Показалось, женщина нисколько не смутилась и, не меняя выражения лица, спокойно ответила:

– Витя сначала его мне хотел на хранение отдать, а в последний момент передумал. Сказал, не бабское это дело – государственные секреты оберегать, брат сохранит.

В голове Макса сразу же созрел план: рано утром нужно отправляться в Дружичи. Если пакет так нужен совершенно незнакомым людям, значит, что-то в этом мире важное происходит, напрямую касающееся его брата.

– Мариша, мне необходимо срочно съездить за тем свертком. Давай я отправлю тебя домой.

Заметив, как недовольно и обиженно опустились уголки ее губ, объяснил:

– Мариша, так надо. Одному мне будет сподручнее. А как приеду, сразу же загляну к тебе и мы вместе определим, что там Витька припрятал. Договорились?

Всем своим видом демонстрируя отчаянное несогласие, женщина все-таки подчинилась. Пока Марина с недовольным видом собиралась, Макс вызвал по телефону такси. Через несколько минут раздался звонок: диспетчер сообщила номер, марку и цвет машины. Когда же провожал родственницу и расплачивался с водителем за ее доставку «до подъезда», Максиму показалось, что на этом авто он сегодня уже катался. Впрочем, это не столь важно, решил он, главное, чтобы Марину доставили домой в целости и сохранности. Все-таки она родственница, да еще с претензией на нечто большее.

Поднявшись в квартиру, он решил поспать три часа. На будильнике три ночи, значит, в шесть утра – подъем…

Когда мне плохо – она всегда рядом. Но когда она рядом – мне всегда плохо… Кто являлся автором этих слов, Сергунчик Козалёв хоть убей не знал, но мог запросто подписаться под каждым из них и понравившейся фразой в целом. В его жизни женщины играли огромную роль, потому как он слыл Бабником с большой буквы. Но терпеть каждую из представительниц, так называемого, слабого пола более суток он не мог на уровне физиологии. Козалёву требовались все новые знакомства, бурные сражения и, конечно, безоговорочные победы.

Не сказать, что Сергунчик был внешне неотразим и занимал место в рейтинге мужской красоты где-то между Аленом Делоном, Томом Крузом и Данилой Козловским. Скорее наоборот: крючковатый нос, маленькие бегающие глазки, тонкие губы вокруг неожиданно большого рта не делали его привлекательным в мужской массовке жизни. Но у Сергунчика был дар: он умел нравиться дамам и говорить им именно то, что они хотели услышать в данный момент. Со временем это ловеласское искусство лишь развивалось и совершенствовалось.

По самым скромным подсчетам, Сергунчик перезнакомился с неимоверным количеством представительниц противоположного пола, знакомясь и совращая их везде, где только было возможно. Когда возможности не было никакой, он все равно шел напролом к вожделенной цели, и в большинстве случаев не без успеха. По этой причине на боевом счету московского Казановы числились победы невероятные, яркие, дерзкие и безоговорочные. Список "трофеев" поражал разнообразием: от классной руководительницы младшего сына и бортпроводницы рейса «Москва – Симферополь» до жены иностранного посла одного маленького европейского государства и директора крупного предприятия легкой промышленности. Наивысшим достижением виртуозного дамского перехватчика стала заместитель председателя комитета Государственной Думы, которая числилась в записной книжке Сергунчика под кодовым наименованием «Нинок из Госдумы».

По молодости он еще как-то пытался вести подсчет своим амурным победам, но годам к 25 плюнул на это дело и установил себе норматив:

минимум одна новая женщина в неделю, и никаких гвоздей. Намеченный план в целом выполнялся, а иногда даже по-стахановски перекрывался с лихвой. Оттого получалось, что, достигнув вполне зрелого возраста, любвеобильный Сергунчик лихо оприходовал, по самым скромным подсчетам, женское население небольшого райцентра.

