— Она в порядке, — спокойно уверяет он Шишкикуру. — Чуть-чуть… испугалась. — Он слегка улыбается. — Это должно было стать сюрпризом.

Под столом Сакура яростно и неоднократно бьет Итачи по голени, когда ее приступ удушья проходит. Его выражение лица ни разу не колеблется.

— Наш столик, пожалуйста?

Как будто хуже и быть не может, когда Шишкикура спешит проводить их из бара в помещение за шелковой ширмой, Итачи двигает рукой, чтобы небрежно обнять Сакуру за плечи. Это такой бездумный жест, который сделал бы любой парень во время прогулки со своей девушкой, а также расчетливое напоминание о том, что у нее есть три болевые точки, которые в данный момент идеально доступны для него.

— Что ты здесь делаешь? — Сакура тихо шипит сквозь стиснутые зубы.

Итачи весело ухмыляется, когда Шишкикура отодвигает для них шелковую ширму.

— Я случайно оказался недалеко.

— Ваш столик, — объявляет Шишкикура, обводя рукой комнату. В соответствии с первоначальным предсказанием Сакуры, эта часть «Ржавого заусенца» значительно красивее; это картина роскошно изысканного декора и вкуса. Старик льстиво кланяется Итачи. — Надеюсь, вам все нравится.

— О, это так, — бормочет Итачи. — Примите мою благодарность.

За те несколько секунд, которые у нее есть, прежде чем старик вернется к входу в ресторан, Сакура изо всех сил пытается сообщить ему своими паническими глазами, что здесь все не так, что она не просто какая-то девушка с каким-то парнем, что ее против воли вынуждают остаться наедине с преступником S-ранга и что это, вероятно, закончится какой-то странной попыткой похищения…

Выражение глаз Шишкикуры смягчается, когда его взгляд встречается со взглядом Сакуры.

— Ах, красота юной любви.

К счастью, Шишкикура поворачивается и уходит как раз вовремя, чтобы не заметить попытки Сакуры расшибить свою голову о ближайшую стену.

— О нет, — говорит Сакура, судорожно вздохнув и приходя в себя, поворачиваясь лицом к мужчине, который прямо сейчас является не чем иным, как ее злейшим врагом, — ты этого не сделал.

Итачи приподнимает бровь, указывая на столик с какой-то томной грацией.

— Я считаю, что я сделал это.

У Сакуры нет выбора, кроме как скользнуть на свое место, сердито глядя, как Итачи проскальзывает напротив нее. Он одет безукоризненно, хотя и несколько однотонно, в черные брюки и водолазку такого глубокого синего оттенка, что кажется почти черным. По понятным причинам протектора с перечеркнутым символом Листа нигде нет, а шаринган на этот раз отсутствует в его взгляде. Пока она настороженно наблюдает за ним, он поднимает одну из искусно оформленных маленьких квадратных тарелок и предлагает ей.

— Суши? — спокойно спрашивает он, как будто тот факт, что она обедает с врагом номер один в ее деревне, — это совершенно нормально.

Сакура пытается улыбнуться и деликатно принимает предложенную тарелку суши.

Итачи моргает один раз. Успех?

Затем Сакура бросает в него упомянутые суши.

— Что. За. Черт? — спрашивает она возмущенным шепотом.

Итачи ошеломленно понимает, что у него на плече рис.

— …Ты умышленно напала на меня с кулинарным блюдом, — наконец выдавливает он. — Люди умирали за менее серьезные преступления.

Сакура делает глоток из своего нового и гораздо более свежего мартини, швыряя его на стол.

— Ты… ты умышленно похитил меня и заставил лечить твои глаза и написал книгу, где я умерла и загнал меня в угол в темном кулинарном заведении с неизвестными целями! Я кастрировала людей за меньшие проступки!

Несколько мгновений они смотрят друг на друга, прежде чем Итачи вздыхает, поднимая палочки для еды и вертя их в своих длинных пальцах, а затем резко переключает передачи.

— Скажи мне, Сакура, ты голодна?

Вопрос застал ее врасплох, и Сакура моргает из-за нелогичности.

— …Почему ты спрашиваешь?

— Посмотри на свою тарелку, — растягивает он.

Когда Сакура действительно смотрит на свою тарелку, Итачи испытывает удовлетворение, видя, как выражение ее глаз превращается из гнева в выражение чистого, настоящего желания и тоски, прежде чем она снова поднимает взгляд на него. К счастью, выражение желания и тоски все еще в ее глазах, и если Итачи слегка наклонит голову вправо, он почти поверит, что это выражение адресовано ему, а не тарелке со слегка обжаренными на гриле кусочками курицы, подаваемой с медленно приготовленной лапшой, политой соусом хойсин.

— Итачи, — говорит Сакура и с ужасом слышит, что это больше похоже на стон, чем на угрожающее рычание.

— Это может быть неправильно истолковано, если вырваться из контекста, — плавно замечает Итачи, обращаясь к своему внутреннему Дейдаре — и это действительно пугающая мысль.

Сакура сильно краснеет, радуясь, что ее голос вернулся к своему обычному тону.

— Это манипуляция, — отрезает она. — Откровенная, подлая психологическая манипуляция.

— Ничего подобного, — возражает он. — Это просто особый заказ твоего любимого блюда.

— Как тактично с твоей стороны, — бормочет Сакура, опуская взгляд на соблазнительную тарелку перед ней.

Она поднимает глаза и видит, что Итачи смотрит на нее, и на его лице играет легкое веселье.

— Можешь поесть, — предлагает он, аккуратно откусывая креветку в тэмпуре. — Ты не предашь свою деревню, если просто возьмешь палочки для еды и намотаешь на них горячую дымящуюся лапшу…

— Закрой глаза, — рявкает Сакура.

— Извини?

Куноичи взволнованно машет руками, почти опрокидывая множество зажженных свечей, разбросанных вокруг них.

— Просто сделай это! Пожалуйста!

Итачи закрывает глаза без дальнейших комментариев, но длина его ресниц позволяет ему незаметно разглядывать своего маловероятного партнера по обеду. Несмотря на свой ненасытный голод, она вежливо откусывает лапшу и слегка обжаренные кусочки курицы и медленно жует их, выражение глубочайшего блаженства растекается по ее лицу.

Через несколько мгновений после того, как она сглотнула, Итачи с удивлением наблюдает за ее попыткой вернуть себе бесстрастное выражение лица. Когда Сакура удовлетворяется своими усилиями, она слегка прочищает горло.

— Можешь открыть глаза, — приказывает она, и Итачи так и делает, устремив на нее свой темный взгляд.

— Как тебе? — спрашивает он непостижимо.

— …Сносно, — лжет Сакура.

Итачи выгибает бровь, зная лучше.

— Лучше, чем та, что ты ела раньше?

Сакура нервно сглатывает.

— Я бы сказала, что они почти даже… ааа! — кричит она, отпрыгивая назад, но обнаруживает, что ей некуда идти. — Твоя нога коснулась моей!

Итачи ухмыляется, получая от этого удовольствие.

— Очевидно, что у нас ограниченное пространство для ног, — невозмутимо говорит он. — Мы можем отнестись к этому по-взрослому, не так ли?

С горящим лицом, Сакура залпом допивает остатки мартини, прежде чем вернуться к еде. Она злобно протыкает порцию лапши.

— Итак, — начинает она, оглядываясь на него; он смотрит на нее с предельным вниманием. — Как поживают твои друзья?

После этого их разговор идет по предсказуемому пути; Итачи пытается убедить Сакуру, что они точно не его друзья, Сакура жестоко издевается над ним, после чего они вступают в праздную и на удивление вежливую и приятную беседу. Это даже более важно, чем раньше, потому что на этот раз они ведут праздную и удивительно вежливую и приятную беседу за модным ужином в столь же модном ресторане. Что, технически, сделало бы это официальной датой.

Когда Итачи понимает это, он осторожно давится своей специально заказанной витаминной водой.

Когда Сакура осознает это, она становится сразу нескольких разных оттенков красного цвета, едва сдерживая себя, чтобы не опрокинуть бутылку с соусом из хрена на голову Итачи, но соглашается ударить его ногой по голени из-за случайного и необъяснимого физического спазма.

Выражение боли мелькает на воспитанном лице Итачи примерно на полсекунды.

— Могу я спросить, для чего это было? — он тянет.