, на что она способна.

Бросив взгляд на плачущую Снегову, закусил губы и подошёл к телу Иды. Как ни странно, жизнь всё ещё теплилась в ней. Но с каждой секундой эта искорка бледнела и рвалась наружу. Брай и Айка понимающе расступились передо мной. Я же опустился на колени и прикоснулся к жуткой ране. Прикрыв глаза, дал возможность магии Жизни и Смерти сделать то, для чего они были созданы. Из моих ладоней хлынула сила, способная свернуть горы. Я чувствовал себя фонтаном, из которого бьёт мощный напор воды, но вместе с этим я мог управлять им. Даровать возможность погибшему вновь вернуться к жизни.

— Волков?! — крик Годунова донёсся откуда-то издалека.

В тот момент я не ощущал никого и ничего, кроме нас двоих с Идой. Мы словно стали едиными телами, слились в порыве жизни. Я отдавал ей частичку себя, желал, чтобы она вернулась к нам.

— Ах! — женщина выгнулась и сделала глубокий вдох. Её глаза испуганно смотрели по сторонам. Увидев меня, Ида дёрнулась в сторону, но магия уже выполнила всё, чего я хотел. — Кто ты?

— Госпожа Вышнеградская? — удивлённо переспросил я. — Вы не помните меня?

— Нет, мальчик, — она мотнула головой, присела и снова осмотрелась. — Где я? что происходит?

— Ида? — к нам подошёл Годунов. — Ты пришла в себя?

— А вы кто? — выпалила она.

Ректор изогнул бровь, а потом вопросительно посмотрел на меня.

— Волков? Объяснись.

— Если б я только мог, — выдохнул я, понимая, что сам опустошён.

— Ладно, — пробормотал он. — Разберёмся, — протянул женщине руку. — Ида, позволь я тебе помогу и всё расскажу. Не волнуйся, ты в безопасности.

Она робко сжала его пальцы и поднялась. Годунов улыбнулся ей, потом покосился на меня и подмигнул.

— Возвращаемся в академию. Там вы мне всё и расскажете, — с этими словами он направился к отряду Истинных, среди которых дрожал Ковригин.

Но стоило ректору приблизиться к нему, как щупленький мужичок неожиданно обрёл голос и, выхватив что-то из внутреннего кармана пиджака, вскинул над головой и закричал:

— Вам так просто от меня... а-а-а!

Его кисть взмыла в воздух, оросив траву новой порцией крови. В зажатых пальцах я заметил блистающий треугольник. Видимо, очередной артефакт, которым он не успел воспользоваться. Ковригин рухнул на колени, зажимая кровоточащую культю. А над ним уже возвышался Годунов.

— Попытка нападения на ректора академии Истинных и патрульных при исполнении карается смертью, господин Ковригин, — громоподобно произнёс Годунов. — Но беря в расчёт ваши прошлые заслуги, — на этом слове он усмехнулся, — мы поместим вас под стражу на время следствия. Уверен, нас есть о чём поговорить.

— Да это не помилование, — произнёс рядом Брай. — А самая настоящая пытка.

— Он это заслужил, — ядовито усмехнулась Айка.

Я же посмотрел на своих друзей и сграбастал их в объятиях. Даже призрачную девушку удалось стиснуть.

— Ой, — пискнула она. — Это так неожиданно и... возбуждающе.

— Умолкни, — прошептал я, не отпуская её. — Просто помолчи.

— Как скажешь, мой господин.

Эх, Айка, такая Айка...