— Дай угадаю, — бесцветным голосом говорит Итачи. — Ты умираешь медленной, ужасной и мучительной смертью.

Хидан приоткрывает глаза.

— Ты чертовски хреново играешь в эту игру, маленький Красноглазик.

—Нет, гм, — отвечает Дейдара, на этот раз вставая на защиту Учихи, — ты просто выбираешь странные вещи, чтобы разыгрывать из них шарады.

— Помоги нам, пожалуйста, Хидан-сан? — Тоби умоляет.

Хидан снова закрывает глаза, выглядя очень усталым. Когда он говорит, то не словами, а высокой, ясной, красивой мелодией.

— Если бы я мог быть твоим ангелом, твоим ангелом, твоим ангелом, я защищу тебя от боли, я уберегу тебя от опасности; тебе никогда больше не будет больно, больше нет. Я буду твоим АНГЕЛОМ…

— Хватит! Не надо! — кричит Кисаме, закрывая руками уши.

Итачи неодобрительно качает головой.

— Любое музыкальное усилие, в котором приходится прибегать к написанию слов посреди припева, просто… посредственно.

— Ублюдки, — бормочет Хидан, прежде чем значительно сдуться и отступить в свой угол, чтобы он мог дуться наедине.

— Ладно, ребята, давайте будем позитивными, — увещевает Тоби. — Хидан-сан проделал прекрасную работу!

— Ладно, гм, — говорит Дейдара, хлопая в ладоши; рот одной руки ловит рукав его мантии на другой руке, и акт рывка их в стороны заставляет его, непреднамеренно, чуть не ударить Кисаме по голове. — Учиха! Мне только что пришла в голову фантастическая и очень художественная идея, гм!

— …Нет.

— Но ты даже не знаешь, что я собираюсь сказать, гм! — Дейдара протестует, глубоко раненный.

— У меня есть отличное представление о том, что ты собираешься предложить, и я отказываюсь.

— Но все же, гм!

— Ой, просто дай ему высказаться, Итачи, — благоразумно вставляет Кисаме.

— На днях я собираюсь забрать твою половинку кулона, — бормочет Итачи, и Кисаме бледнеет.

— Ты должен спеть для Сакуры, гм! — Дейдара вмешивается, выглядя слишком довольным собой.

— Я догадывался, что ты это скажешь. И мой ответ по-прежнему нет.

Тоби подпрыгивает на своей погремушке.

— Итачи-сан, это было бы мило!

Итачи бросает на Тоби уничтожающий взгляд.

— Я страстно презираю все милое. — Он произносит это невинное маленькое словечко так, как будто оно было самым язвительным и оскорбительным из огромного количества ненормативной лексики Хидана. — Поэтому я не собираюсь когда-либо совершать действие, которое можно было бы назвать милым.

— Даже в погоне за любовью, а? — лукаво спрашивает Дейдара.

Учиха ненадолго задумался.

— Нет. Даже в погоне за чем-то настолько легкомысленным и ненужным. На самом деле, никогда. Сделать это было бы явно не в моем обычном характере.

— Ты проделал адскую работу, вырастив его, — бормочет Хидан Кисаме, который согласно кивает.

— Ладно, гм, Тоби, вычеркни полуночную серенаду из списка.

По этому приказу Дейдары-сэмпая Тоби послушно достает довольно длинный и потрепанный список (написанный на цветной бумаге, обычно используемой для свадебных приглашений, не меньше) из внутренней ниши своего плаща и внимательно просматривает содержимое.

— Да, да, Дейдара-сэмпай! Вот он… пункт двадцать шесть. — Он берет выброшенную блестяще-фиолетовую гелевую ручку и несколько раз царапает ею по бумаге.

Итачи смотрит на это, чувствуя смутный ужас.

— У вас есть список?

— В конце концов, мы очень уважаемая преступная организация, — отмечает Кисаме. — Наша организованность частично помогла нам достичь того, что мы имеем.

Впервые в жизни Итачи желает, чтобы у него был Бьякуган, так как вытягивать шею, пытаясь просмотреть содержимое указанного списка, было бы крайне недостойно. На всякий случай Тоби быстро сворачивает список и запихивает его обратно в плащ.

— Не смотри, Итачи-сан, — упрекает он. — Это будет сюрприз!

— Я ненавижу сюрпризы. — Итачи хмурится.

— Нет нужды напоминать нам, гм, — бормочет Дейдара. — Я помню вечеринку по случаю твоего восемнадцатилетия.

