В купе мрачные мысли моментально рассеялись: там восседала весьма привлекательная молодая женщина. Сергунчик мимоходом бросил косой взгляд на ее коленки, затем – в глаза и тотчас обнаружил в них отраженное эхо собственной эрекции. Девушка была не просто хороша собой. В ее огромных голубых глазах, обрамленных густыми и длинными ресницами, плясали чертики. А уж они-то известные пособники в греховных амурных делишках. Сергунчик же в этой ипостаси считал себя даже не профессором, а своего рода академиком. Козалёв привычно принял боевую стойку, и его понесло.

– Сегодня с самого утра у меня удачный день, – вальяжно развалившись напротив яркой барышни, начал он заливаться соловьем. – Утром получил очень выгодный контракт от коллег из Испании. Моя фирма будет строить у них отель. В обед интеллигентно пережил неприятную процедуру развода с уже бывшей женой… А вечером встретил вас – женщину моей мечты. Скажите, прекрасная незнакомка, как вас зовут?

– Юля. – Девушка, казалось, немного опешила от столь мощного напора словесной наглости.

– А я Сергей Викторович. Для вас просто Сережа. Я знал, я чувствовал, что сегодня должно произойти нечто необычное, возвышенное и важное. И вот небеса посылают мне в попутчицы вас, Юленька. Скажите, вы верите в провидение?..

Молодая особа ничего не успела ответить Сергунчику, как в проеме купе нарисовалась фигура мрачного мужика с чемоданом. Явление такого соседа с ходу омрачило радужные перспективы Козалева на пикантное коротание дороги. К тому же, судя по враз защебетавшей Юленьке, он предполагался не то мужем, не то ее родственником.

Наверняка зануда и придурок, в сердцах резюмировал Козалев. И как такой хрен умудрился заполучить столь очаровательную особу? Разве что сказочно богат, хотя внешне особенно не видно. Скорее, похож на провинциального фермера, эксплуатирующего трудолюбивых китайцев на луково-чесночных плантациях в необъятном Зауралье.

Но новоявленный сосед, вопреки ожиданиям и непрезентабельному виду, оказался очень даже компанейским и обстоятельным мужиком. Во всяком случае, уже через несколько минут общения после отправления поезда он мимоходом подал молодой жене не терпящую пререканий команду, мол, накрой на стол. Юля тотчас принялась потрошить дорожные сумки.

Сергунчик, не теряя времени, отправился к проводнице за стаканами. За окнами медленно уплывал пригород сытой Москвы, сменяющийся перелесками в окружении дачных застроек. В вагоне было тихо, только из купе проводника слышались смех и речь с сильным украинским акцентом. Дородная обрусевшая хохлушка щебетала с двумя мужчинами, также пришедшими заполучить драгоценные емкости.

– Ой, не надо меня уговаривать, я и так соглашусь! – ворковала она.

В ответ один из собеседников отвесил проводнице незатейливый комплимент, на что она быстро прореагировала по-своему:

– Мужчина, я всё понимаю. Вы такой обаятельный, но не до такой же степени! Оставляйте залог в десять рубликов и берите два стаканчика напрокат.

Когда первая партия просителей удалилась, Сергунчик протянул проводнице синий полтинник:

– Возьму у вас три стаканчика? Скоро верну.

Козалёву показалось, что проводница, получив от него столь нежданно щедрый задаток, в момент просканировала его насквозь, вплоть до самых тайных сексуальных помыслов.

– Возьми, хлопчик… Что, будете горилку попивать и дивчину спаивать? Це гарна дивка! – звонко зацокала языком противная баба.

После этих слов застенчиво шевельнулась даже видавшая виды пошарпанная совесть Сергунчика, заставив щеки хозяина зардеться, а глаза – опуститься вниз. Молча Козалёв направился восвояси, ощущая спиной пронзительный и лукавый взгляд проводницы. Захотелось побыстрее скрыться в купе, и, едва дернув податливую дверь своего временного ночного пристанища, Сергунчик словно попал в иной мир. Стараниями Юли там был уже накрыт походный стол, витали ароматы не успевшей остыть жареной курицы, чесночной колбасы, малосольных огурцов и еще какой-то аппетитной закуски. Сергунчик даже на минуту забыл о провоцирующих коленках Юли.

