Не смотря на наш статус, моя семья крайне редко, лишь в честь особых дат или праздников, устраивала такие масштабные мероприятия, поэтому я была крайне удивлена, когда неделю назад мама сообщила о вечеринке в честь моего дня рождения.

Конечно же, я не была против и была безмерно счастлива такому событию. Мы начали подготовку немедленно, так как времени особо и не было. Но глядя на украшения зала, на эти лампочки вдоль шатра и висящие с потолка, на сервированные столы с живыми цветами и салфетками молочного цвета, а также на фотозону с цифрой «15» и моим именем, сделанную в золоте на фоне полотна, похожего на кусок мрамора с отливом такого же цвета – я понимаю, что мы проделали отличную работу.

Я задуваю свечи под крики и аплодисменты гостей, которые по очереди начинают обнимать и поздравлять с днём рождения.

Среди гостей мои бабушка Амара и дедушка Антонио, дяди и тёти, приехавшие из Монцы и Неаполя, что было странно. Кузины и кузены, которых я не видела несколько месяцев с момента рождества, а также коллеги отца по бизнесу, политики, среди которых есть также сенатор Гильберт, несколько капитанов Каморры и, конечно же, его консильери Марио Кастелано.

– С днём рождения, принцесса! – папочка целует макушку, пока мама обнимает меня за плечи, присоединяясь к поздравлению отца.

Он протягивает из-за спины руку, в которой держит бархатный футляр в квадратной форме синего цвета. Папа открывает коробочку, а в ней лежит цепочка с моим именем, выполненная в тонкой огранке с маленьким бриллиантами. Изящно и просто. В стиле Капо.

Он достаёт цепочку и помогает застегнуть её на моей шее.

– Ты такая красивая и такая взрослая, Իմ կյանքը. (прим. с арм. «Моя жизнь».), – сквозь слёзы произносит мама.

– Будь всегда счастлива, принцесса, а мы с мамой сделаем всё возможное для этого, – говорит папа и, бросив на маму взгляд, который понимают только они, уходит.

– Сегодня вечером нам нужно поговорить кое о чём важном, моя дорогая, – говорит мама, убирая прядь волос за ухо и гладя мою щеку, оставляя нежное прикосновение на моей коже.

– О чём? – спрашиваю я, загоревшаяся и взволнованная после её слов.

– Потом. Сейчас развлекайся, ведь это твой праздник, – мама целует меня на прощание и уходит, оставляя меня одну.

Но моё одиночество длится недолго, потому что ко мне подбегает мой семилетний брат и обнимает меня за талию. Люцио такой высокий для своего возраста, но немного хиленький, отчего сильно расстраивается, ведь будущему Капо нужно быть «сильным и смелым, как супермен». Так он говорит именно об отце, а не о Кларке Кенте.

Люцио дарит мне сделанный своими руками кекс, целует в щёчку, когда я нагибаюсь, и убегает к своим кузенам, поджидающим его в стороне. Он молчалив и скромен, и да, он печёт невероятные кексы.

Положив подарок на стол с подарками, я собираюсь подойти к моей кузине Марине, но чья-то рука останавливает меня и тянет обратно.

Я разворачиваюсь и от шока мои глаза лезут наверх. Я знала, что вечеринка в честь дня рождения дочери Капо является важным событием для членов Каморры, но не предполагала, что он будет здесь.

Данте Кастелано собственной персоной стоит передо мной в сшитом на заказ костюме серого цвета под оттенок своих глаз. Он высокий и статный, его лицо гладко выбрито, волосы уложены так, что ни одна прядь не смеет выбиться из укладки. Как обычно, он слишком серьёзен и тих, даже сейчас, такое ощущение, что его просто заставили прийти на вечеринку, что вполне возможно.

Данте старше меня на три года и, если в детстве мы ещё дружили, то после того, как прошла его официальная церемония посвящения в Каморру в возрасте тринадцать лет, он перестал разговаривать и обращать на меня внимание, когда приходил к нам с отцом, а спустя годы, я практически перестала его видеть в особняке, не говоря уже о том, что мы не обмолвились и словом на тех мероприятиях, на которых нам удавалось быть обоим.

Поэтому да, я удивлена его появлению на моём празднике. А ещё я смущена и чувствую, как мои щёки начинают заполняться ярко-красным цветом, от того, что сам Данте здесь, на моём празднике, и прикасается ко мне. Прямо к моей коже.

О, Боже!

Я была влюблена в не очень разговорчивого мальчика в свои семь, а потом в десять – в хмурого парнишку. Он был центром моего внимания, моей детской влюблённостью, поэтому сейчас, когда он стоит передо мной весь такой красивый и повзрослевший, мои ноги начинают подкашиваться, а легкие перестают работать.

– Привет, – только и всего я могу произнести с дрожащим голосом, выдавая свою нервозность и смущение.

Он ухмыляется отчего его губа дёргается. Данте Кастелано улыбнулся!

Такого давненько не было, и я даже забыла каким может быть его лицо, когда он расслаблен.

Данте красив и обаятелен, я много раз слышала, как о нём говорили девушки на различных светских мероприятиях, на которые меня брали родители. Он был популярен среди наших девушек, но, конечно же, ни о каких романах с ними не могло быть и речи, однако его можно было заметить в журналах и жёлтой прессе с девушкой или несколькими в клубах, ресторанах и на футбольных матчах. Среди них не было одной и той же, они менялись на каждой фотографии.

А сейчас он здесь, на моём празднике, стоит и не отпускает мою руку. Он слегка поглаживает кожу на запястье, словно не замечая и не контролируя этого, а после притягивает к себе чуть ближе. Не так близко, чтобы нарушить границы приличия, но достаточно, чтобы люди могли заметить и начать шептаться.

Его серые глаза устремлены на меня, но он молчит и не произносит ни звука, возможно, даже не дышит, не уверена. Данте достаёт из кармана брюк какой-то предмет, который блестит под светом ламп, в такой самоуверенной манере, что это раздражает, но и восхищает.

Краем глаза я вижу, как гости смотрят, нет, пялятся на нас. Даже отец стоит с мамой и не предпринимает никаких действий, но я могу увидеть его сощуренные, как у ястреба, глаза, которые следят за каждым движением.

Что-то холодное, что приложили к моей коже, возвращает мой взгляд к Данте, который всё также молчит и смотрит пристально на меня с ухмылкой на лице.

Я опускаю глаза на запястье и вижу браслет. Он полностью выполнен из белого золота с изумрудами. Он прекрасен и тесно прилегает к запястью, когда Данте застёгивает его.

Его подарок прекрасно сочетается и смотрится на моей смуглой коже, он блестит и переливается всеми оттенками зелёного. У меня перехватывает дыхание от красоты и ощущений.

– С днём рождения, зеленоглазка.

Это прозвище. Он не забыл.

Данте всегда называл меня так в детстве и мне это нравилось. Сейчас же это вызывает трепет в моей груди, а ещё то, что он поднимает мою руку к своим губам и нежно целует костяшки, задержавшись на них дольше, чем это было необходимо. Этот жест абсолютно невинный, но он впервые прикасается ко мне таким образом. Мне же это кажется таким интимным, что я перестаю чувствовать почву под ногами и вот-вот упаду.

Но этого не происходит, потому что Данте ведёт меня в центр зала, приглашая на танец. Звучит медленная классическая музыка и он притягивает меня к себе и кладёт мою свободную руку к себе на плечо, а вторую сжимает в своей.

Мы начинаем медленно покачиваться из стороны в сторону. Одни в центре зала, среди десятков гостей.

Его рука лежит на моей спине. Казалось бы – естественный жест, но он вызывает трепет в груди у влюблённого подростка.

– Ты стала очень красивой, что невозможно не заметить, – шепчет Данте.

Ох…

Я прикусываю язык, чтобы убедиться, что это не сон. Металлический вкус говорит об этом, когда тёплая жидкость наполняет мой рот.