При воспоминании возникает коллективное содрогание.

Подчеркивая драматизм момента, аккуратно сложенный лист бумаги для заметок медленно порхает по воздуху и останавливается прямо на голове Итачи.

Дейдара задыхается от смеха, выплевывая витаминную воду на голову Тоби.

— Второй раз подряд, а! У этой цыпочки Сакуры потрясающая меткость.

Итачи бесстрастно убирает оскорбительный листок бумаги и расстилает его на ближайшем столе в редкий момент размышлений. Возникает небольшая суматоха, когда все собираются вокруг него, чтобы прочитать послание.

Уважаемые Акацуки,

Поскольку вы, очевидно, намереваетесь держать меня в плену до тех пор, пока я не восстановлю зрение «маленького Красноглазика», я решила, что имею право на некоторые права и привилегии как заключенная. Одним из них было бы право на приличную еду — что намного лучше, так как последняя еда, которую я ела, была вкусной, в отличие от этого гноящегося глиняного рамена…

В этот момент Дейдара должен перестать читать его вслух для пользы своих товарищей, так как его глаза угрожают наполниться слезами. Тоби успокаивающе похлопывает его по спине.

— Все в порядке, Дейдара-сэмпай! Мне нравится твой рамен.

— Черт возьми, я действительно согласен с сумасшедшей куноичи в этом, — шепчет изумленный Хидан.

Тем не мение. Из-за долгих часов, в течение которых я томилась в своей тюрьме, тщательное исследование земель, окружающих эту область, сообщило мне, что мы, вероятно, находимся недалеко от границы деревни Звука. Неудивительно, поскольку это место печально известно как гнойная яма зла…

— На самом деле, это очень хорошая недвижимость, — уточняет Кисаме, чувствуя себя вполне удовлетворенным. — Я помог Лидеру-саме выбрать его!

— Я уверен, что ты действительно гордишься собой, гм, — язвит Дейдара.

Оно также примечательно тем, что является одним из трех мест в мире, где можно собрать каменную мяту и извлечь из нее эссенцию ясенца белого.

— Эссенция ясенца белого, какого хрена? — безразлично спрашивает Хидан.

— Эссенция ясенца белого; обычно используется в качестве альтернативы свежесобранным цветкам паслена в медицинских противоядиях от ядов, поражающих внутренние органы, — цитирует Итачи по памяти.

Несколько минут тишины приветствуют эту захватывающую демонстрацию знания малоизвестных медицинских терминов. Кисаме смущенно похлопывает своего партнера по плечу.

— Может быть, тебе стоит проводить больше времени за просмотром «Романтики АНБУ» вместе с нами, вместо того, чтобы проводить все это время взаперти в нашей комнате…

И поскольку я вынуждена оставаться здесь, я могла бы заняться чем-нибудь конструктивным во время этого… вынужденного отпуска, как и вы. Я очень сомневаюсь, что вы позволите мне покинуть это место на пару часов, чтобы собрать сотню экземпляров каменной мяты, но я подумала, что стоит попросить.

С уважением,

Сакура.

PS: Я была бы очень признательна, если бы кто-нибудь обнял Тоби от меня.

В этот момент Дейдара перестает читать, выражение отвращения искажает его черты, когда он наблюдает, как Тоби довольно хихикает от волнения при мысли о предстоящем объятии — к его большому ужасу, после того, как его завербовали, он обнаружил, что его новые друзья на самом деле не были любителями обнимашек.

— Не смотри на меня, — защищаясь, говорит Кисаме. — Дейдара, ты его напарник.

— Обниматься строго против моей религии, — декламирует Хидан, отступая на всякий случай.

Дейдара хмурится.

— Учиха! Поскольку Тоби был твоим наставником на первом уроке ухаживания, ты должен обнять его в знак своей глубокой благодарности.

Итачи хмурится в ответ, заботясь о том, чтобы его хмурый вид был как минимум в три раза более язвительным.

— Я не должен делать ничего подобного. Я не верю в понятие — объятия.

— Ох, Хидан-сан, — восторженно шепчет Тоби Хидану. — Я думаю, что они ссорятся из-за меня!

Услышав эту впечатляющую нелепость, Дейдара преувеличенно закатывает глаза, наклоняется и обнимает своего партнера, стараясь сделать это объятие как можно более мужественным — с очень небольшим физическим контактом и большим восторженным похлопыванием по спине — прежде чем угрюмо удалиться, его настроению мало помогала ухмылка на лице Итачи.