Любите ли вы гулять в парке? Хотя, нет – спрошу по-другому. Есть ли у вас знакомый ворон, с которым вы можете прогуливаться в парке? Дело в том, что вороны одни из лучших рассказчиков, такие истории знают, сказочники обзавидуются. Уж поверьте мне, я с такой птицей знаком и знаю, о чём говорю.

Вот представьте – идёт густой снег, косой штриховкой перечёркивает деревья, скамейки в парке. Голова ворона выныривает из снежных нитей, как челнок у ткацкого станка:

– О чём я говорил? Ах, да! О том, что зимой охотно веришь в судьбу, в высший божий промысел. Да оно и понятно, время то вокруг волшебное – разгар Сочельника. Из таких пустяков чудеса могут возникнуть, остаётся только удивляться. Вот, например, пуговица.

– Пуговица?! Даже и не знаю, какое с ней чудо может случиться… Разве что, проглотить её по неосторожности.

– А вот и не скажите! Завтра могла бы произойти замечательная история, но она не завяжется именно из-за этой самой пуговицы. Вот послушайте! Наблюдаю я за одним молодым писателем. Каждую пятницу он ходит в гости к милой старушке. Проживает та недалеко от Гоголевского бульвара, в квартире под самой крышей старого и очень заслуженного дома. Обитает она там с котом, добротными плюшевыми креслами, вся в зеркалах и театральных афишах. А! Забыл сказать, старушка эта раньше служила в театре костюмером. Собственно, она с шитьём и сейчас помогает, перед особо важными премьерами. Вот, за театральными историями наш писатель к ней и заглядывает.

Чай пьёт да всякие интересности в блокнот записывает. Мечтает он сотворить книгу. Но беда его в том, что пишет он, вроде, правильно да грамотно, а читать скучно. Душа за буквами не угадывается.

Завтра, в ранних зимних сумерках, выйдет он от старушки, застёгивая на ходу пальто. На втором пролёте лестницы, пуговица выскользнет из пальцев, повиснет на секунду на истончившейся нити и сорвётся. Зацокает весело вниз по ступеням. Рванёт писатель за ней, по пути оттолкнув какую-то тётку с сумками. Бормотнёт сквозь зубы – то ли извинение, то ли ругательство, там и не разобрать будет.

Пуговицу он, конечно, поймает. В пыли весь вымажется, взмокнет от усилий. Из подъезда на улицу вывалится, а волхвов и не заметит. Только хвост ярких одежд за углом и мелькнёт.

А ведь могло быть по-другому, если бы не пуговица. Спускался бы он по лестнице и встретил девушку. Да, да, не толстую тётку с сумками, как ему со спеху-то показалось, а вполне симпатичную и нежную девицу с тортом. И случилось бы чудо, та самая любовь с первого взгляда, о которой в книгах пишут. И после этой встречи стал бы он сочинять совсем другие истории. И сразу бы все театральные зарисовки наполнились жизнью, закрутились вихрем, ожили. Вот вы знаете, что такое любовь? То самое кружение в танце. Я, когда за моим писателем подглядываю, это очень хорошо ощущаю – танец и кружение. Вот он только из метро выходит, а мне сверху бульвар зимой видится, как белая река. И несёт она человечков внизу, как малых рыбёшек. Только иногда чей-то пестрый шарф, как плавник промелькнёт. И ширь такая грудь распирает, хочется кружиться и петь… Это и есть любовь.

Писатель наш потом в подъезд нырнёт, а я его уже у окна выглядываю, с подоконника. Высматриваю, как они там со старушкой чай с печеньем пьют, все такие домашние и оранжевые, под бахромчатым абажуром. С котом вот подружился, славный такой кот – иногда меня через форточку в квартиру пускает, пообщаться. Конечно, когда хозяйки дома нет. Зачем старушку то зря пугать?! Да–а–а… жаль, что так любовь и не случится. А всё из-за пуговицы.

– И что, ничего поделать нельзя?! Ну, может вы адрес писателя знаете? Так я подъеду, объясню. Как смогу, конечно.

– Пустое дело, мой друг. Писатель наш скорее оторвёт эту пуговицу, чем будет её пришивать. Да и сами понимаете, как–то это неправильно, вот так вот в лоб в тонкие материи вмешиваться. Хотя… я же могу попробовать через кота действовать! Кот – животное наиумнейшее и очень ловкое.

– А волхвы? Как же с ними?

– Волхвы?! Кришнаиты! Они к Арбату пойдут. Когда писатель наш счастливой птицей из подъезда вылетит, из-за угла только хвост ярких одежд и промелькнёт. Но так и должно быть. Пусть волхвы остаются волхвами. Это же только символ, главное, чтобы вы в них поверили.

На следующий день, в самый Сочельник, недалеко от Гоголевского бульвара, в квартире под крышей старого и заслуженного дома, мелькнёт в зеркалах кошачья лапа.

– С чем это ты там, негодник, играешь?! Это же пальто нашего гостя, почти оторвал пуговицу! Вот что, голубчик, пока вы тут чай пьёте, я вам её быстро пришью. И даже не спорьте! Делов-то, на копейку, пуговицу пришить.

***

Обычно, после прогулки мы взлетаем. Ворон – над городом, а я вслед за ним. И ничего, что только в мыслях, полёту не всегда нужны крылья. Мы видим белую реку бульвара и слышим голубой звон ранних зимних сумерек. И несёт река человечков внизу, как малых рыбёшек, мелькают пестрые плавники шарфов. А чудеса прорастают из пустяков, в кружении и танце. Впрочем, оно и неудивительно, время то вокруг – волшебное, самый разгар Сочельника.

Из всех традиций «Обсерватории 115», более известной как Специальная астрофизическая обсерватория Российской академии наук, Абдулкадыру Тамбиеву, самому молодому старшему научному сотруднику, самой нелепой казалась большая новогодняя елка в башне БТА. Каждый год ее упорно ставили под звездным мозаичным куполом, украшая не только старомодными игрушками, но и электрическими гирляндами. В 2046 году это выглядело совсем странно. Люди давно перестали придавать значение празднованию Нового года. Смена цифр на календаре ни для кого, кроме совсем уж пожилых людей, не означала больше ни радости, ни надежды. Долгими зимними вечерами гирлянды одиноко перемигивались, как допотопные вычислительные машины. А это совсем уж было не к месту, если учитывать постоянные разговоры о необходимости замены старенького научного оборудования.

Вот и сейчас Абдулкадыр так торопился в отдел дешифровки сигналов, что чуть не зацепился за провод гирлянды. Впрочем, ворчать не было ни времени, ни желания. Данные можно было, конечно, переслать. Но это лишило бы Тамбиева радости видеть светлую улыбку красавицы Айшат Джанибековой, тоже научного сотрудника. Правда, младшего и еще очень молоденького научного сотрудника, но науке это совсем никак не мешало.

Вручив коллеге свежие распечатки и файлы с ночной вахты, Абдулкадыр привычно пошел к кофеварке.

– Тут какой-то странный код сигнала внутри, – сказала Айшат. – Как будто какой-то допотопный и не наш.

– Оборудование старое чудит. Советское еще, – перекрикивая шумную кофеварку, сказал Тамбиев, но почему-то сам себе не поверил. А когда рабочий дешифратор тоже не распознал код, молодые научные сотрудники переглянулись и, особо не сговариваясь, потянулись к мобильным телефонам. Старенький Гугл частенько помогал при сбоях. Вот и сейчас, сосканировав код, они почти сразу услышали из динамика спокойный, без малейшего надрыва и эмоций машинный голос…

***

Говорит звездолет «Аполло-2032», говорит звездолет «Аполло-2032». Если вы слышите нас на Земле, вы знаете, что четырнадцать земных лет назад, 15 июля 2032 года мы отправились в первую международную межпланетную экспедицию на Марс. На борту корабля было 512 колонистов и 206 членов экипажа. На восьмые сутки экспедиции в топливном блоке произошла авария, которая вывела из строя двигатель и большую часть оборудования связи. Земля потеряла нас четырнадцать лет назад. Наверняка вы считаете экспедицию погибшей.