— Мистер Дарси. Я знаю, что это немного странная просьба, но не мог бы ты провести для меня незаметное наблюдение?
Мистер Дарси дергает одним из щупалец в знак согласия.
Сакура сияет, нежно сжимая его.
— Видишь ли, это то, что мне нужно, чтобы ты сделал…
Штаб-квартира Акацуки
Три куная одновременно попали в центр мишени на дальней стороне поляны, но Итачи неудовлетворенно фыркнул.
Солнце только начинает скрываться за горизонтом, и он активирует шаринган и делает шаг к цели, намереваясь вернуть ее, когда…
Хлюп.
Итачи оборачивается, держа в руке еще один кунай. Его острые глаза запоминают каждую деталь леса и поляны — ничего необычного, и он не чувствует поблизости чужих чакр. Тем не менее, его взгляд сужается еще больше, когда он делает шаг вперед.
Хлюп.
Рука Итачи судорожно сжимается, и на этот раз кунай в его руке вонзается в ствол ближайшего дерева. Несколько гниющих апельсинов падают с покрытых листвой деревьев, но ничто не способно издавать этот отвратительный звук.
Хлюп.
Левый глаз вундеркинда Учиха хаотично дергается.
Хлюп.
— Кай! — рявкает Итачи, сложив руки в печати.
Тишина.
Итачи позволяет себе роскошь снисходительной ухмылки — вполне вероятно, что его глупый младший брат или кто-то из его генетически измененных друзей могли разместить несколько гендзюцу, ориентированных на местоположение, в окрестностях, и он только что случайно столкнулся с одним из них. Он продолжает свой путь к цели, когда…
Хлюп.
Итачи глубоко вздрагивает; это не просто гендзюцу, а психологическая война самого вопиющего, самого низменного типа…
Когда до него доходит осознание, его глаза снова сужаются. Осторожно, чтобы не делать слишком резких движений, он лезет во внутренний карман плаща и медленно достает одно из шоколадных печений Конан. Ему всего несколько дней, но оно все еще сохраняет свой характерный запах, а это все, что ему нужно.
Итачи садится, скрестив ноги, в центре поляны, держит печенье на ладони… и ждет.
Проходит одна минута. Потом вторая. А потом третья.
Итачи слышит тоскливое хлюпанье, такое тихое, что он едва слышит его, доносящееся из-под кучи листьев примерно в пяти футах от него. Он ухмыляется, а затем тянется вперед, кладя печенье перед кучей листьев.
Проходит еще две минуты, прежде чем Итачи с удовлетворением видит, как одно из щупалец неуверенно выбирается из листьев и дергается в направлении предложенного печенья. Он делает глубокий вдох и задерживает дыхание.
Считая, что берег чист, мистер-Дарси-или-Дориан-Грей вылезает из кучи листьев, истекая слюной в ожидании своего любимого лакомства. Он медленно продвигается вперед, слегка хлюпая, его щупальца тянутся к печенью…
А затем, совершенно неожиданно, он чувствует, как знакомая пара ледяных рук обвивается вокруг его мягкого живота и поднимает его вверх, пока он не встречает не менее знакомый багрово-черный взгляд.
— Дориан Грей, — медленно произносит Итачи, — мы снова встретились.
Дориан Грей встревоженно хлюпает.
Сакура атакует свою боксерскую грушу быстрыми ударами, основанными только на грубой силе, когда она чувствует знакомый рывок в своей чакре. Куноичи с ухмылкой бросает свою боксерскую грушу, снова натягивая свои обычные усиливающие чакру перчатки. Это не заняло слишком много времени.
Идти по следу ее призванного слизняка несложно; она использует простое дзюцу, которому ее научила Тсунаде-шишоу, и через несколько мгновений она стоит посреди поляны, которая, как она знает, находится за пределами штаб-квартиры Акацуки — совершенно одна.
Сакура слегка хмурится; где мистер Дарси?
Почти сразу же, как сама мысль завершается в ее голове, она оказывается прижатой к стволу дерева, на волосок от самого Учихи Итачи.
Он воспользовался ее очевидным удивлением, чтобы ухмыльнуться, и, к ее возмущению, поднял ее слизня, который сочился по всему шоколадному печенью в явном удовлетворении.
— Сакура, — невозмутимо говорит Итачи. — Если бы ты так сильно хотела меня увидеть, ты могла бы просто написать письмо.
Челюсть Сакуры отвисает, а лицо горит от негодования.