– Молодец, – похвалил гонца тучный мужчина, – меня зовут Григорий Васильевич, а тебя вроде как Сергей. Давай, Серега, наливай. Дорога дальняя, а с хорошим человеком её можно сократить вдвое.

Щедро налили и дружно выпили. Душа Сергунчика принялась просить романтики, а попа – приключений. После третьей стакано-рюмки Григорий Васильевич заметно окосел и принялся нести всякую чушь насчет всемирного кризиса и усиленно грозить его заморским организатором кулаком. А когда компания приговорила еще и половину бутылки, выставленной на стол Сергунчиком, мужчина вмиг отрубился, уронил голову на грудь и мощно захрапел. С большим трудом Сергунчик и Юля уложили Григория Васильевича на полку, прикрыв одеялом.

– Вы в командировку в Минск или просто так, погулять и развеяться? – чтобы хоть как-то скрасить возникшую ситуацию, затеяла светскую беседу Юля.

– В командировку. А Григорий Васильевич вам кто? Муж? – Козалёв решил провести разведку для определения последующей тактики.

– Скажем так, очень хороший знакомый. Он мне помогает во всем.

Сергунчик взглянул на соблазнительные коленки молодой женщины и представил себе, в чем именно и как может помогать ей этот старый хрыч. Юля, уловив реакцию Козалёва, вдруг засуетилась.

– Давайте все уберем. Я на столе приберу, пойду стаканы помою, а вы пока ложитесь.

– Щас! Считай, что я уже лег, – хотел мгновенно выпалить Сергунчик, но вместо этого, глядя в Юлины глаза, томно проворковал:

– Давайте еще немного выпьем, а потом я помогу вам убрать со стола. Вечер сегодня какой-то особенный. Мне кажется, мы встретились с вами не случайно. Я точно знаю: судьба никогда не захлопывает одну дверь, предварительно не открыв перед нами другую…

По благосклонной улыбке Сергунчик мгновенно определил: она давно уже не против упрочить знакомство, но молодецкий храп Григория Васильевича звучал для шкодницы как набат возмездия.

– Подождите меня всего одну минуту, – попросил московский Казанова и вышел в коридор.

Еще на подходе к служебному купе Сергунчик услышал голос проводницы со специфическим сильным украинско-одесским акцентом, обращенный к кому-то из подвыпивших пассажиров, решивших закрепить успех пивом:

– Вы уходите – слава богу или остаетесь – не дай бог?

Когда проводница не без усилия наконец выпроводила любителя пива восвояси и осталась одна, Козалёв театрально просунул в дверной проем свою физиономию и отвесил даме хотя и сочный, но изрядно преувеличенный комплимент насчет ее дивной фигуры и ни с чем не сравнимой доброты. В ответ та одарила Сергунчика недоуменным взглядом.

– Мужчина, и шо вы разоряетесь без копейки денег?

Козалёв тут же протянул даме двадцатидолларовую купюру, и едва зеленая бумажка ловко скрылась где-то в закромах необъятной груди маститой работницы железнодорожного транспорта, высказал свою просьбу: на пару часов ему требуется отдельное купе, и чтобы его никто там не беспокоил.

– Шоб не беспокоили, тоже денег стоит, – нахально ухмыляясь, заявила проводница и после того, как Сергунчик протянул еще одну зеленую бумажку, коротко разрешила: – Иди в девятое купе, баловник…

Два раза Сергунчику говорить было не нужно. Уже через несколько минут в девятом купе он в компании повеселевшей Юли разливал по стаканам оставшийся коньяк. В промежутках между скоропалительными тостами Сергунчик щедро высказывал восхищение красотой очаровательной собутыльницы, выбирая наиболее удачный момент для решительной атаки. И тот не заставил себя ждать.

Они уже сидели рядом, и вдруг Юля нетерпеливо шевельнула ногой. Достаточно было этого чуть заметного движения, резкого, нервного, выражавшего досаду, а быть может, призыв, чтобы Сергунчик с готовностью встрепенулся, как кавалерийский конь при звуке трубы, и, живо обернувшись, потянулся к ней. В этот момент в дверь купе кто-то постучал. Сергунчик и Юля вздрогнули. Кто-то нахальный и грубый требовал немедленно появиться на свет божий, если, как было сказано, находящиеся внутри не желают познакомиться с милицейским патрулем. Юля с тревогой посмотрела на кавалера, а тот с досады только и выпалил: