После укола я провалился во мрак, но последнее, что увидел, был человек в чёрной одежде, стоящий рядом с иконой святого Николая Угодника во весь рост. Он впервые повернулся ко мне лицом, очень походил на дедушку Колю…
Глава 4
Долго и очень больно держала, не хотела отпускать меня баба Таня – просыпался утром в своей комнате и ждал, когда с кухни раздастся её голос:
– Саша, мальчик мой, ты любишь блины, но время работает против тебя. Не успеешь поесть горячие…
Что-то кричал ей, бежал на кухню, не умывшись, в трусах садился за стол.
– Прощаю в последний раз, – в сто первый раз говорила бабушка, – зубы почистишь сразу после еды.
В ванной – каждое утро – новое полотенце, чистота такая, что неудобно мокрыми ногами ходить по кафельным плиткам. Когда она успевала всё это делать? Готовила обед, но сама специально не ела до моего возвращения, чтобы мы вместе поели «горяченького». Любила варить борщи, грибной суп, молочные каши, от запаха которых кружилась голова. Где эта музыка домашнего тихого уюта? Всё сгинуло, исчезло, ушло в никуда. Лежу в постели, чего жду, сам не знаю. Тишина добивает, накрывает меня такой жуткой тоской, что хочется выть.
А тут ещё Дашка поселилась на время консультаций в университете, с ней в квартире – полный кавардак, вплоть до того, что в ванной на сушилке, на перекладине для занавесок и даже на держателе туалетной бумаги разбросаны трусы, бюстгальтеры, какие-то причиндалы. Я сказал отцу, что найму ей такси, которое будет возить её в дни консультаций, лишь бы она не оставалась на ночь у бабы Тани. Он, отвернувшись от меня, пробурчал обиженно:
– Бабушка завещала квартиру и Даше… И потом, ты же её старший брат.
Внутренне я понимал: окончив школу и став довольно привлекательной девицей, она оставалась примой коттеджного посёлка, никак не могла освободиться от их правил общения. Естественно, абитуриенты в университете, особенно приезжие, смотрели на неё как на девицу особого поведения. Один из кавказцев припёрся вместе с ней на квартиру, правда, тем самым сильно напугав её, а мне пришлось показать ему на дверь. Законы гор он знал и уважал, пожав мне как старшему брату руку, всё же сказал:
– Привэды эё в порадок, да-а, а то бэда будыт…
Она собирается поступать в полиграфический, почему не знаю, но явно бабушкиных и отцовских наклонностей здесь нет, литературой и редактурой в её увлечениях даже не пахло. Наверное, туда – проще поступить, чем в МГУ или другой вуз. «Не до жиру, – сказал отец, – тем более там мой товарищ – проректор. А издателей сейчас как собак нерезаных, так что без работы не останется».
Я же на полном серьёзе стал подумывать о покупке новой квартиры для Дарьи. Мне совсем не хотелось уходить из намоленного жилья, в котором дед Николай и баба Таня прожили всю жизнь: до сих пор с почтением отношусь к комнате дедушки, которую все называли кабинетом, рассматриваю его книги, бумаги, фотографии. На дверном косяке, у шкафа, храню графитные чёрточки, видимо, пометки о росте сына Юрия в разные годы его жизни. Здесь же стоят новые телевизор и стереосистема с записями, на большом письменном столе, покрытом зелёным сукном, лежат мой ноутбук, шахматная доска с фигурками, к которым прикасались пальцы деда. Комнату бабушки я стараюсь вообще не открывать, слишком недавно она оставила меня, так рано лишила самого дорогого – настоящей любви. Вот парадокс: чем дальше она отдалялась от моего отца, тем сильнее и крепче любила меня, своего внука, рождённого её сыном.
Похоронили бабу Таню в одной ограде с дедом, с большим трудом прорвались на закрытое уже кладбище: опять помогли деньги и связи Бобо Константиновича. Я слышал, как он сказал помощнику в сердцах: «Да сунь ему в глотку пачку, пусть подавится!» Местный начальник не подавился, меня как внука погладил по плечу, приговаривая: «Поплачь-поплачь, парень. Ты самый скорбный из них…»
Виделись мы с Бобо после Севера редко, я даже подумал: к чему было затевать весь этот цирк с советом директоров, переживать трагедию с утопленниками на реке, выдвигать идеи с фондом, да ещё под именем моего деда. Слава богу, у меня есть пока деньги, дедушкины, хватит и на жизнь, и на Дашку, и на отца с мамой. Я не звонил, не ходил к нему в офис, правда, мне сообщили, что он находится в большой командировке в Арктике, прокладывает условные трассы будущих нефте- и газопроводов. Наконец узнал, что он спустился на юг, до Каспийского моря, а из Туркмении – вдруг звонок, сказал буквально два предложения:
– С управделами сходите в ЦМТ (центр международный торговли), присмотрите офис для фонда. Себе подбери апартаменты для встреч и переговоров, может, и жить туда стоит перебраться. Квартиру деда и бабушки законсервируй, так тебе будет легче, без ежедневных воспоминаний. До скорой встречи…
* * *
Знаменитый когда-то ЦМТ на набережной Москва-реки, в который я попал с отцом на новогодний праздник, потускнел и постарел. Но петух с часами в центре вестибюля – остался, эта память детства не раз приходила ко мне во сне. Управделами холдинга, бывший хозяйственник из Совмина по фамилии Демидов, действительно походил на петровского любимца в расцвете сил: какая осанка, царственный поворот головы, какие белые пухлые ладони. Он сказал, что у него «всё посмотрено, всё готово и проверено». В пяти офисах-комнатах со всеми удобствами могли разместиться не только десять будущих сотрудников фонда, там можно без проблем держать целый взвод. Апартаменты для президента брали своей деловитостью: на удивление, ничего лишнего, несколько комнат, в одной – большой стол для переговоров, неширокая стандартная барная стойка для фуршетов и кофе, кабинет с необходимой для работы техникой и телефонами, на удалении – спальня с отдельным входом в санузел, где вся атрибутика вплоть до халатов и мягких тапочек.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