— Что… что ты сделал с мистером Дарси? И я не хотела тебя видеть!
Итачи моргает, глядя на слизняка, которого он держит в своих руках.
— Мистер Дарси? Что за глупое имя? И я ничего не сделал Дориану Грею, он просто оказался поддающимся определенным формам убеждения.
— Как ты смеешь шантажировать моего слизня шоколадным печеньем! — Сакура визжит, теряя самообладание. — И что, черт возьми, такое «Дориан Грей»?
Двое из них смотрят друг на друга несколько минут; чувствуя тревогу и страдая от надвигающегося страха, что два шиноби S-ранга могут сыграть с ним в перетягивание каната в любой момент, Дориан-Грей-мистер-Дарси медленно отходит к своей куче листьев, забирая с собой печенье.
Сакура смотрит, как он уходит, и Итачи пользуется моментом, чтобы собраться с обычным самообладанием.
— Сакура, — мягко говорит он. — Чему я обязан честью твоего визита?
Сакура усмехается и приближается к нему, тыкая его в ключицу.
— Не иронизируй надо мной, Учиха. Ходят слухи, что… это…
Итачи элегантно поднимает бровь.
— Что?
— Что ты начал это дело! — шепчет Сакура, драматично жестикулируя. — Тебе не кажется, что это просто маленькое совпадение, что на нашем свидании я сказала тебе, что мы не можем, знаешь ли, ходить куда-нибудь вместе, потому что наши деревни враждуют, а два дня спустя мы внезапно оказываемся на одной стороне в войне против Звука?
Итачи лишь ухмыляется, глядя куда-то вдаль.
— …Ах. Ты признаешь, что это было свидание.
Сакура была очень близка к тому, чтобы выкорчевать ближайшее дерево и ударить им по голове Учихи, но после нескольких секунд выполнения дыхательных упражнений Кисаме ее сдавленное рычание наконец стихло.
— Неважно, было ли это свидание или что-то в этом роде. Важно то, сознательно ли ты начал международный инцидент или нет.
Итачи скрещивает руки на груди, бесстрастно глядя на разгневанную куноичи.
— А это проблема?
Свирепый взгляд Сакуры снова появляется, и она скрещивает руки в ответ, молча глядя на него.
Удивительно, но Итачи уступает первым и вздыхает, отводя взгляд от заходящего солнца.
— Сакура. Я буду первым, кто признает, что не сдается легко, и я не остановлюсь ни перед чем, чтобы получить то, что хочу.
Розововолосая куноичи моргает от этого самоанализа.
— …Это ответ? — неуверенно спрашивает она.
Итачи смотрит на нее сверху вниз.
— Это то, что ты хочешь, чтобы это было.
Словно по обоюдному согласию, они покидают тень поляны, ступая на знакомые мятные поля. Запах такой же невероятно чистый и свежий, как и прежде, и Итачи снова не может сдержать кашель; когда он поднимает глаза, то видит улыбку, мелькающую в уголках рта Сакуры, как будто она тоже вспоминает ту ночь.
— Знаешь, ты иррациональный человек, — вздыхает Сакура, опускаясь на колени среди растений Каменной мяты. — Я обязательно добавлю это в свою книгу.
Итачи издает тихий звук несогласия в глубине своего горла, следуя ее примеру.
— Наоборот, я очень сдержанный и рациональный человек, и я никогда не совершаю никаких действий без логического списка очень веских причин, стоящих за ними.
— Да неужели? — Сакура смотрит на него. — Не мог бы ты объясниться по поводу этого инцидента?
Один уголок его рта приподнимается.
— Это противоречило бы всем моим самым глубоко укоренившимся принципам.
Сакура не может сдержать смех, направляя взгляд на скрытую штаб-квартиру Акацуки.
— Держу пари, если бы кто-нибудь сказал тебе год назад, что ты когда-нибудь захочешь с кем-то встречаться, ты бы ответил, что это противоречит всем твоим самым глубоко укоренившимся принципам.
Итачи хмурится, недовольный точностью ее заявления.
—…Очень хорошо. Звук, как всегда, досаждает всем и каждому. Война между Звуком и Листом тянется уже много лет, и зашла в полный тупик. Нужно было ввести новый элемент, предназначенный для смещения хрупкого баланса с одной стороны на другую». Он делает паузу, глядя на свою спутницу. — Поскольку рассматриваемый новый элемент склоняет чашу весов в твою пользу, я удивлен, что ты выражаешь свою озабоченность по этому поводу.