Впрочем, это было не единственным талантом Козалёва. Он умел договариваться с людьми по любым вопросам. Поступив по юношеской глупости в военное училище, Сергунчик скоро понял, что сел не в свои сани: подчиняться и жить по уставу для деятельного Козалёва оказалось архитрудно и мучительно. Но открыто заявлять о своих намерениях в эпоху генсека Брежнева было опрометчиво. Обязательно нашелся бы доброхот поучить уму-разуму: «На ваше образование страна потратила большие деньги, а вы…». Хитрый Сергунчик ждал нужного момента и дождался его в 1991-м году. Когда все полетело в тартарары – государство, вооруженные силы, прежние авторитеты, ориентиры и ценности, – Козалев на всякий случай сослался на болезнь и залег в госпиталь. Там он познакомился и близко сошелся с врачом, который за деньги поставил Сергунчику нужный диагноз и снабдил липовыми рентгеновскими снимками, результатами анализов и компьютерной томографии хронически больного и недавно скончавшегося человека. Поскольку с подобным медицинским вердиктом пациент был обречен и ему следовало думать уже о душе, военно-медицинская комиссия безоговорочно списала Сергунчика из рядов защитников Родины, назначив несчастному пенсию по инвалидности.

Жизнерадостный и пышущий здоровьем «инвалид» принялся с утроенным усердием реализовывать себя в зарождающемся отечественном бизнесе. Тут его умение договариваться стало определяющим, вследствие чего к нему все чаще стали обращаться с просьбами различные люди. Одним необходимо было прийти к консенсусу с партнерами, другим – поладить с несговорчивыми властями, третьим – определиться с бандитской крышей. Постепенно клиентура Сергунчика росла и в статусе, и в численности, и он сумел даже открыть собственное дело. По этой причине, когда в полдень к нему в кабинет в арендуемом офисе на окраине Москвы бесцеремонно ввалились двое мужчин, он не удивился, лишь про себя отметил, мол, своего личного секретаря Ксению пора менять. Как она только посмела без доклада пустить к нему двух посетителей? Но, несмотря на моментально созревшее решение, на его лице праведного гнева не обозначилось. Школа есть школа.

– Чем могу служить? – с готовностью, но настороженно заулыбался незнакомцам Сергунчик. Иного поведения он позволить себе не мог, так как вспомнил: вооруженного громилу-охранника вместе с личным водителем час назад отправил с поручением в свой загородный дом. Получалось, защиты ждать неоткуда: в лучшем случае они вернутся часам к шести вечера.

– Это ты, дорогой, правильно сформулировал – служить. Несмотря на твои многочисленные аферы, от тебя требуется кое-что сделать для родного Отечества, – безразличным тоном четко обозначил стоящие задачи один из мужчин.

Сергунчик интуитивно почувствовал неладное, но снова не подал виду.

– Простите, какие аферы? Совершенно не понимаю сути нашего разговора.

И, кстати, с кем имею честь разговаривать?..

– Опять правильно сказал: имеешь честь. Мы для тебя самые что ни на есть уважаемые люди, потому как именно от нас сейчас зависит, отправить тебя на нары лет на пять за мошенничество или поручить задание, за выполнение которого тебя, может так статься, оставят в покое. – Произнося свою тираду, собеседник смотрел в глаза Сергунчику. От этого уверенного и холодного взгляда у того душа уходила в пятки.

– Повторяю, я вас не понимаю и даже не представляю, о чем идет речь…

– Очень даже хорошо представляешь, – фамильярно перебил Сергунчика незнакомец. А затем, не меняя интонации, продолжил: – Ты – Сергей Викторович Козалёв. Твою биографию мы хорошо изучили: знаем, где учился, на ком женился, как сумел соскочить и сколько бабок за это заплатил. Кроме всего, мутный у тебя сегодня бизнес. Знаем, чем сейчас промышляешь. Прижать тебя, как два пальца… Но я сейчас не об этом. Ты когда-то учился с одним человеком, и нам очень нужно, чтобы ты его навестил и доставил в Москву. По-хорошему, добровольно, без скандала, но доставил в Москву. В этом конверте найдешь все необходимые инструкции. – Незнакомец бросил на стол серый конверт. – Срок тебе – четыре дня. Или примеришь тюремную робу.